Перемирие, которое не состоялось
Московский ресторан «Арагви» никогда не жаловался на недостаток посетителей. Так было и в первые дни войны. Сюда приходили не только отведать грузинских яств, но и обсудить какие-то важные вопросы. Захаживали сюда военные, дипломаты, разведчики.
…Через несколько дней после начала Великой Отечественной в «Арагви» состоялась встреча посла Болгарии в СССР Ивана Стаменова и заместителя начальника Первого управления НКВД Павла Судоплатова, действовавшего по заданию наркома госбезопасности Лаврентия Берии. Тот, в свою очередь, получил приказ Сталина.
Советский представитель задал своему визави несколько вопросов, которые просил донести до руководства Третьего рейха. В частности, Сталин просил узнать, на каких условиях Германия согласится остановить свое массированное наступление? И на какие территории СССР претендует?
Сталин хотел заключить сепаратный мир с Германией, подобный Брестскому соглашению 1918 года. Готов был отдать немцам Прибалтику, Украину, Бессарабию, Буковину, Карельский перешеек. И даже кое-что в придачу, если фюрер пожелает…
«В «Арагви», в общем зале, за отдельным столиком, как это было предусмотрено инструкциями Берия, состоялся мой разговор со Стаменовым, - свидетельствовал арестованный Судоплатов в секретной записке в Совет министров СССР 7 августа 1953 года. - Разговор начался по существу создавшейся к тому времени военной и политической обстановки. Я расспрашивал Стаменова об отношении болгар к вторжению немцев в СССР, о возможной позиции в этой связи Франции, Англии и США и в процессе беседы, когда мы коснулись темы вероломного нарушения немцами пакта о ненападении, заключенного Германией с СССР, я поставил перед Стаменовым указанные выше четыре вопроса».
Болгарин был уверен в поражении Гитлера. Говорил, что СССР, безусловно, сильнее Германии и, что если даже немцы поначалу займут значительные советские территории и, может быть, даже дойдут до Волги, вермахт все равно в дальнейшем потерпит крах.
Передал ли Стаменов немцам предложения Сталина? Не известно. Но даже если они и дошли до Гитлера, он не собирался прекращать войну, которая так удачно для него начиналась…
В 1953 году, когда Берия был арестован и предстал перед судом, его шаг был истолкован не как инициатива советского руководства, а как предательство. Судоплатов писал:
«Ныне в свете фактов изменнической и предательской деятельности, вскрытых ЦК КПСС, совершенно очевидно, что Берия, тщательно маскируясь, еще тогда, в 1941 году, в самое тяжелое время для страны, встал на путь измены и пытался за спиной Советского правительства вступить в сговор с немецко-фашистскими захватчиками, встал на путь помощи врагу в расчленении СССР и порабощении советского народа немецко-фашистской Германией».
…Писатель Владимир Карпов в своей книге «Генералиссимус» пишет, что после победного контрнаступления под Москвой Сталин воодушевился и рассчитывал, что в 1942 года окрепшая Красная армия начнет освобождение оккупированных территорий. Немцы же, как считал Сталин, хотят получить передышку: «Наша задача в том, чтобы не дать немцам этой передышки, - говорил на совещании в Кремле 5 января 1942 года, - гнать их на запад без остановки, заставить израсходовать свои резервы еще до весны…»
Сталин рассчитывал нанести главный удар по группе «Центр», чтобы освободить Донбасс и Крым. Причем, он рассчитывал на переход в наступление в крайне сжатые сроки. После того, как Сталин изложил свою точку зрения, попросил высказаться присутствующим.
Генерал Георгий Жуков, занимавший пост командующего Западным фронтом, сказал, что для успешного исхода наступления необходимо пополнить войска резервами, боевой техникой, в первую очередь, танковыми частями.
Жуков поддержал первый заместитель председателя Совета народных комиссаров, то есть, Сталина, Николай Вознесенский: «Мы сейчас не располагаем материальными возможностями для того, чтобы обеспечить одновременное наступление всех фронтов».
Однако Сталин настаивал на своем. «10 января 1942 года командующие фронтами и командармы получили директивное письмо Ставки Верховного главнокомандования, - писал Карпов. - В нем военное положение оценивалось в духе выступления Сталина на заседании от 5 января 1942 года и давались практические указания фронтам - для действий ударными группами и организации стратегического наступления».
К несчастью, итог сталинской инициативы был печальным - наступление провалилось. Об этом писали многие, в том числе, маршал Александр Василевский: «В ходе общего наступления зимой 1942 года советские войска истратили все с таким трудом созданные осенью и в начале зимы резервы. Поставленные задачи не удалось решить».
