Трудно быть богом. Книга и фильм.
Приобщились мы к той части населения, которая сходила на давно ожидаемый фильм Алексея Германа. Я хотя и читала рецензии на фильм, даже тех , кто успел написать до того, как посмотрел, и интервью с Леонидом Ярмольником прочла, но привыкла судить по собственным впечатлениям, не взирая на чужие мнения, как бы они ни были взаимно противоположны.
Похоже, что фильм разделил смотревших на два лагеря. У него появились и горячие поклонники и хулители.
Ярмольник в гостях у Урганта хвастался весом своих доспехов и рассказывал, что Герман снял с книги "сказочную шелуху". Слово сказочная я бы сразу убрала, книга совсем не сказка, видимо Леонид за долгие годы съемки так её и не прочитал.
Книга отчасти фантастическая, отчасти псевдо-историческая, поскольку от фантастики в ней только возможность наблюдать за действиями жителей другой планеты через "глаз бога", а история отдаленно смахивает на земное средневековье. Такая композиция, когда возможности фантастики используются дважды ( машина времени и перемещение в космосе ) видимо связана с тем, что просто переместить героя в прошлое, значит подставить себя под критику более осведомленных историков. Тут авторам быстро бы напомнили, что то, что позволено Дюма, не позволено советским писателям. Quod licet Jovi, non licet bovi, говоря по нашему, по латинскому.
Хотя Стругацкие хотели первоначально написать "веселый мушкетерский роман". Но жизнь поправила.
1963 год. Замысел, возможно, возник раньше. На дворе оттепель, советская интеллигенция сделала небольшой выдох, но гайки стали снова закручивать. Именно это, начавшаяся реакция на только что наметившееся возрождение свободного искусства и гласности в стране, побудило братьев ввести в роман некоторые аллегорические моменты. Образ Рэбы, первоначально Рэбии ( Берии) стал собирательным. В нем помимо прошлого отразилось и настоящее, "серые", возможно возникли по ассоциации с "серым кардиналом", как его звали в народе, Сусловым. Именно Суслов был вдохновителем борьбы с космополитами, диссидентами, непокорной интеллигенцией, которая имела, говоря языком романа "не восторженный взгляд". И всё что сложнее, чем может воспринять рабочий народ, ему не нужно. Как сказано в книге :
Все, что хоть ненамного поднимается над средним
серым уровнем, оказывается под угрозой.
Долгая жизнь произведения определяется не только сиюминутной злободневностью, те десятилетия, слава богу, канули в лету, но еще и тем, что история средневековой чужой планеты перекликается с повторяющимися на Земле ситуациями. Так было, не хочется верить, что так будет, но тот, кто забывает уроки истории, - переживает их снова.
В книге Румата и его друзья - воспитанники интерната, в начале книги они балуются арбалетами, средневековым оружием. Стругацкие опускают биографию героя, мы можем только предположить, что интернат был школой подготовки будущих историков- медиевистов для заброски в Арканар. Условия работы на Арканаре жесткие, наверняка это спецподготовка и подписка выполнять определенные правила , в первую очередь не вторгаться никакими решительными действиями и уж точно не убивать никого. Для того, чтобы герой преступил закон и просто человеческие принципы, нужно довести его до такого состояния. В книге уже в начале пишется : "
Так хочется разрядить ненависть, накопившуюся за сутки, и,
кажется, ничего не выйдет. Останемся гуманными, всех простим и будем
спокойны, как боги. Пусть они режут и оскверняют, мы будем спокойны, как
боги. Богам спешить некуда, у них впереди вечность...
В романе кульминация случается в конце, когда герой в состоянии аффекта после убийства любимой женщины начинает резню.
Взрыв накопившихся эмоций, но не только, с волками жить, по волчьи выть. Как долго мы способны оставаться людьми, когда вокруг нелюди ?
Волна бешенства и отвратительной, непристойной радости
освобождения от всего человеческого уже захватила его.
