Читательский дневник [Слово живое и мёртвое]
Нора Галь
Слово живое и мёртвое
Аннотация обещает лучшую работу по теории литературного перевода, анализ ошибок, примеры удачного перевода и всё это на основании личного богатого опыта автора. Естественно, могут возникнуть определённые ожидания, и они возникли.
Я-то предполагал, что буду читать нечто близкое к научной филологической работе, а оказалось, что «Слово живое и мёртвое» - это дневник переводчика, рассказывающий о личных предпочтениях. Несомненно, прочитав сей труд, начинаешь пристальнее вглядываться в тексты, ищешь ошибки, придумываешь и вспоминаешь обороты поинтереснее, не затёртые рукой и пером сотен графоманов. За это, конечно, спасибо. Но когда Нора Галь рассуждает о хорошем и плохом переводе, возникает мысль, будто Элеонора Яковлевна - закостенелый консерватор, не допускающий идей о проникновении в язык иностранных слов. Позже аура непримиримого борца затмевается рассуждениями о необходимости переводить и адаптировать фамилии. В качестве примера удачной адаптации иностранного имени Нора Галь указывает, например, такое: S. Flesh - С. Труп. Это из Фицджеральда. И оправдывается такая вольность игрой слов, мол, если не адаптировать, читатель не поймёт, к чему реплика «И не выговоришь без содрогания».
Возможно так и есть, вот только я сразу вспоминаю перевод Марии Спивак, и задаюсь вопросом: как бы Нора Галь отнеслась к такому? К сожалению, нам не узнать. Элеонора Яковлевна умерла ещё в далёком 1991 году. Как изменился литературный и разговорный языки с того времени, я лично сказать не могу, в 1991 мне исполнилось 2 года - я в принципе никаким из языков не владел. Однако примеры канцеляризмов, безжалостно уродующих красоту русской речи, встречаются в обыденной жизни довольно часто. Значит ли это, что ситуация ухудшилась? Возможно. Нора Галь чётко указала виновных. Чуть ли не поимённо. И в этом вопросе с ней соглашаешься. Но переводы и адаптация иностранных текстов... хм!
Знаете, я пришёл к выводу, что любой перевод - это написание текста заново, это то, каким оригинальный текст видит переводчик. Чтобы понять замысел автора, нужно читать оригинал. В противном случае мы сталкиваемся либо с формальным переводом, наполненным буквальными значениями слов, либо с художественным приукрашиванием от переводчика, который искал «нужные» обороты, чтобы иностранный текст «орусел», стал ближе обладателю русской речи, потеряв при этом родные - порой непереводимые - образы. Какой вариант хуже? Выбирать вам.
Прочитайте хотя бы последнюю главу. В ней краткое содержание всех душевных терзаний автора, терзаний, которыми она делится на протяжении всей книги.
А вот простая и удивительно верная находка. Мальчик поглощён делом - разносит молоко, руки у него заняты. Пользуясь этим, его задирают соседские девчонки. Он всё-таки ухитрился их припугнуть, они, убегая, упали - и, понятно, в слёзы. Мальчик отзывается на это про себя одним только словом: «Girlrs!»
Одно слово. Как передать интонацию? И одарённый переводчик-самоучка (сын сельского учителя и поэта Семёна Николаевича Воскресенского, Игорь Воскресенский, мальчиком война приковала его к постели и в 1972 году убила) даёт второе слово:
- Известно, девчонки!
Такие находки Нора Галь считает удачными... я - нет! Но я не переводчик и не литературовед - не смыслю, конечно. Зато у меня есть Интернет, что равносильно индульгенции на оспаривание чего угодно и в каких угодно формах и форматах.
Пускай с некоторыми мыслями и выводами из книги я не согласен внутренне, а теперь и частично вынес это несогласие на всеобщее обозрение, но всё-таки ощущаю, как поменялось восприятие текстов: и Пелевин не такой уж гений, и сомнения, что Буковского правильно перевели... но о них в другой раз.
Нора Галь «Слово живое и мёртвое» - Рекомендую!