кто бы мог подумать...

[vistrel_v_nochi]

Я в Париже, и кто это узнает - все радуются, многие мне завидуют. Что ж, они правы. Париж - большой город, большой, полный странных соблазнов. Что до меня, должен признаться, в известной мере я им поддался. Да, иначе, верно, не скажешь. Я поддался соблазнам, и следствием явились некоторые перемены если не в моем характере, то по крайней мере в моем

Comments

[mourniq]

Да, клёво было в Париже во времена Рильке :)
[это я так вливаю деготную ложечку английской ядовитости, или даже хуже - ядовитости русского, живущего в Англии]

Те отрицательные моменты, которые у меня были в Сьянс По (конечно же, была и куча положительных), ассоциировались с цитатой из "Имени Розы", которую я завсегда люблю приводить:

(Диалог послушника Адсона (рассказ от его имени) и Уильяма, человека идеалов просвещения)

Тут мне вдруг стало совершенно ясно, какой способ рассуждения использует учитель, и я поразился, до чего невыгодно отличается этот способ от предложенного философом - то есть от суждения на основании первопринципов, так чтобы разум рассуждающего почти что воспроизводил ход божественного разума. Я понял, что, когда у него нет ответа, Вильгельм придумывает их много, и все между собой противоречат. Я был подавлен.
«Так что же, - осмелился я спросить, - вы еще далеки от решения?»
«Я очень близок к решению, - ответил Вильгельм. - Только не знаю, к которому.»
«Значит, при решении вопросов вы не приходите к единственному верному ответу?»
«Адсон, - сказал Вильгельм, - если бы я к нему приходил, я давно бы уже преподавал богословие в Париже.»
«В Париже всегда находят правильный ответ?»
«Никогда, - сказал Вильгельм. - Но крепко держатся за свои ошибки.»
«А вы, - настаивал я с юношеским упрямством, - разве не совершаете ошибок?»
«Сплошь и рядом, - отвечал он. - Однако стараюсь, чтоб их было сразу несколько, иначе становишься рабом одной-единственной.»
Тут у меня возникло ощущение, что Вильгельма вообще не интересует истина, которая всегда состоит в единственном тождестве между предметом и понятием. Он же хотел развлекаться, воображая столько возможностей, сколько возможно.
Осознавши это, я, со стыдом признаюсь, разуверился в учителе и поймал себя на мысли: «Хорошо хоть инквизиция вовремя подоспела!»

[vistrel_v_nochi]

Я думаю, Умберто Эко очень завидовал французской интеллектуально-академической среде и чувствовал свою уязвимость по отношению к ней, свою неизбывную принадлежность к второму эшелону и т.д. Поэтому он усиленно искал уязвимость в самой этой среде и всячески ее обыгрывал. А уязвимость, конечно, была очевидна: ведь критическая теория во французской гуманитарной традиции смогла расцвести во многом благодаря господдержке, а значит и существовала в каком-то смысле по доброй воле и бюрократической инерции социального государства.

При этом это конечно классические отношения ученика и учителя, когда на каком-то этапе начинаешь искать свой путь и ищешь возможности бунта в наблюдении за маленькими ошибками, которые совершает учитель, его неловкостями, слабостями и вставляешь шпильки по поводу и без повода в его образ жизни и образ мысли. Правда, если не можешь преодолеть какой-то барьер на протяжении долгого времени, поедание учителя "в себе" из пути креативного бунта превращается в постоянный лабиринтообразный самоедский процесс.

Этот прекрасный пассаж в частности показывает стремление Эко разобраться в самом себе и в своих отношениях с Учителем, в том почему тот "не отпускает" ученика, сколько последний не плюет ему в лицо и в спину.

[mourniq]

Я думаю, Умберто Эко очень завидовал французской интеллектуально-академической среде и чувствовал свою уязвимость по отношению к ней, свою неизбывную принадлежность к второму эшелону и т.д. Поэтому он усиленно искал уязвимость в самой этой среде и всячески ее обыгрывал.

Это интересный взгляд. Я об этом не думал. Какие-то доказательства есть? Он всё же учёный-медиевист, а не философ-шестидесятник. И чувствовала ли Италия себя в этом плане вторым эшелоном? У них и вроде так исторически есть, чем гордиться. Про вторую половину XX в. я не очень знаю, правда. В любом случае, критика некоторой французской косности, позднего увлечения Гегелем (и то благодаря Кожеву) до некоторого умопомрачения и т.д. вроде не только от Эко исходила.

Этот прекрасный пассаж в частности показывает стремление Эко разобраться в самом себе и в своих отношениях с Учителем, в том почему тот "не отпускает" ученика, сколько последний не плюет ему в лицо и в спину.

Вот здесь мне тяжело согласиться. Во-первых, вряд ли бы итальянец со всеми римскими и возрожденческими загонами стал бы считать себя учеником по отношению к каким-то трансальпийским галлам из Нарбонны, как сказал бы один мой знакомый профессор Ассаса итальянского происхождения. Во-вторых, вряд ли Эко ставит себя на место Адсона (или кого-то ещё) в "Имени Розы". Симпатизирует-то он явно Баскервилю, как мне кажется. Но возможно, я чего-то не знаю, каких-нибудь цитат, там весь роман - сплошной стёб над реальными персонажами. Только от одного филолога я узнал, что персонаж Хорхе - намёк на ...Борхеса! :)

[vistrel_v_nochi]

Это конечно не более, чем мои предположения в порядке бреда и порывы фантазии. Эко для меня - семиотик, и как семиотик (а не медиевист), он принадлежит к "догоняющим" (судя по ходу мысли, прежде всего, сам для себя).

[mourniq]

Понял. Насчёт семиотики мне неведомо. Хотя давно собираюсь заинтересоваться :) Начну с Лотмана, когда время появится.