В фильме у Германа кульминации нет. Румата собирается поубивать всех нехотя, с уговорами Бога остановить его. Но Бог на планете Арканар либо не побывал либо умер,как отметил когда-то Ницше. Когда человечество начинает убивать себе подобных в больших количествах, Богу нечего делать рядом с нами. Румата словно убивает, чтобы наконец отстали все эти бесконечные людишки, как насекомые кровососы, которые тут повсюду, которые теснят его так, что уже нечем дышать. Итак-то осень, осенняя депрессия, рядом зловонные болота, анти-санитария и общая беспросветная тупость. Чтобы убить первого врага он надевает шлем с рогами словно голову Минотавра и ими закалывает. Словно маска превращает его в другое существо, в зверя, и избавляет от ответственности.
Любая экранизация ставит перед зрителем вопрос для чего она сделана. Ответ может быть различен. Экономический интерес, выбирается книга, популярная у читателя, которую тот точно захочет увидеть на экране. Творческая задача, авторов волнуют социальные проблемы или трогает тема. Тут автор обычно хочет выразить своё мнение. Когда фильм делается 10 лет и подается как интеллектуальное событие, думается, что режиссер хочет что-то сказать помимо того, что уже сказано авторами книги. Иначе для чего сыр-бор разводить. Мучать Ярмольника и заставлять его таскать на себе тяжелые доспехи.
Этот вопрос как раз и остался у нас без ответа. Я , признаться, думаю, что не читавший книгу, в которой все-таки есть развитие сюжета и достаточно динамичное повествование, в котором мысли и чувства героя достаточно ясны, не слишком много поймет я этой вялотекущей ленте с неразборчивыми диалогами и оставшейся за кадром душевной жизнью героя. Можно догадываться, что он к кому-то привязан, о ком-то сожалеет, даже любит девушку, но создается впечатление, что его давно уже ничего не волнует.
Сцена, когда Румата въезжает в город задом наперед на осле, видимо должна напоминать въезд Христа в Иерусалим. Да, полюбить арканарцев черненькими не получилось у новоявленных богов. Не заслужили они христианского всепрощения. А ведь во времена Христа возлюбить ближнего тоже было, ой как непросто. Тоже были не ангелы, распинали только так.
Цитата из монолога Гамлета, которая есть в книге, в фильме заменена на цитату из стихотворения Бориса Пастернака "Гамлет", в этом стихотворении есть строки, перекликающиеся с идеей фильма.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю Твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Сам Гамлет неслучайно был упомянут Стругацкими, принц тоже решал вопрос мстить или не мстить, убивать или не убивать.
Начало стихотворения Пастернака :
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
напоминает о том, что Румата чувствует себя актером, играющим роль под неусыпным вниманием зрителей с Земли.
Немного раздражает в фильме манера подавать отдельные цитаты декларативно. Среди невнятной бормотни всех героев нам вдруг внятно оповещают, что "мы тут говорим, а не беседуем" и , что "после серых приходят черные". Видимо, это нужно трактовать, как режиссерский посыл. Для тупого зрителя подчеркиваем.
Персонажи часто заглядывают в камеру, словно в камеру слежения - обыграна слежка землян за местным населением. Фильм, действительно, выглядит документальной хроникой за развитием событий.
После сеанса я пересмотрела снова фильм "Летучий голландец" 1995 года Йоса Стеллинга, голландского артхаузного режиссера. Он вышел примерно в то время, когда Герман начинал свой фильм. Аналогии просматриваются во многом. Средневековье, хоть и историческое, но, как всё у Стеллинга, аллегорическое более, чем реальное. Персонажи, многие уродливые или характерные, как на картинах Брейгеля и Босха ( для голландца вполне объяснимо ). Грязь и навоз в центре двора, эпический отстойник навоза, в котором спрятано золото. Герой в забавных латах. Средневековая одежда, полу-рваная, грязная с соединением с богатыми мехами и вышивками.
