Имитация борьбы
На протяжении последних 30 лет только ленивый ничего не говорил и не писал о российской коррупции. О борьбе с ней время от времени рапортуют российские же правоохранительные органы, ее обсуждают в СМИ, о ней снимают целые сериалы.
Поначалу новая “социальная болезнь” раздражала и возмущала. Теперь же, когда с подачи либерал-чекистов коррупция приобрела системный масштаб, новость о том, что у очередного чиновника найдено движимого и недвижимого имущества на сотни миллионов долларов “сенсацией” уже не является.
Разве может быть сенсацией тот факт, что у “борца с коррупцией” полковника Захарченко из ГУЭБиПК МВД в разных валютах хранилось 8 млрд рублей, или что у такого же “борца” из ФСБ, полковника Чекалина, нашли долларов США, евро и английских фунтов на 12 млрд рублей?
Ведь власти РФ лишь имитируют борьбу с коррупцией, причем ответственность за нее с себя снимают и возлагают на ни в чем не повинное общество.
Вот свежий пример. В конце марта российская генпрокуратура сообщила, что, если за первых два месяца 2021 года число всех экономических преступлений по сравнению с январем - февралем 2018 года увеличилось на 1%, то количество преступлений коррупционной направленности в сравнении с январем-февралем 2020 г. выросло на 11,8%.
Около половины из числа выявленных коррупционных преступлений приходится на факты взяточничества, количество которых относительно января - февраля 2020 года возросло на 21,1%.
Возможно, эта информация, как и ранее, прошла бы незаметно, если бы не птичий щебет путинского пресс-секретаря Пескова. Комментируя данные прокуратуры, в начале апреля он изрек, что для борьбы с коррупцией в обществе должна появиться “абсолютная нетерпимость к ней” и добавил, что “чтобы взятки не брали, их надо перестать давать”, однако общество для этого еще, дескать, не созрело.
Песков делает вид, что не понимает природы коррупции. Однако “не созревшее” общество хорошо знает, что в основе коррупции лежит необходимость физических и юридических лиц получать официальные разрешения чиновников, занимающих в государственной машине определенные бюрократические должности и наделенных соответствующими властными полномочиями.
Рядовые граждане знают, что, если бы не было либерал-чекистского “государства”, не было бы и никакой коррупции в лице тех, кто вымогает у простых граждан взятки.
Не граждане, а именно обладающие властью чиновники - источник коррупции. И проблема искоренения коррупции заключается не в том, что общество “не созрело”, а в том, что “власти” в этом вопросе приходится бороться с самой собой.
Напомню, что конфликт между Ельциным и Верховным Советом, который закончился расстрелом Белого дома, приобрел резкие формы после того, как в октябре 1992 года была создана межведомственная комиссия по борьбе с коррупцией и ее глава Руцкой в апреле 1993 года заговорил об 11 чемоданах компрометирующих материалов на высокопоставленных чиновников ельцинского правительства.
В декабре 1995 года Ельцин отклонил принятый госдумой и одобренный советом федерации закон “О борьбе с коррупцией”. В ноябре 1997 года госдума приняла, а совет федерации одобрил новый закон “О борьбе с коррупцией”, который Ельцин вновь, как и прежний, отклонил.
Также можно вспомнить и то, что уже при Путине в ноябре 2002 года госдума приняла в первом чтении закон “О противодействии коррупции” и направила его для согласования в правительство, откуда за подписью вице-премьера Кудрина пришел отказ.
Так при чем же здесь “общество”, когда вся возня вокруг борьбы с коррупцией протекала и протекает там же, где она зарождается - в кремлевских кабинетах?