Ришта
2 февраля 1870 года географ Алексей Федченко сделал в научном обществе при Московском университете доклад о жизненном цикле ришты - подкожного червя, вызывавшего мучительную болезнь у жителей Средней Азии и тропиков. Федченко высказал идеи, осуществление которых на наших глазах приводит к полной ликвидации этого паразита. Его не станет на Земле в текущем 2017 году.
Ришта, или мединский червь - зло древнее, как египетские мумии, в которых его порой находят. Паразит размножается и созревает в теле человека примерно год. С самцами наш организм умеет бороться - они капсулируются и умирают. Но самки благополучно вырастают до метра в соединительной ткани между мускулами. Когда приходит пора исторгнуть из себя потомство, они движутся в подкожную клетчатку, и на ноге (обычно) вздувается волдырь. Он набухает недели четыре, человек чувствует, будто под кожей у него сворачивается пружина. Любое движение поражённой конечности доставляет мучительную боль. Чтобы унять её, рану смачивают, а червю того и надо. От соприкосновения с водой волдырь лопается. Наружу показывается головка паразита. Из раны течёт зловонный гной, она горит огнём, уходить из воды не хочется. У ришты есть время выдавить из себя, как из тюбика, миллионы личинок. Если вода тёплая и стоячая, они созревают и находят для себя жертву.
Со времён древних шумер был один способ лечения этой инвазии - осторожно наматывать высунувшегося наружу червя на палочку (или, как сейчас, на марлевый валик). Отрывать паразиту голову или прижигать её нельзя: ришта останется в ране, туда же попадут личинки, и начнётся аллергический отёк, порой опасный для жизни. Это больно, по выражению таджикского поэта Садриддина Айни, как если бы кожу резали десятью ножами. Другие осложнения вызываются вторичной инфекцией - от миозита и трофической язвы до гангрены и столбняка.
Ришта на рисунках супруги Федченко Ольги Александровны, приложенных к сообщению о жизненном цикле ришты 2.II.1870.
Слева: рачок-циклоп с проглоченными им личинками ришты; справа вверху - строение тела самки паразита.
Справа внизу - намотанный на палочку червь после извлечения из тела больного, и исторгнутая паразитом личинка.
Рисунок ришты на палочке выполнен в уменьшенном масштабе, остальные - в увеличенном.
Мотать червя на палочку можно долго - если отёк силён, то за целый день не продвинуться и на сантиметр. На Востоке несчастные с риштой неделями валялись под навесами на базарах, где их за большие деньги пользовали табибы, лекари-самоучки. Нагноения и рожистые воспаления привлекали тучи насекомых; табибов прозвали «мир макасон», то есть «повелители мух». Самого паразита в Средней Азии именовали риштой от персидского слова «нить». В странах, где с ней сталкивались европейские врачи, местное население утверждало, что паразита занесли арабские завоеватели. Город пророка Мухаммеда и первая столица халифата - Медина, поэтому на Западе червя называли «мединским». Нарекая животных в 1758 году, Карл Линней дал риште звание не просто червя или филярии, а «мединского дракончика». По-латыни «дракончик» будет «дракункулюс», а вызванная им болезнь - «дракункулёз».
От неё умирают редко, но потерю трудоспособности на полтора месяца она гарантирует. Долгое время с риштой ничего не могли поделать. В Бухаре не было ни одного человека, который бы ей не болел, со времён принятия ислама до 1869 года, когда во владения бухарского эмира явилась русская армия, а следом за ней - натуралист Алексей Павлович Федченко.
Этот замечательный учёный - этнический украинец, который вырос в Иркутске, где его отец владел золотым прииском. С малых лет интересовался растениями и насекомыми. В гимназии учился на отлично, готовясь стать натуралистом, когда его отец разорился и с горя умер. Семья осталась без средств к существованию, платить за гимназию было нечем. К счастью, старший брат Григорий, преподаватель Технического училища в Москве, верил в будущее шестиклассника Федченко. Григорий стал отдавать на оплату его учения половину своего дохода, и по почте руководил занятиями Алексея. Тот старался изо всех сил, чтобы Григорий не счёл свои жертвы напрасными.