Вся стилистика картины похожа на германовский фильм, точнее наоборот. Однако, история Стеллинга, несмотря на то, что там тоже сморкаются, плюют, убивают, оптимистична. Герой с горящими глазами, которого никак не могут ни утопить ни убить, который верит несмотря на тяжести существования в мечту, и эта мечта передастся его сыну, - образ несгибаемого народного героя, таков же Тиль Уленшпигель, выживший в трудную эпоху.
Фильм Германа совершенно беспросветен. В романе есть хотя бы Земля, на которую возвращается герой для реабилитации, есть мир, который предположительно прошел сквозь тернии и стал цивилизованно- стабилен. Есть идея, что наше средневековье закончится.
Тут концовка не предполагает возвращения на Землю и неясно, что будет с героем дальше.
Вопрос, нужно ли для того, чтобы донести идеи книги погружать зрителя в такое количество грязи и крови, остался открытым. Да, средние века не слишком чистоплотное время, те самые нужники, что в фильме совсем недавно я показывала на средневековых картинах. Однако тогда существовала рядом природа, в которой грязь - это земля, а навоз - удобрение, что у Стеллинга как раз понятно. Да, пытали и убивали. Но жизнь всё же не состояла только из этого. Мы до сих пор любуемся картинами, созданными в те времена, архитектурой соборов, читаем мыслителей средневековья.
Если нам показывают в таком сгущенном виде безобразия средневековья, то для чего ? Что режиссер хочет этим сказать ?
Этого ответа у меня нет. И нет ответа, что Герман вложил в свой фильм помимо идей книги. Если это была мысль, что человек ко всему привыкает, то она отнюдь не нова. Или фильм - это мнение автора, что человечество ничего уже не спасет, все равно серые будут сменяться черными, итак до скончания веков. Расслабьтесь и пытайтесь получать удовольствие, не думая о будущем.
Фильм Тарковского "Сталкер" по тем же Стругацким всё-таки авторское произведение, сильно отличающееся от книги, в которой есть только фантастика и нет философии.
Да, мы соскучились по интеллектуальному кино, хочется, чтобы снова русские фильмы стали цениться именно за это. Возможно, поэтому, мы с такой надеждой ждали этого фильма и многие его хорошо встретили. Ах,обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад , как писал Пушкин. Только не хочется псевдо-интеллектуального кино.
Похоже, что фильм разделил смотревших на два лагеря. У него появились и горячие поклонники и хулители.
Ярмольник в гостях у Урганта хвастался весом своих доспехов и рассказывал, что Герман снял с книги "сказочную шелуху". Слово сказочная я бы сразу убрала, книга совсем не сказка, видимо Леонид за долгие годы съемки так её и не прочитал.
Книга отчасти фантастическая, отчасти псевдо-историческая, поскольку от фантастики в ней только возможность наблюдать за действиями жителей другой планеты через "глаз бога", а история отдаленно смахивает на земное средневековье. Такая композиция, когда возможности фантастики используются дважды ( машина времени и перемещение в космосе ) видимо связана с тем, что просто переместить героя в прошлое, значит подставить себя под критику более осведомленных историков. Тут авторам быстро бы напомнили, что то, что позволено Дюма, не позволено советским писателям. Quod licet Jovi, non licet bovi, говоря по нашему, по латинскому.
Хотя Стругацкие хотели первоначально написать "веселый мушкетерский роман". Но жизнь поправила.
1963 год. Замысел, возможно, возник раньше. На дворе оттепель, советская интеллигенция сделала небольшой выдох, но гайки стали снова закручивать. Именно это, начавшаяся реакция на только что наметившееся возрождение свободного искусства и гласности в стране, побудило братьев ввести в роман некоторые аллегорические моменты. Образ Рэбы, первоначально Рэбии ( Берии) стал собирательным. В нем помимо прошлого отразилось и настоящее, "серые", возможно возникли по ассоциации с "серым кардиналом", как его звали в народе, Сусловым. Именно Суслов был вдохновителем борьбы с космополитами, диссидентами, непокорной интеллигенцией, которая имела, говоря языком романа "не восторженный взгляд". И всё что сложнее, чем может воспринять рабочий народ, ему не нужно. Как сказано в книге :
Все, что хоть ненамного поднимается над средним
серым уровнем, оказывается под угрозой.
