дегустация-1
…и рядом всегда люди - когда больше, когда меньше, но они всегда есть.
Это личный ад и страшный сон интроверта.
Совсем не факт, что и эти люди счастливы от вашего постоянного соседства; оно, это совместное сосуществование, вынужденное. Даже когда сосед идет в ванную - ты не один. Хочешь воспользоваться получасовым вроде бы одиночеством, включаешь холодную воду на кухне, чтобы налить в турку воды, и из ванной долетают всякие вскрики бедняжки, которая как раз в этот момент стоит под душем и получает бодрящий заряд кипятка - на северах хорошо топят.
Особенно скверно, когда бедняжка - Елкина.
Она совсем не умеет кричать (вообще-то из всего женского коллектива орать умею, кажется, я одна), и так негромко, удивленно и обиженно ойкает и говорит «ну, ктооо таам…», что чувствуешь себя распоследней тварью, словно у младенца отнял лопатку, заржал глумливо и еще по голове его младенческой этой самой лопаткой и треснул.
И ты начинаешь ойкать, извиняться в закрытую дверь ванной, а потом понимаешь, что кайф сломан - для всех; а время идет, и срочно, срочно варишь себе кофе и на щелчке замка ванной поспешно хватаешь кружку, читалку, а сигареты с зажигалкой у тебя уже в кармане, и выметываешься из квартиры на черную лестницу, и вот там, может быть, ты получишь пятнадцать минут чистого незамутненного счастья, как раз на кофе - а сахар-то в суматохе и не положила! - и две сигареты, и хорошо бы в это время никто не ходил по этой чертовой лестнице.
…я обожаю кофе под книжку с сигаретой, но это не главная причина того, что я так и не бросаю курить.
…я могу честно признаться, что однажды целый сезон я спала с начальством.В спальне был такой сексодром, что совсем по чуть-чуть было места с двух сторон для прохода, там можно было такие оргии устраивать, а мы-то весь сезон застенчиво спали по краям, стараясь не шевелиться, и между нами могло свободно разместиться еще человека три. Первую неделю я страшно пугалась, разлепив глаза и обнаружив в отдалении маленькую фигурку, свернувшуюся клубочком и мирно сопящую.
Почему-то больше всего я боялась захрапеть во сне.
… а, да, начальство мое - женщина, забыла сказать.
А по утрам набегала толпа народа, и всем надо было подготовить маршрут, а тут и Клиент подтягивался.
И хотел все и сразу, и лучше позавчера: а вот то, что вчера прислали, - убейте, неактуально. Вот вам новые вводные, а вот пять лет назад вы нам карты делали - а что это у вас вот тут?.. а давайте мы вместе туда съездим? А вот это в другую категорию давайте переведем! - а чей-та оно у вас не такое было?..
Очень крепкие нервы надо иметь.
Очень.
У меня вот - ни к черту, поэтому я давно честно сказала, что меня до Клиента допускать нельзя вообще, ни в каком случае, мне немедленно хочется его спросить «какого х@я?..!», а это нехорошо и непрофессионально. Мне даже говорить ничего не надо, у меня на роже все написано.
Не предполагала за собой такого… но несколько раз тогда я делала Елкиной официальное предложение.
- Елкина, - говорила я пылко. - Елкина, послушай, давай поженимся! Давай скажем, что любим друг друга! Будем тоже жить отдельно, на ночь уходить к себе на квартиру и отключать телефон! Елкина, ты же меня сто лет знаешь, я абсолютно безопасна - для всех!
Елкина, балда, почему-то нежно краснела, сдавленно хихикала и не говорила ни да, ни нет. То есть, вела себя, как настоящая женщина.
Я же, откуда что взялось, вела осаду по всем мужчинским правилам (нет, цветы не дарила, в кабак не водила), даже на одно колено вставала, треща суставами.
- Елкина, - ныла я. - Ну, Елкинаааа… это ж только на полевой сезон! Пусть думают, что хотят, скажем, что мы - лесбы, некрофилы, зоофилы - что угодно, плевать!!! Представь, Елкина, в 23.00 мы сваливаем, и - СВОБОДАААА!!! а?.. А?!..