На физико-математическом отделении Московского университета гербарии студента Федченко отмечали как лучшие, а основатель российской зоологии Анатолий Богданов (1834-1896) пригласил Алексея в свой кружок. Там Федченко познакомился с будущей женой Ольгой Александровной, дочерью профессора Армфельдта. В ней он обрёл «второго Григория» - спонсора своих занятий. На момент их встречи Ольга была ещё институткой. Увлекалась ботаникой и - в духе того времени - старалась доказать, что женщина способна работать в науке наравне с мужчиной (что ей впоследствии блестяще удалось). Среди студентов богдановского кружка она выбрала Федченко: он был самым сильным, самым красивым и самым талантливым, и тоже ничем, кроме наук, не интересовался. По окончании курса университет мог предложить Алексею только одну работу с казённой квартирой, а именно должность студенческого инспектора. Формально этот чин ведал занятиями и соблюдением правил, фактически отлавливал пьяных студентов на Патриарших прудах и отчислял особо буйных. Женившись на богатой девушке, Федченко смог бросить эту работу и отправиться с Ольгой на стажировку в Европу.
Вверху: процесс извлечения паразита из тела больного.
Внизу - виднейшие борцы с риштой. Слева направо:
Леонид Михайлович Исаев (1886-1964), организатор ликвидации ришты в Средней Азии в 1922-1931 гг. Такие халаты, как у него, в Узбекистане принято дарить своему наставнику;
Джимми Картер (родился в 1924), президент США в 1977-1981 гг., инициатор глобальной девастации ришты;
Билл Гейтс (родился в 1955), основатель компании Microsoft, в 2017 году богатейший человек в мире. Ключевой благотворитель, на средства которого Фонд Картера проводит ликвидацию дракункулёза.
Он имел задание от общества любителей естествознания при университете - подготовить экспедицию в только что завоёванную Среднюю Азию. Послать могли только двоих (Алексея с женой) и препаратора, а заниматься надо было всеми науками сразу: собрать гербарий, коллекцию насекомых, образцы костюмов, произведений ремесла и оружия, и самое главное - изучить географию почти неведомой страны.
Федченко готовился в Неаполе на первой биостанции Европы, которую организовал немецкий зоолог Рудольф Лейкарт (1822-1898). Это он разгадал жизненный цикл трихинеллы, обезопасив любителей ветчины. Лейкарт - отец учения о промежуточных хозяевах паразитов человека. Он предполагал наличие такого хозяина и у ришты, и предложил Федченко поискать его. С этой находки тропическая медицина и началась, как говорил Рональд Росс, открывший роль комара-анофелеса в распространении малярии.
Зима 1868/69 годов была суровой: до Ташкента ехали на санях. Там в гостинице супруги Федченко совершили неприятное для себя открытие - русские уже завезли в Среднюю Азию постельного клопа, которого доселе этот край не знал. Зато из Туркестана они увозили с собой малярию. Этой болезни предстояло сыграть роль в истории ришты.
Очагами дракункулёза в Средней Азии были Бухара и Джизак. Когда Федченко прибыл в Самарканд, в госпитале ещё лежали русские солдаты, раненые при обороне города, которую изобразил Верещагин на картине «Пусть войдут». Некоторые из этих солдат страдали и от ришты. Недостатка в материале не было. Алексей просил докторов собирать для него личинки паразита. Пока он отлучался в Каттакурган, военный врач напустил в его аквариум толпы личинок, но вода за несколько дней протухла. Федченко разбавил её ключевой, и личинки сразу погибли. Так стало ясно, что жить они могут лишь в прогретой солнцем стоячей воде.
Суданский мальчик пьёт из водохранилища через трубочку с фильтром, не пропускающим зараженных риштой мелких рачков-циклопов. Фото: Л. Габб, Фонд Картера, 2009.