Долгая жизнь произведения определяется не только сиюминутной злободневностью, те десятилетия, слава богу, канули в лету, но еще и тем, что история средневековой чужой планеты перекликается с повторяющимися на Земле ситуациями. Так было, не хочется верить, что так будет, но тот, кто забывает уроки истории, - переживает их снова.
В книге Румата и его друзья - воспитанники интерната, в начале книги они балуются арбалетами, средневековым оружием. Стругацкие опускают биографию героя, мы можем только предположить, что интернат был школой подготовки будущих историков- медиевистов для заброски в Арканар. Условия работы на Арканаре жесткие, наверняка это спецподготовка и подписка выполнять определенные правила , в первую очередь не вторгаться никакими решительными действиями и уж точно не убивать никого. Для того, чтобы герой преступил закон и просто человеческие принципы, нужно довести его до такого состояния. В книге уже в начале пишется : "
Так хочется разрядить ненависть, накопившуюся за сутки, и,
кажется, ничего не выйдет. Останемся гуманными, всех простим и будем
спокойны, как боги. Пусть они режут и оскверняют, мы будем спокойны, как
боги. Богам спешить некуда, у них впереди вечность...
В романе кульминация случается в конце, когда герой в состоянии аффекта после убийства любимой женщины начинает резню.
Взрыв накопившихся эмоций, но не только, с волками жить, по волчьи выть. Как долго мы способны оставаться людьми, когда вокруг нелюди ?
Волна бешенства и отвратительной, непристойной радости
освобождения от всего человеческого уже захватила его.
В фильме у Германа кульминации нет. Румата собирается поубивать всех нехотя, с уговорами Бога остановить его. Но Бог на планете Арканар либо не побывал либо умер,как отметил когда-то Ницше. Когда человечество начинает убивать себе подобных в больших количествах, Богу нечего делать рядом с нами. Румата словно убивает, чтобы наконец отстали все эти бесконечные людишки, как насекомые кровососы, которые тут повсюду, которые теснят его так, что уже нечем дышать. Итак-то осень, осенняя депрессия, рядом зловонные болота, анти-санитария и общая беспросветная тупость. Чтобы убить первого врага он надевает шлем с рогами словно голову Минотавра и ими закалывает. Словно маска превращает его в другое существо, в зверя, и избавляет от ответственности.
Любая экранизация ставит перед зрителем вопрос для чего она сделана. Ответ может быть различен. Экономический интерес, выбирается книга, популярная у читателя, которую тот точно захочет увидеть на экране. Творческая задача, авторов волнуют социальные проблемы или трогает тема. Тут автор обычно хочет выразить своё мнение. Когда фильм делается 10 лет и подается как интеллектуальное событие, думается, что режиссер хочет что-то сказать помимо того, что уже сказано авторами книги. Иначе для чего сыр-бор разводить. Мучать Ярмольника и заставлять его таскать на себе тяжелые доспехи.
Этот вопрос как раз и остался у нас без ответа. Я , признаться, думаю, что не читавший книгу, в которой все-таки есть развитие сюжета и достаточно динамичное повествование, в котором мысли и чувства героя достаточно ясны, не слишком много поймет я этой вялотекущей ленте с неразборчивыми диалогами и оставшейся за кадром душевной жизнью героя. Можно догадываться, что он к кому-то привязан, о ком-то сожалеет, даже любит девушку, но создается впечатление, что его давно уже ничего не волнует.
Сцена, когда Румата въезжает в город задом наперед на осле, видимо должна напоминать въезд Христа в Иерусалим. Да, полюбить арканарцев черненькими не получилось у новоявленных богов. Не заслужили они христианского всепрощения. А ведь во времена Христа возлюбить ближнего тоже было, ой как непросто. Тоже были не ангелы, распинали только так.