Но, наверное, пред елкинским взором вечно маячил грозный призрак Юры, или у нее была богатая фантазия - не знаю, но дрогнула она лишь однажды.
В тот день начальство собиралось встречаться с Клиентом, и у нас было несколько условно свободных часов. Как только отъехал лифт, мы с Елкиной, не сговариваясь, ринулись на кухню, синхронно доставая, я - бокалы, она - заначку.
Мы успели только чокнуться и сказать « ну, за…», как в дверь позвонили.
Мы заметались, больно сшибаясь плечами, и почему-то оказались в елкинской спальне с видом на Обь, и плюхнули на подоконник бокалы с коньяком, поспешно задернули занавеску и открыли дверь.
На пороге стояли наши мальчики, они хотели начальство.
Мы запихнули этих… этих... гостей на кухню, почему-то сунули им кусок карты вверх ногами и сказали «посмотрите пока!».
На кухне откровенно и развратно пахло коньяком.
Мальчики, привыкшие к обычно гостеприимному чаю и бла-бла-бла, так удивились, что покорно сели за стол и послушно стали пялиться в перевернутую картинку.
У них были удивительно тупые лица.
А мы с Елкиной деловито удалились в спальню и залезли за занавеску.
… есть такой способ чокаться - "камушки", когда берешь бокал, закрывая его сверху ладонью, и звук при касании тогда получается глухой и короткий.
Вот так, "камушками", мы с Елкиной и чокнулись за занавеской, и выпили (без того удовольствия, которое предвкушали до этого гребаного звонка в дверь), и аккуратно, чтобы не звякнуть, приземлили стеклотару опять на подоконник.
- Елкина, - грустно сказала я еле слышно. - Тебе не кажется, что это какой-то пиз@ец? Нам по писят лет, а мы, как восьмиклассницы, пьем коньяк за занавеской?..
И вот тут Елкина так преданно закивала, и столько было в ее прекрасных небесных очах тоски, что я почти поверила в возможность ее застенчивого девичьего «да».
Это личный ад и страшный сон интроверта.
Совсем не факт, что и эти люди счастливы от вашего постоянного соседства; оно, это совместное сосуществование, вынужденное. Даже когда сосед идет в ванную - ты не один. Хочешь воспользоваться получасовым вроде бы одиночеством, включаешь холодную воду на кухне, чтобы налить в турку воды, и из ванной долетают всякие вскрики бедняжки, которая как раз в этот момент стоит под душем и получает бодрящий заряд кипятка - на северах хорошо топят.
Особенно скверно, когда бедняжка - Елкина.
Она совсем не умеет кричать (вообще-то из всего женского коллектива орать умею, кажется, я одна), и так негромко, удивленно и обиженно ойкает и говорит «ну, ктооо таам…», что чувствуешь себя распоследней тварью, словно у младенца отнял лопатку, заржал глумливо и еще по голове его младенческой этой самой лопаткой и треснул.
И ты начинаешь ойкать, извиняться в закрытую дверь ванной, а потом понимаешь, что кайф сломан - для всех; а время идет, и срочно, срочно варишь себе кофе и на щелчке замка ванной поспешно хватаешь кружку, читалку, а сигареты с зажигалкой у тебя уже в кармане, и выметываешься из квартиры на черную лестницу, и вот там, может быть, ты получишь пятнадцать минут чистого незамутненного счастья, как раз на кофе - а сахар-то в суматохе и не положила! - и две сигареты, и хорошо бы в это время никто не ходил по этой чертовой лестнице.
…я обожаю кофе под книжку с сигаретой, но это не главная причина того, что я так и не бросаю курить.
…я могу честно признаться, что однажды целый сезон я спала с начальством.В спальне был такой сексодром, что совсем по чуть-чуть было места с двух сторон для прохода, там можно было такие оргии устраивать, а мы-то весь сезон застенчиво спали по краям, стараясь не шевелиться, и между нами могло свободно разместиться еще человека три. Первую неделю я страшно пугалась, разлепив глаза и обнаружив в отдалении маленькую фигурку, свернувшуюся клубочком и мирно сопящую.
