О том, что бывает, когда читаешь историю христианской архитектуры в чилийском Старбаксе
- Простите, вы говорите по-английски?
Киваю.
- Я сейчас встречаюсь с мужем. Если что-то пойдет не так, у меня просьба. Позовите полицию.
- Простите?
- Но вы говорите по-английски, да?
Все это звучит диковато, чтобы не переспросить, но ошибки нет. Она рассказывает про предписание суда не приближаться ближе 200 футов, правда он о нем еще не знает. Мне нужны детали:
- Is he violent?
- Иногда
Показывает забинтованный палец. Я забираю с ее тарелки вилку
- Я должна быть осторожна. Он мне подсунул наркотики, после которых я ничего не помню. Видите, как будто я резала вены? В полиции сказали, что это похоже не на суицид, а на защиту
Я осматриваю раны. Они похожи на инсцинированную попытку суицида. Чтобы не умереть, а напугать. Мой шоколадный торт горчит. 16:01, он опаздывает. Чья-то жизнь. Чья-то история. Чья-то вилка.
Киваю.
- Я сейчас встречаюсь с мужем. Если что-то пойдет не так, у меня просьба. Позовите полицию.
- Простите?
- Но вы говорите по-английски, да?
Все это звучит диковато, чтобы не переспросить, но ошибки нет. Она рассказывает про предписание суда не приближаться ближе 200 футов, правда он о нем еще не знает. Мне нужны детали:
- Is he violent?
- Иногда
Показывает забинтованный палец. Я забираю с ее тарелки вилку
- Я должна быть осторожна. Он мне подсунул наркотики, после которых я ничего не помню. Видите, как будто я резала вены? В полиции сказали, что это похоже не на суицид, а на защиту
Я осматриваю раны. Они похожи на инсцинированную попытку суицида. Чтобы не умереть, а напугать. Мой шоколадный торт горчит. 16:01, он опаздывает. Чья-то жизнь. Чья-то история. Чья-то вилка.