Маленькая вероятность
***
Мой папа отправлялся на войну. Его дорожная сумка была собрана, оставалось только попрощаться.
Он довольно часто уезжал на войну. Как минимум раз в год. Вообще-то это неправильно - идти на войну. Лучше как раз держаться от нее как можно дальше. Но мой папа был врачом, а на войне нужны врачи. Папе нравилось чувствовать себя нужным.
Все папины поездки заканчивались хорошо. Он возвращался домой цел и невредим. Но мне казалось, что эти его поездки - все равно, что прыгать через веревочку: у тебя все отлично получается, но это не может длиться вечно. В какой-то момент обязательно промахнешься.
- Не переживай, - говорил мне папа.
Это не помогало. Ездить так далеко опасно, это всем известно. В дороге может случиться что угодно.
Например, папа мог заболеть. Подцепить малярию. Или желтую лихорадку. А ведь существует еще множество других страшных болезней.
- Ах, Кик, - сказал папа, - все обойдется. Я здоров как бык, и к тому же, мне сделали кучу прививок. - Он закатал рукав футболки, чтобы показать мне следы от уколов. Я встала на цыпочки. На его предплечье среди веснушек виднелась малюсенькая красная точка.
- И это все? - спросила я.
- У меня с собой таблетки, - добавил он.
А еще моего папу могли подстрелить. На войне полным-полно солдат. Может, эти солдаты подумают, что папа их враг. И тогда конечно они будут стрелять.
- Я никому не враг, - сказал папа. - Любой солдат это сразу поймет.
С папой мог произойти несчастный случай. Его машина могла упасть с обрыва. Или его самолет мог разбиться.
- Знаешь историю о человеке, который всего боялся? - спросил папа.
- Да, - ответила я. Папа часто рассказывал историю о человеке, который всего боялся. Это глупая история. Человек боялся выходить из дома, потому что был уверен, что снаружи опасно. Однажды на его дом упало большое дерево, и он погиб.
- Значит, ты знаешь, о чем там речь, - продолжил папа. - Несчастный случай может произойти в любом месте. Глупо бояться и сидеть дома. Если все будут сидеть дома, в мире никогда ничего не изменится.
Но я бы все равно хотела, чтобы папа остался дома. В него могла попасть шальная пуля. Шальные пули - хуже, чем солдаты. Они делают, что им в голову взбредет. Они летают себе по воздуху, никем не замеченные.
- Нет никаких шальных пуль, - сказал папа.
- Нет, есть, - ответила я.
- Не переживай, - повторил папа. - Я еще ни одной не встречал.
- Если ты ее встретишь, будет уже поздно, - заметила я.
***
Папа наклонился и погладил Мону.
- Пока, старушка! - сказал он. - Присматривай тут за дамами.
Он вздохнул. Мона завиляла своим похожим на шишку хвостом и вздохнула в ответ.
- Мы сами за собой присмотрим, - сказала мама.
Папа поднял меня. Я положила голову ему на плечо.
- Ты потяжелела, Кик, - пожаловался он. - Я слышу, как мои кости хрустят.
- Слабак, - пробормотала я.
- Любимая моя, - ответил папа. Он опустил меня. Затем приподнял маму. Совсем капельку. Я прислушалась. Вовсе ничего не хрустело.
- Такси приехало, - сказала мама.
Папа дотащил свою сумку до такси и сел в машину. Мама побежала за ним. Папа открыл окно и поцеловал ее.
- Целую! - крикнул он мне.
Я забралась на заборчик и помахала рукой.
- Пока! - крикнула я.
Такси уехало.
Мона умела вздыхать с двух сторон. Большинство вздохов исходили из ее зада. Она тихонько пускала вонючие газы. Передом Мона вздыхала, только когда ее гладили. А я этого никогда не делала.
Она уже была старой и противной, когда появилась у нас. Никто не захотел ее взять, кроме моей мамы.
С каждым днем Мона становилась все старее и противнее. Она была маленькая и толстая. У нее была короткая колючая шерсть и обрубок вместо хвоста. Глаза навыкате, большие уши и зубы, торчащие из-под верхней губы. И с самого начала она меня невзлюбила. Как только была возможность, она ложилась рядом со мной и воняла. Однажды она слопала половину моего именного браслета. От него остался только маленький кусочек.
