день партизан и подпольщиков
NAPRZÓD DO BOJU, ŻOŁNIERZE
Какое замечательное название носит сегодняшний день. По такому случаю - гимн подпольной Польши.
Click to viewСтихи неизвестного автора (псевдоним «Анеля»), представившего их на конкурс Информационного бюллетеня Главнокомандования Армии Крайовой. Марш был опубликован в апреле 1943 г. в нелегальном сборнике «Pieśni zbrojne», а в июле того же года - в песеннике «Śpiewnik domowy». В декабре его с нотами напечатали в листовке, снабдив заголовком «Гимн подпольной Польши», что позволяет предположить намерение идеологического руководства Армии Крайовой сделать его главной аковской песней.
Широкого распространения этот гимн не получил. Возможно, по причине присутствия в нем религиозных мотивов, звучавших в сорок третьем году явным анахронизмом - что бы ни говорили теперешние правые о глубокой религиозности солдат польского подполья. В качестве реальных гимнов АК функционировали другие песни, в частности «Гей, парни, примкнуть штыки» Кристины Крахельской.
*****
Как ни странно, песня «Анели» сыграла решающую роль в возникновении «Дня Перемирия». Мне не хватало полноценного женского образа. Предполагалась некая машинистка Зося, упоминавшаяся в «Херсонесе», в 49 главе «¡No pasarán!», написанной от лица старшего политрука Мартина Земскиса (действие происходит 4 июля 1942 года). Но я понятия не имел, что с этой Зосей делать. Героем главы был, кстати, еще один персонаж будущего «Дня», Оська Мерман. Приведу небольшую цитату.
- И пользуясь предоставленной вам передышкой, всемерно повышать свою политическую грамотность и общую культуру! - так завершил выступление на партактиве госпиталя посетивший его старший батальонный комиссар Иосиф Мерман.
Оська не всегда был таким культурным, как нынче. В девятнадцатом, в Киеве мы долго с ним спорили, как правильно нужно писать: «разстрелять» или «розстрелять». Я в ту пору почти не знал еще русского, однако обладая выдающейся зрительной памятью, запомнил приказ, где нужное слово писалось через «а». Оська, в свою очередь, ссылался на виденный в местечке петлюровский плакат, где некий атаман грозил кого-то «розстрiляти». Дело осложнялось слухами о новом правописании, согласно которым надо было вместо «з» использовать «с». Об этом рассказала машинистка Зося, польская беженка, не помнившая всех деталей реформы и потому набивавшая отчеты о приведении в исполнение на старорежимный манер - только что без твердых знаков на конце.
Время было нелегкое и в частностях смутное. Но зато незабываемое и ясное в основном.
Так вот, однажды, когда я уже работал над "Днем", мне захотелось, уже не помню почему, прослушать «Гимн подпольной Польши». А поскольку его музыкальным прообразом в польской литературе числится «украинская песня» «Смiло, други, не теряйте», то следом я включил народнический гимн «Смело, друзья, не теряйте».
И вот тут-то оно случилось. Я увидел эту сцену целиком. Концерт для раненых и выздоравливающих красноармейцев, известие о вырезанном комнезаме, тревогу, хор «ветеранов русского освободительного движения из города Чернигова» - и стоящую на краю растерянную и вновь одинокую Баську. Мне подумалось, что именно эта песня, в сочетании с произошедшим ранее, как нельзя лучше, без лишних слов передает невероятную сложность исторического процесса. Ведь писал я, понятное дело, об историческом процессе. О чем же еще я мог написать?
В течение часа эпизодическая и невнятная машинистка превратилась в моем сознании в главную героиню, вокруг которой завертелось всё. При этом, в отличие от Зоси, Бася отчетов о приведении в исполнение не набивала. Я постарался защитить ее от всякой грязи, сделать идеально положительным героиней - с помощью безответственного балабола Суворова и отчасти даже Оськи Мермана, который несмотря на свою невыносимую брутальность тоже по-своему девчонку жалел.
Интересно, а что бы получилось без «Анели» из АК?