Цитата из монолога Гамлета, которая есть в книге, в фильме заменена на цитату из стихотворения Бориса Пастернака "Гамлет", в этом стихотворении есть строки, перекликающиеся с идеей фильма.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю Твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Сам Гамлет неслучайно был упомянут Стругацкими, принц тоже решал вопрос мстить или не мстить, убивать или не убивать.
Начало стихотворения Пастернака :
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
напоминает о том, что Румата чувствует себя актером, играющим роль под неусыпным вниманием зрителей с Земли.
Немного раздражает в фильме манера подавать отдельные цитаты декларативно. Среди невнятной бормотни всех героев нам вдруг внятно оповещают, что "мы тут говорим, а не беседуем" и , что "после серых приходят черные". Видимо, это нужно трактовать, как режиссерский посыл. Для тупого зрителя подчеркиваем.
Персонажи часто заглядывают в камеру, словно в камеру слежения - обыграна слежка землян за местным населением. Фильм, действительно, выглядит документальной хроникой за развитием событий.
После сеанса я пересмотрела снова фильм "Летучий голландец" 1995 года Йоса Стеллинга, голландского артхаузного режиссера. Он вышел примерно в то время, когда Герман начинал свой фильм. Аналогии просматриваются во многом. Средневековье, хоть и историческое, но, как всё у Стеллинга, аллегорическое более, чем реальное. Персонажи, многие уродливые или характерные, как на картинах Брейгеля и Босха ( для голландца вполне объяснимо ). Грязь и навоз в центре двора, эпический отстойник навоза, в котором спрятано золото. Герой в забавных латах. Средневековая одежда, полу-рваная, грязная с соединением с богатыми мехами и вышивками.
Вся стилистика картины похожа на германовский фильм, точнее наоборот. Однако, история Стеллинга, несмотря на то, что там тоже сморкаются, плюют, убивают, оптимистична. Герой с горящими глазами, которого никак не могут ни утопить ни убить, который верит несмотря на тяжести существования в мечту, и эта мечта передастся его сыну, - образ несгибаемого народного героя, таков же Тиль Уленшпигель, выживший в трудную эпоху.
Фильм Германа совершенно беспросветен. В романе есть хотя бы Земля, на которую возвращается герой для реабилитации, есть мир, который предположительно прошел сквозь тернии и стал цивилизованно- стабилен. Есть идея, что наше средневековье закончится.
Тут концовка не предполагает возвращения на Землю и неясно, что будет с героем дальше.
Вопрос, нужно ли для того, чтобы донести идеи книги погружать зрителя в такое количество грязи и крови, остался открытым. Да, средние века не слишком чистоплотное время, те самые нужники, что в фильме совсем недавно я показывала на средневековых картинах. Однако тогда существовала рядом природа, в которой грязь - это земля, а навоз - удобрение, что у Стеллинга как раз понятно. Да, пытали и убивали. Но жизнь всё же не состояла только из этого. Мы до сих пор любуемся картинами, созданными в те времена, архитектурой соборов, читаем мыслителей средневековья.
Если нам показывают в таком сгущенном виде безобразия средневековья, то для чего ? Что режиссер хочет этим сказать ?
Этого ответа у меня нет. И нет ответа, что Герман вложил в свой фильм помимо идей книги. Если это была мысль, что человек ко всему привыкает, то она отнюдь не нова. Или фильм - это мнение автора, что человечество ничего уже не спасет, все равно серые будут сменяться черными, итак до скончания веков. Расслабьтесь и пытайтесь получать удовольствие, не думая о будущем.
Фильм Тарковского "Сталкер" по тем же Стругацким всё-таки авторское произведение, сильно отличающееся от книги, в которой есть только фантастика и нет философии.
Да, мы соскучились по интеллектуальному кино, хочется, чтобы снова русские фильмы стали цениться именно за это. Возможно, поэтому, мы с такой надеждой ждали этого фильма и многие его хорошо встретили. Ах,обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад , как писал Пушкин. Только не хочется псевдо-интеллектуального кино.