- Теперь тебя зовут Ки, - сказала мама.
- Я хочу новый, - ответила я.
- Нового пса или новый браслет?
- И то, и другое.
- Ки, - повторила мама. - Очень даже красивое имя.
Она любила сломанные вещи. В нашей гостиной было полно вещей, которые нормальные люди выбросили бы. У нас было зеркало с трещиной, диван с продавленными подушками и стул со сломанной спинкой. Моя мама работала в комиссионном магазине, где продавали старую мебель. И если что-то нельзя было продать, она приносила это домой.
Папу никогда не заботили вещи. Его заботили только люди.
Такси, в котором сидел папа, свернуло за угол. Мона переваливалась на своих коротеньких лапках по садовой дорожке.
- Опоздала, - сказала я. - Он уже уехал.
Из зада Моны вырвался вздох.
***
Мы сидели на диване с продавленными подушками. Я и моя мама. И Мона. Мона похрапывала у мамы на коленях.
- Ты знаешь, что существуют шальные пули? - спросила я.
- Ты не должна думать об этом, - ответила мама. По ее лицу было видно, что она просто сама не хочет думать о шальных пулях.
- Но они существуют, - настаивала я.
- Я знаю, - согласилась мама. - Но вероятность того, что ты ее встретишь, очень мала.
- Может быть папа встретит ее, - продолжила я. - Может быть он наткнется на шальную пулю. Такое возможно. И тогда у меня больше не будет папы.
- Все возможно, - ответила мама. - Всегда может произойти все, что угодно.
- История о человеке, который всего боялся, - сказала я.
- Это глупая история, - сказала мама. - На самом деле все немного сложнее. Я попробую тебе объяснить. Все дело в вероятности. Шанс, что ты станешь миллионером, к примеру, очень-очень невелик. А шанс, что ты найдешь на улице один евро, намного больше. Ты никогда не знаешь наверняка, насколько велика вероятность чего-либо, но ты знаешь, что почти никто не становится миллионером. Сколько миллионеров ты знаешь?
- Ни одного, - ответила я.
- Вот видишь? - спросила мама. - Это доказывает, что я права. То же самое с папами. Сколько ты знаешь детей, у которых есть папа?
- Целую кучу, - сказала я.
- А сколько детей без папы?
Я задумалась.
- А если родители разведены, это считается?
- Нет, - сказала мама, - совсем без папы.
- Одного, - ответила я. - У Шона папа умер.
- Вероятность того, что у тебя есть папа, велика. А шанс, что у тебя нет папы, мал. Поэтому ты не должна бояться, что у тебя скоро не станет папы.
- А можно сделать вероятность меньше? Или больше?
- Да, - сказала мама, - иногда.
- Человек, который всего боялся, сделал вероятность смерти меньше, - сказала я. - А папа делает ее больше.
Мама вздохнула.
Я понимала, что она хотела мне помочь. Но все становилось только сложнее. Теперь я должна была подумать о вероятностях, которые можно увеличить или уменьшить.
Я думала о папе Шона. Единственном умершем папе, которого я знала. Еще я знала троих детей, у которых умерла кошка. И двоих, у которых умерла собака. И одного ребенка, у которого умерла мышка.
Я посмотрела на Мону. Я не знала никого, у кого бы умерли собака и папа. Умерли собака и папа. Такое почти не встречалось. Мама назвала бы это маленькой вероятностью. А еще меньшей вероятностью было, что у кого-то умерла мышка, собака и папа.
***
- Можно мне завести мышку? - спросила я маму.
- Зачем? - ответила она вопросом на вопрос.
- Я хочу питомца.
- У нас есть собака, - возразила мама. - Это тоже питомец.
Я посмотрела на Мону. Она спала на диване. Из ее пасти торчал кончик языка. Время от времени она издавала чмокающий звук.
- Мам?
Мы пошли в зоомагазин. Парень за прилавком дал Моне собачью печеньку. А потом показал мне контейнер с белыми мышами.
