Спешка
Пишешь только когда плохо, когда какая-то тяжесть оставляет искажение во взгляде на вещи, которые начинают отдавать "тень", и копить с тем какой-то подтекст для каждого события или жеста: и в этот словно бы мешок, по моменту, как по капле, скапливается твой собственный гной производных переживаний, что становятся своеобразными чернилами, начиная оттягивать тебя, педалируя чувство высвобождения из под довлеющего над тобой гнёта. Из этого очень специфического слияния прошлого и настоящего образуется сюжет для повествования. Более того, эта тяжесть производит желание организации, указывает на ценность упорядоченного знания, как правильно сложенного походного мешка, от которого зависит масштаб и темп: знание не должно мучить своей незавершённостью, неисполненностью, иначе этот дискомфорт становится поводом для болезненности и невроза. В этом же месте пробуждается и искусность слова, произрастая из желания максимально элегантного, безвредного, безобидного освежевания этого фолликула на спине, где скучная рационализация превращает ядовитый сок в если не в питательный, то безвредный: сам процесс превращается в объективную нужду, без которой невостребованная мысль отравляет быт своего носителя, как жалоба порождённой жизни, в той или иной явленной мысли, обрекаемой на растрату. В свою очередь, такое зло создаёт в человеке занятость, захватывая его время, предопределяя вечный аврал и оторопь в действиях, сводя на нет скуку или беспечность: вечно неуспевающий обречён бежать, будучи поглощённым своими делами. Словно бы первопричинное зло памяти или мышления обеспечивает сдвиг человека по временной шкале на определённый промежуток, повреждая его внутренние часы, и заставляя последние спешить сверх положенной меры и без права на отсрочку, когда всегда приходиться оглядываться под ноги или, чаще всего, смотреть даже наперёд, чтобы заранее знать точку маршрута и место для нагоняющей спешки. Так к этому тандему добавляется будущее. Человек-мыслящий, буквально, человек-опаздывающий, не синхронизированной с актуальностью, с множеством часов и будильников-закладок, требующих ускориться по требованию. Это некто необдуманно скрадывающий сам у себя своими нуждами секунду за секундой, оставаясь без шансов свети свою жизнь в одной точке. И чем сильнее ты придаёшься этому пагубному пристрастию, всякому рассуждению, тем большой разрастается эта поглощающая тебя пропасть между настоящим и прошлым, в котором ты всё чаще живёшь и оказываешься, сразу с переходом в некоторую будущность, заставляющую тебя огибать мир актуального по мере критического отставания с миром прошедшим. Это утраченный навечно покой, брошенное благополучие и большее, нарастающее удаление между тобой и людьми.