Почему-то больше всего я боялась захрапеть во сне.
… а, да, начальство мое - женщина, забыла сказать.
А по утрам набегала толпа народа, и всем надо было подготовить маршрут, а тут и Клиент подтягивался.
И хотел все и сразу, и лучше позавчера: а вот то, что вчера прислали, - убейте, неактуально. Вот вам новые вводные, а вот пять лет назад вы нам карты делали - а что это у вас вот тут?.. а давайте мы вместе туда съездим? А вот это в другую категорию давайте переведем! - а чей-та оно у вас не такое было?..
Очень крепкие нервы надо иметь.
Очень.
У меня вот - ни к черту, поэтому я давно честно сказала, что меня до Клиента допускать нельзя вообще, ни в каком случае, мне немедленно хочется его спросить «какого х@я?..!», а это нехорошо и непрофессионально. Мне даже говорить ничего не надо, у меня на роже все написано.
Не предполагала за собой такого… но несколько раз тогда я делала Елкиной официальное предложение.
- Елкина, - говорила я пылко. - Елкина, послушай, давай поженимся! Давай скажем, что любим друг друга! Будем тоже жить отдельно, на ночь уходить к себе на квартиру и отключать телефон! Елкина, ты же меня сто лет знаешь, я абсолютно безопасна - для всех!
Елкина, балда, почему-то нежно краснела, сдавленно хихикала и не говорила ни да, ни нет. То есть, вела себя, как настоящая женщина.
Я же, откуда что взялось, вела осаду по всем мужчинским правилам (нет, цветы не дарила, в кабак не водила), даже на одно колено вставала, треща суставами.
- Елкина, - ныла я. - Ну, Елкинаааа… это ж только на полевой сезон! Пусть думают, что хотят, скажем, что мы - лесбы, некрофилы, зоофилы - что угодно, плевать!!! Представь, Елкина, в 23.00 мы сваливаем, и - СВОБОДАААА!!! а?.. А?!..
Но, наверное, пред елкинским взором вечно маячил грозный призрак Юры, или у нее была богатая фантазия - не знаю, но дрогнула она лишь однажды.
В тот день начальство собиралось встречаться с Клиентом, и у нас было несколько условно свободных часов. Как только отъехал лифт, мы с Елкиной, не сговариваясь, ринулись на кухню, синхронно доставая, я - бокалы, она - заначку.
Мы успели только чокнуться и сказать « ну, за…», как в дверь позвонили.
Мы заметались, больно сшибаясь плечами, и почему-то оказались в елкинской спальне с видом на Обь, и плюхнули на подоконник бокалы с коньяком, поспешно задернули занавеску и открыли дверь.
На пороге стояли наши мальчики, они хотели начальство.
Мы запихнули этих… этих... гостей на кухню, почему-то сунули им кусок карты вверх ногами и сказали «посмотрите пока!».
На кухне откровенно и развратно пахло коньяком.
Мальчики, привыкшие к обычно гостеприимному чаю и бла-бла-бла, так удивились, что покорно сели за стол и послушно стали пялиться в перевернутую картинку.
У них были удивительно тупые лица.
А мы с Елкиной деловито удалились в спальню и залезли за занавеску.
… есть такой способ чокаться - "камушки", когда берешь бокал, закрывая его сверху ладонью, и звук при касании тогда получается глухой и короткий.
Вот так, "камушками", мы с Елкиной и чокнулись за занавеской, и выпили (без того удовольствия, которое предвкушали до этого гребаного звонка в дверь), и аккуратно, чтобы не звякнуть, приземлили стеклотару опять на подоконник.
- Елкина, - грустно сказала я еле слышно. - Тебе не кажется, что это какой-то пиз@ец? Нам по писят лет, а мы, как восьмиклассницы, пьем коньяк за занавеской?..
И вот тут Елкина так преданно закивала, и столько было в ее прекрасных небесных очах тоски, что я почти поверила в возможность ее застенчивого девичьего «да».