- Выбери одну, - сказала мама.
У всех мышей были красные глазки и лысый хвост. Они были белыми и нервно ползали по ящику.
- Сколько им? - спросила мама.
- Недель пять, - ответил парень.
- А до скольки лет они доживают? - спросила я.
- По-разному, - ответил он. - Два года для них уже немало, но иногда мыши живут и дольше. Если хорошо о них заботиться.
- Какую выбираешь? - спросила мама.
Я показала на мышку, которая тихонько сидела в углу.
Парень сунул руку в ящик и отпихнул нескольких мышек в сторону.
- Смотрите, - сказал он, - брать нужно за хвостик. Не за кончик, а ближе к заду.
Он выудил мышку из контейнера.
- Это девочка или мальчик? - спросила мама.
Парень поднес мышку к глазам.
- Мальчик, я думаю.
- Еще нам нужна клетка, - сказала мама.
- Конечно, - сказал продавец. - Возьмите еще опилки и ночной домик. А еще я бы посоветовал купить колесо для бега. И конечно поилку и кормушку. Может еще игрушку.
Мама слегка испугалась такого количества новых вещей.
- Мы возьмем клетку и опилки, - сказала она. - И колесо для бега. И поилку. На этом все.
Парень достал пластиковый ящик с решетчатой крышкой.
- Такая клетка лучше всего, - сказал он. - Так опилки не будут разлетаться. Но ни в коем случае не оставляйте ее на солнце.
Я кивнула.
- И пакет корма для мышей, - попросила мама.
Дома я поставила клетку с мышкой у себя в комнате. На подоконник. Мышка нервно бегала туда-сюда. Она обнюхивала поилку и колесо. Я сунула руку в ящик. Мышка понюхала мои пальцы. Было немного щекотно.
- Пип, - сказала я. Осторожно вытащила мышку из клетки за хвостик. Я держала ее вверх ногами. Я смотрела на подушечки ее лапок. Они были розовые.
('Een kleine kans' door Marjolijn Hof)
Мой папа отправлялся на войну. Его дорожная сумка была собрана, оставалось только попрощаться.
Он довольно часто уезжал на войну. Как минимум раз в год. Вообще-то это неправильно - идти на войну. Лучше как раз держаться от нее как можно дальше. Но мой папа был врачом, а на войне нужны врачи. Папе нравилось чувствовать себя нужным.
Все папины поездки заканчивались хорошо. Он возвращался домой цел и невредим. Но мне казалось, что эти его поездки - все равно, что прыгать через веревочку: у тебя все отлично получается, но это не может длиться вечно. В какой-то момент обязательно промахнешься.
- Не переживай, - говорил мне папа.
Это не помогало. Ездить так далеко опасно, это всем известно. В дороге может случиться что угодно.
Например, папа мог заболеть. Подцепить малярию. Или желтую лихорадку. А ведь существует еще множество других страшных болезней.
- Ах, Кик, - сказал папа, - все обойдется. Я здоров как бык, и к тому же, мне сделали кучу прививок. - Он закатал рукав футболки, чтобы показать мне следы от уколов. Я встала на цыпочки. На его предплечье среди веснушек виднелась малюсенькая красная точка.
- И это все? - спросила я.
- У меня с собой таблетки, - добавил он.
А еще моего папу могли подстрелить. На войне полным-полно солдат. Может, эти солдаты подумают, что папа их враг. И тогда конечно они будут стрелять.
- Я никому не враг, - сказал папа. - Любой солдат это сразу поймет.
С папой мог произойти несчастный случай. Его машина могла упасть с обрыва. Или его самолет мог разбиться.
- Знаешь историю о человеке, который всего боялся? - спросил папа.
- Да, - ответила я. Папа часто рассказывал историю о человеке, который всего боялся. Это глупая история. Человек боялся выходить из дома, потому что был уверен, что снаружи опасно. Однажды на его дом упало большое дерево, и он погиб.