Сказано мягко, но нетрудно догадаться, сколько людей погибло впустую, сколько попало в плен. Да и боевой техники было потеряно немало.
Сталин явно переоценил силы Красной армии. Но… Если бы его замысел удался, он смог бы диктовать условия Гитлеру, а именно - принудить его к заключению перемирия.
Карпов утверждал, что читал (как к нему попал этот документ, писатель умалчивает) секретный документ в двух экземплярах за подписью Сталина, в котором он предлагал немецкой стороне с 5 мая 1942 года по всей линии фронта прекратить военные действия и объявить перемирие до 1 августа 1942 года. Затем немецкие войска должны отойти на рубежи, указанные на прилагаемой схеме. Далее предлагалось установить границу между СССР и Германией, согласно другой схеме.
После передислокации армий вооруженные силы СССР к концу 1943 года готовы будут начать военные действия с германскими вооруженными силами против Англии США. В случае отказа выполнить его требования, Сталин пригрозил, что «германские войска будут разгромлены, а германское государство прекратит свое существование на политической карте, как таковое».
Эти требования были переданы немцам в конце феврале 1942 года в Мценске. Сталин рассчитывал, что к тому времени они будут повсюду отступать. Но этого не произошло, и переговоры провалились.
«Как оценить этот демарш Сталина? - задается вопросом автор книги «Генералиссисмус». И сам же отвечает на свой вопрос: «Мне кажется, уступки и сама идея Сталина о развороте боевых действий на 180 градусов для ведения совместных боевых действий против Англии и США являются ничем иным, как тактическим ходом с целью выиграть время. Обещания провести перегруппировку армий и «после заключения мира» начать совместные боевые действия в 1943-1944 году - это, как говорит русская поговорка, «Улита едет, когда-то будет». Главное спасти страну от нашествия. За два года много воды утечет, можно будет и с союзниками объясниться, и боевых действий против них не начать. Главное сейчас - отдышаться…»
В общем, как считал Карпов, это была ложь во спасение. И Сталин в этой ситуации, по мнению писателя, блефовал. А блеф - в политике - редкое искусство. Это - сочетание демонстративной открытости с полной непонятностью намерений. На деле же - предельная решительность, игра на «лезвии ножа» с готовностью, в случае неудачи, отступить.
Можно согласиться с Карповым. Но вправе и возразить - почему не предположить, что Сталин мог попытаться возобновить сотрудничество с Гитлером? Ведь он недавно пил за его здоровье, хвалил в разговорах с министром иностранных дел Иоахимом Риббентропом во время его визитов в Москву.
Возможен еще один вариант - в случае согласия немцев объявить перемирие, Сталин начал бы двойную игру - ждал, как будут развиваться события. Сотрудничал бы и с Германий, и с союзниками, а потом примкнул к тем или к другим.
Но, увы, или, к счастью, у Сталина ничего не вышло. Только десятки тысяч людей погубил. Впрочем, это было в его традициях.
Самое интересное, что в том же январе 1942 года после поражения немецких войск под Москвой Риббентроп пытался заговорить с Гитлером об окончании войны с Советским Союзом. Но тот оборвал дипломата, сказав, что речь может идти только о грядущей победе Германии.
Прошло несколько месяцев. В ноябре 1942 года Риббентроп обсуждал с Гитлером угрожающую ситуацию, сложившуюся в районе Средиземноморья после высадки англо-американских войск в Северной Африке. Чтобы облегчить положение, министр предложил фюреру заключить мир с СССР. И попросил предоставить ему полномочия для ведения переговоров со Сталиным через советское посольство в нейтральной Швеции.
Гитлер насторожился и спросил, какую цену придется заплатить за это. Риббентроп ответил, что, вероятно, придется отдать русским часть завоеванных территорий.
Гитлер точно взбесился. «Лицо его налилось кровью, - вспоминал Риббентроп. - он вскочил, перебил меня и с неслыханной резкостью заявил, что желает разговаривать со мной исключительно об Африке и ни о чем ином!»
Еще одна попытка Риббентропа наладить контакты с представителями СССР датирована июнем 1943 года. Но Гитлер снова отверг предложение министра - хотя и не в такой резкой форме. Немцы усиленно готовили операцию «Цитадель» - наступление в районе Курска и Белгорода. Гитлер надеялся, что оно позволит вермахту вернуть стратегическую инициативу, утерянную после Сталинграда.
Однако Риббентроп, лучше других вождей Третьего рейха понимавший, что война против СССР ведет Германию в пропасть, в сентябре 1943 года снова отправил своего эмиссара в Швецию. Но советские дипломаты отказались от контактов. И это было логично - немцы на Востоке были уже не в силах наступать. Отныне их уделом было отступление, местами превращавшееся в бегство.