Ух ты, этому и назыание есть. Да вы правы, она от этого всего зависит гораздо больше, чем остальные. Я дальше написала, что, несмотря на окружающую ее роскошь, это не только самый зависимый, но и самый несчастный и одинокий человек в монастыре. И да, она верит в то, что делает, какой то болезненной сумасшедшей необьяснимой верой. Скорее это даже одержимость.
Ух ты, этому и назыание есть. Да вы правы, она от этого всего зависит гораздо больше, чем остальные. Я дальше написала, что, несмотря на окружающую ее роскошь, это не только самый зависимый, но и самый несчастный и одинокий человек в монастыре. И да, она верит в то, что делает, какой то болезненной сумасшедшей необьяснимой верой. Скорее это даже одержимость.
А мне так кажется, что иг. Николая из этого рассказа в первую очередь просто расчетливый человек, который прекрасно понимает, что спонсорам, жертвующим "на деток", надо видеть этих деток чистыми и пляшущими. А проверять, как детки живут обычно, дядя с деньгами не пойдет. Чтобы монахини не проболтались, как тут всё на самом деле, и вообще поменьше знали, как на ругом послушании, - устрой гиперконтроль. А потом чувство власти засасывает. И, конечно, включаются механизмы защиты: кто же, будучи игуменьей, сможет осознать, что он - исчадие ада?
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Чтобы монахини не проболтались, как тут всё на самом деле, и вообще поменьше знали, как на ругом послушании, - устрой гиперконтроль. А потом чувство власти засасывает. И, конечно, включаются механизмы защиты: кто же, будучи игуменьей, сможет осознать, что он - исчадие ада?
Reply
Reply
Reply
Leave a comment