- Значит, ты знаешь, о чем там речь, - продолжил папа. - Несчастный случай может произойти в любом месте. Глупо бояться и сидеть дома. Если все будут сидеть дома, в мире никогда ничего не изменится.
Но я бы все равно хотела, чтобы папа остался дома. В него могла попасть шальная пуля. Шальные пули - хуже, чем солдаты. Они делают, что им в голову взбредет. Они летают себе по воздуху, никем не замеченные.
- Нет никаких шальных пуль, - сказал папа.
- Нет, есть, - ответила я.
- Не переживай, - повторил папа. - Я еще ни одной не встречал.
- Если ты ее встретишь, будет уже поздно, - заметила я.
***
Папа наклонился и погладил Мону.
- Пока, старушка! - сказал он. - Присматривай тут за дамами.
Он вздохнул. Мона завиляла своим похожим на шишку хвостом и вздохнула в ответ.
- Мы сами за собой присмотрим, - сказала мама.
Папа поднял меня. Я положила голову ему на плечо.
- Ты потяжелела, Кик, - пожаловался он. - Я слышу, как мои кости хрустят.
- Слабак, - пробормотала я.
- Любимая моя, - ответил папа. Он опустил меня. Затем приподнял маму. Совсем капельку. Я прислушалась. Вовсе ничего не хрустело.
- Такси приехало, - сказала мама.
Папа дотащил свою сумку до такси и сел в машину. Мама побежала за ним. Папа открыл окно и поцеловал ее.
- Целую! - крикнул он мне.
Я забралась на заборчик и помахала рукой.
- Пока! - крикнула я.
Такси уехало.
Мона умела вздыхать с двух сторон. Большинство вздохов исходили из ее зада. Она тихонько пускала вонючие газы. Передом Мона вздыхала, только когда ее гладили. А я этого никогда не делала.
Она уже была старой и противной, когда появилась у нас. Никто не захотел ее взять, кроме моей мамы.
С каждым днем Мона становилась все старее и противнее. Она была маленькая и толстая. У нее была короткая колючая шерсть и обрубок вместо хвоста. Глаза навыкате, большие уши и зубы, торчащие из-под верхней губы. И с самого начала она меня невзлюбила. Как только была возможность, она ложилась рядом со мной и воняла. Однажды она слопала половину моего именного браслета. От него остался только маленький кусочек.
- Теперь тебя зовут Ки, - сказала мама.
- Я хочу новый, - ответила я.
- Нового пса или новый браслет?
- И то, и другое.
- Ки, - повторила мама. - Очень даже красивое имя.
Она любила сломанные вещи. В нашей гостиной было полно вещей, которые нормальные люди выбросили бы. У нас было зеркало с трещиной, диван с продавленными подушками и стул со сломанной спинкой. Моя мама работала в комиссионном магазине, где продавали старую мебель. И если что-то нельзя было продать, она приносила это домой.
Папу никогда не заботили вещи. Его заботили только люди.
Такси, в котором сидел папа, свернуло за угол. Мона переваливалась на своих коротеньких лапках по садовой дорожке.
- Опоздала, - сказала я. - Он уже уехал.
Из зада Моны вырвался вздох.
***
Мы сидели на диване с продавленными подушками. Я и моя мама. И Мона. Мона похрапывала у мамы на коленях.
- Ты знаешь, что существуют шальные пули? - спросила я.
- Ты не должна думать об этом, - ответила мама. По ее лицу было видно, что она просто сама не хочет думать о шальных пулях.
- Но они существуют, - настаивала я.
- Я знаю, - согласилась мама. - Но вероятность того, что ты ее встретишь, очень мала.
- Может быть папа встретит ее, - продолжила я. - Может быть он наткнется на шальную пулю. Такое возможно. И тогда у меня больше не будет папы.
- Все возможно, - ответила мама. - Всегда может произойти все, что угодно.
- История о человеке, который всего боялся, - сказала я.
- Это глупая история, - сказала мама. - На самом деле все немного сложнее. Я попробую тебе объяснить. Все дело в вероятности. Шанс, что ты станешь миллионером, к примеру, очень-очень невелик. А шанс, что ты найдешь на улице один евро, намного больше. Ты никогда не знаешь наверняка, насколько велика вероятность чего-либо, но ты знаешь, что почти никто не становится миллионером. Сколько миллионеров ты знаешь?