Следующих личинок Алексей Павлович поместил в аквариум с прудовой водой, где оказались рачки-циклопы. Разглядывая их в сильную лупу, Федченко заметил внутри циклопов личинки ришты, которые неплохо себя чувствовали. Произошло это 17 (5) июля 1869 года. Немедленно сообщили генерал-губернатору Туркестана Константину фон Кауфману (1818-1882), что риштой заражаются при питье, глотая циклопов с личинками. Видимо, желудочный сок растворяет панцири рачков. Паразиты высвобождаются, а дальше как трихинеллы, проходят через стенку кишечника и ищут себе удобное место. Чтобы не заболеть, нужно либо пить проточную воду, где личинки не выживут, либо отфильтровывать рачков. Это немедленно довели до сведения всех командиров русских войск в Туркестане.
Через 3 года Федченко погиб, тренируясь в горных восхождениях на Монблане. Он похоронен в Шамони. На кладбище есть памятная табличка от альпинистов Узбекистана, но ни слова от тропических врачей и жителей десятков стран, которые благодаря Федченко избавлены от паразита. Покидая Среднюю Азию навсегда, Алексей Петрович написал о риште популярную статью для ташкентской газеты. Её тут же перевели на узбекский, и распространили в Джизаке и Бухаре, где находились главные рассадники гельминтов. И - ничего. Местное население совет «завоевателя» не пить из прудов игнорировало.
Ключ к сердцам бухарцев подобрал другой военный врач, который прибыл в Среднюю Азию уже с Красной армией - Леонид Михайлович Исаев. Он тоже сын разорившегося купца. Но порядки в семье Исаевых были иные. Когда отец умер, дети обрадовались: «пороть не станет». Исаевы - старообрядцы, народ строгий. И бережливый. Сдавая единственную свободную комнату, вдова сумела дать детям высшее образование.
Леонид поступил в Военно-Медицинскую Академию. Уважающий себя студент академии должен был посещать императорские театры. По уставу, в театр можно являться только в мундире и при шашке. За этим следил дежуривший у парадного подъезда инспектор (та же должность, что у Федченко), вредный как змей. Исаеву не на что было купить мундир и шашку. Одолжив их пару раз у товарищей, он решил проблему иначе: поступил статистом сразу в Александринку и Мариинку. Как участник мимического ансамбля попадал в театр со служебного входа, минуя инспектора.
Товарищам, строгой матери и даже себе Исаев объяснял, что это такая подработка, для поддержания штанов. На самом деле то была безответная любовь. Поручик медицинской службы Исаев выучил репертуар обоих театров, на всю жизнь запомнил декорации и световую программу каждого спектакля. Он обожал фотографироваться и спорить, находя в дискуссиях некое драматическое начало. Но если и была у него мысль бросить армию с медициной к чёрту и стать актёром, он гнал её как «несерьёзную».
И всё-таки Исаев обрёл свою сцену. В бараке - даже не в холерном, в чумном. В 1911 году, во время эпидемии лёгочной чумы в Харбине он сумел какой-то пантомимой убедить не понимающих русского китайских кули не разбегаться из карантина. С тех пор лабораторная работа наводила на него тоску. Исаева влекли неведомые люди, которым он силой своего таланта будет что-то объяснять, и добьётся того, чего не сумеют другие врачи.
И потому он поступил ассистентом в Тропический институт, откуда в 1922 году вызвался ехать в Бухару избавлять город от эпидемии малярии. Без хинина, которого всё равно не было. Исаев предложил засыпать болота вокруг Бухары, откуда летели разносчики малярии комары-анофелесы. Остальные военные врачи сочли это утопией и засадили пришельца на две недели под арест. Выгнать его было нельзя, потому что медики сами болели поголовно и каждый врач был на счету.
Исаев нашёл, чем зацепить бухарские власти, которые вечно ссылались на отсутствие средств. Бухарцы чадолюбивы. Обследуя больных малярией детей, Леонид Михайлович отобрал 40 самых истощенных мальчиков. По десятку каждой национальности - узбеков, таджиков, евреев, русских. И устроил в постпредстве РСФСР физкультурный парад детей-маляриков. Зрелище было такое, что власти разрешили Исаеву делать что угодно, только бы денег не просил. Леонид Михайлович пошёл на улицы. Развешивая плакаты с изображением анофелеса, он устраивал представления, изображая больного в припадке малярии, а потом указывал на ров у городской стены: засыпь его, и спасёшься. Сначала бухарцы воспринимали это как развлечение, но со временем до них дошло. Устроили хашар - работу «всем миром» - и в 1923 году малярии в Бухаре не стало.