- Ни одного, - ответила я.
- Вот видишь? - спросила мама. - Это доказывает, что я права. То же самое с папами. Сколько ты знаешь детей, у которых есть папа?
- Целую кучу, - сказала я.
- А сколько детей без папы?
Я задумалась.
- А если родители разведены, это считается?
- Нет, - сказала мама, - совсем без папы.
- Одного, - ответила я. - У Шона папа умер.
- Вероятность того, что у тебя есть папа, велика. А шанс, что у тебя нет папы, мал. Поэтому ты не должна бояться, что у тебя скоро не станет папы.
- А можно сделать вероятность меньше? Или больше?
- Да, - сказала мама, - иногда.
- Человек, который всего боялся, сделал вероятность смерти меньше, - сказала я. - А папа делает ее больше.
Мама вздохнула.
Я понимала, что она хотела мне помочь. Но все становилось только сложнее. Теперь я должна была подумать о вероятностях, которые можно увеличить или уменьшить.
Я думала о папе Шона. Единственном умершем папе, которого я знала. Еще я знала троих детей, у которых умерла кошка. И двоих, у которых умерла собака. И одного ребенка, у которого умерла мышка.
Я посмотрела на Мону. Я не знала никого, у кого бы умерли собака и папа. Умерли собака и папа. Такое почти не встречалось. Мама назвала бы это маленькой вероятностью. А еще меньшей вероятностью было, что у кого-то умерла мышка, собака и папа.
***
- Можно мне завести мышку? - спросила я маму.
- Зачем? - ответила она вопросом на вопрос.
- Я хочу питомца.
- У нас есть собака, - возразила мама. - Это тоже питомец.
Я посмотрела на Мону. Она спала на диване. Из ее пасти торчал кончик языка. Время от времени она издавала чмокающий звук.
- Мам?
Мы пошли в зоомагазин. Парень за прилавком дал Моне собачью печеньку. А потом показал мне контейнер с белыми мышами.
- Выбери одну, - сказала мама.
У всех мышей были красные глазки и лысый хвост. Они были белыми и нервно ползали по ящику.
- Сколько им? - спросила мама.
- Недель пять, - ответил парень.
- А до скольки лет они доживают? - спросила я.
- По-разному, - ответил он. - Два года для них уже немало, но иногда мыши живут и дольше. Если хорошо о них заботиться.
- Какую выбираешь? - спросила мама.
Я показала на мышку, которая тихонько сидела в углу.
Парень сунул руку в ящик и отпихнул нескольких мышек в сторону.
- Смотрите, - сказал он, - брать нужно за хвостик. Не за кончик, а ближе к заду.
Он выудил мышку из контейнера.
- Это девочка или мальчик? - спросила мама.
Парень поднес мышку к глазам.
- Мальчик, я думаю.
- Еще нам нужна клетка, - сказала мама.
- Конечно, - сказал продавец. - Возьмите еще опилки и ночной домик. А еще я бы посоветовал купить колесо для бега. И конечно поилку и кормушку. Может еще игрушку.
Мама слегка испугалась такого количества новых вещей.
- Мы возьмем клетку и опилки, - сказала она. - И колесо для бега. И поилку. На этом все.
Парень достал пластиковый ящик с решетчатой крышкой.
- Такая клетка лучше всего, - сказал он. - Так опилки не будут разлетаться. Но ни в коем случае не оставляйте ее на солнце.
Я кивнула.
- И пакет корма для мышей, - попросила мама.
Дома я поставила клетку с мышкой у себя в комнате. На подоконник. Мышка нервно бегала туда-сюда. Она обнюхивала поилку и колесо. Я сунула руку в ящик. Мышка понюхала мои пальцы. Было немного щекотно.
- Пип, - сказала я. Осторожно вытащила мышку из клетки за хвостик. Я держала ее вверх ногами. Я смотрела на подушечки ее лапок. Они были розовые.
('Een kleine kans' door Marjolijn Hof)