Оценив потенциал горожан, Исаев взялся за ришту. Он точно также объяснял, почему нельзя пить из хаузов. Теперь его поддерживали власти. Один за другим пруды осушили методом того же хашара, чтобы в них не стало циклопов. Те пруды, где водились рачки, заливали нефтью, так что «несознательные» перестали брать там воду. В 1927 году на подмогу пришли первые в Узбекистане студентки медицинских техникумов - таджички и узбечки. Они проникли в ичкари - на женскую половину домов, и наконец удалось учесть всех больных. Оказалось, риштой страдал каждый пятый. Но принятые меры себя оправдали. Исаев пошёл дальше уличной агитации: он даже снял кинофильм «Ришта», который показывали по всей Средней Азии. В 1931 году дракункулёза в Туркестане не стало. То был первый опыт девастации - полного уничтожения - паразитического вида в масштабах целой страны.
Когда Советский Союз в 50-е начал сотрудничать с ВОЗ, Исаева немедленно пригласили в Швейцарию. Там он мечтал подняться на Монблан, помянуть Федченко. Даже вступил в партию ради выездной визы (при Сталине он состоять в большевиках не хотел). Но в Швейцарию поехал проверенный товарищ с хорошим партийным стажем, а Леонида Михайловича выпустили только в Индию, «на ришту». Там он, побегав на восьмом десятке по хаузам, надорвался и по возвращении сразу же умер от инфаркта.
Выпавшее знамя девастации подхватил экзотический герой - бывший президент США Джимми Картер. Своё правление он считал не слишком удачным. Поначалу думал, что стоит лишь убедительно призвать глав государств и корпораций к добру, и всё наладится. Оказалось, что представления о добре и зле везде свои. Экономический упадок в США, исламская революция в Иране, вторжение советских войск в Афганистан - вот события, которые президент Картер не предотвратил. Но он не оставил намерения войти в историю как человек, изменивший мир к лучшему. Ему нужен был противник, который в глазах любого политика представлял собой зло. И таким врагом оказалась ришта.
Алексей Павлович Федченко (1844-1873, в центре) и его одногруппники, только что окончившие Московский университет, 1864 год. Руку на плечо Федченко положил его друг зоолог Василий Ошанин (1844-1917), с которым они вместе работали на неаполитанской биостанции Лейкарта. Через 5 лет, в 1869 году, Алексей Павлович расшифровал биологию ришты.
Мединский червь не слишком-то мединский. Его родина - Африка. В 1986 году, когда Фонд Картера вышел на тропу войны с риштой, больных дракункулёзом было свыше 3 миллионов, по большей части африканцы. У Картера на вооружении состоял уже новый немецкий препарат для прудов, убивающий личинки ришты. И гранты. Самый крупный, на 15 миллионов долларов, - от Билла Гейтса.
Но как обезопасить охотников и земледельцев, готовых на жаре пить из любой лужи? Здесь сработала ещё одна идея Федченко, высказанная 2 февраля 1870 года. Алексей Петрович говорил буквально следующее: «Если воду, в которой плавают циклопы, втягивать пипеткой, то, как бы быстро ни втягивать воду, почти ни одного циклопа не будет в пипетке». Решили раздать бесплатно яркие пластиковые трубочки с фильтром, не пропускающим циклопов. Эти 23 миллиона трубочек решили дело. В 2016 году всего 25 человек на всём земном шаре болели риштой: 16 в Чаде, 6 в Судане, и трое в Эфиопии.
Недавно у Картера нашли рак печени, после курса лечения наступила ремиссия, но были замечены метастазы. И всё же экс-президент уверен, что умрёт не раньше, чем принесут статистику с одними только нулями.
via