Поиски Абсолюта: Триер vs Тарковский.
Я вообще-то ни в Тарковском, ни в Триере ничего не понимаю. Но сказать очень хочу. Так что вот.
По моему скромному мнению, Тарковский и Триер образуют некую диалогизирующую алхимическую пару, объединенную общей лейтмотивной темой - поиском Абсолюта. (Для тех, кто не знает, на всякий случай, скажу, что я просто тем-то других не знаю, и посему мне везде видится либо эта, либо вообще ничего не видится). Я бы даже сказал, что в каком-то смысле Триер - это анти-Тарковский. Я, знаете ли, очень люблю находить всякие «анти», ничего не могу с этим поделать.
Так вот, по моему, опять же, скромному мнению, ключом к Тарковскому является то, что отец его был глубоко верующим христианином, и сын вроде как всю жизнь пытался найти эту веру. Веру в светлый, добрый и всеблагой христианский Абсолют. Хотел и пытался, а найти вроде как не мог. Ну, как славный мученик Иван Карамазов.
В качестве ключа к Триеру вашему вниманию предлагается Ницше со своими антихристианскими воззваниями, про которого он брякнул в каком-то интервью, может в шутку (или вообще с умыслом! - чтобы запутать таких наивных дурачков типа меня), а может и всерьез. Ну уж во всяком случае к «Антихристу» этот ключ точно подходит. С него мы, пожалуй, и начнем.
Антихрист.
В приступе безумия Триер сказал давеча, что он самый лучший в мире режиссер, а «Антихрист» - самый лучший его фильм. Пребывая в здравом уме и трезвой памяти, я заявляю: «Триер - лучший в мире режиссер, а «Антихрист» - лучший его фильм». Посмотрел его уже дважды, и он не оставляет меня в покое, я просто mad about this film.
Помните, я говорил, что люблю находить всякие «анти»? Помимо этого, я еще люблю находить всякие тезисы-антитезисы-синтезы. Так вот:
Шопенгауэр - тезис;
Ницше - антитезис;
Триер - синтез.
Со скидочкой на то, что Шопенгауэр умен, но не слишком талантлив, Ницше весьма талантлив, но не слишком умен, а Триер непомерно умен и охренительно талантлив. (Ну ладно-ладно, все молодцы, это я просто, чтобы Триера превознести).
Шопенгауэр, верно, и не мечтал о такой великолепной и ужасающей иллюстрации к своей философии и изложенным в ней картине мира и представлению о лежащем в основании мира Абсолюте. Я думаю, он радостно похрюкивает в гробу в своем славном Франкфурте-на-Майне.
«Антихрист» - это просто-таки симфония зла, ужаса, хаоса и бессмысленности. Все эти гниющие желуди, засохшие деревья, мертворожденные оленята, пожирающие свои внутренности лисы и сжираемые не успев родиться птенцы - просто-таки галерея врожденных уродств мира, сборище доказательств богооставленности, бессмысленности, иррациональности, хаотичности мира.
Тут дело даже не в христианстве - не одно только христианство зашито в новоевропейскую парадигму мышления. Смысл против Хаоса - вот наш главный лейтмотив, вот самый страшный страх и самая больная боль. Во что мы всегда хотели верить так это в разумный миропорядок, в осмысленность происходящего, в цель, в путь, в прогресс, в то, что все не напрасно. Неважно, гарантирован ли этот порядок христианским Богом, или каким-либо другим, добрым или злым, или вообще не Богом, а величием человеческого духа, гуманизмом, подвигом, бесконечным познанием и властвованием над природой или чем еще, главное, чтобы это была какая-то разумная сила, хоть какой-то Логос, хоть какой-то смысл.
Лис возвещает власть хаоса. Отбирает последнюю надежду.
«Основное свойство мировой воли состоит в том, что она ни к чему не направлена… нет никакой конечной цели, то есть, нет никакого смысла». Шопенгауэр.
Лес этот как будто стоит на зыбком, бурлящем, иррациональном первородном хаосе. Он как будто случайно возник из него и вот-вот туда снова провалится.
Спасибо Ларсу фон Триеру за наше счастливое детство.
Собственно, в хаосе нет ничего нового. Почему нам это так страшно? Древние так мир и воспринимали всегда. Я почему все время твержу, что постмодерн - это возврат к истокам? Восточные Абсолюты до сих пор такие, как были в упанишадах. Да и древний запад тоже. Некто д-р Дугин однажды красочно описал мне, как древний грек представлял себе Лес (произносится с придыханием) со всеми этими нимфами, наядами, нереидами…ой нет нереиды не из леса, ну да неважно. Да нет, ничего неожиданного, просто очень красочно - не воспроизведу - в общем, это было не то, что в учебнике по биологии со всякими в высшей мере разумно придуманными симбиозами и биоценозами. Да, боялись. Да, даже не помышляли о власти над природой. Но смотрели своему страху в глаза. Кто вообще первым придумал искать спасения в идеи рационального миропорядка? Стоики? Платон? Сократ? Может, Парменид? Не знаю. Но его кто-то точно придумал, с тех пор и понеслось, и донеслось до Гегеля, чтоб он сгнил, этот апофеоз Рациональности.
Так, что-то я увлекся. Короче, Дефо и Гензбург едут в лес и окунаются в первородный хаос, вступают в чертоги «церкви Сатаны», прикасаются к истинной природе и пробуждают тем самым свою истинную природу. Ой, как Она славно растворяется в траве, просто заглядение. А сцена, когда Он листает Её диссертационные записи, из которых с каждой новой страницей по капле постепенно улетучиваются последние признаки Разума. Ммм…просто-таки восхождение к Истине.
Скорбь, боль и отчаяние - вот звезды, которые освещают человеку его скорбный путь, вот вечные спутники человеческого бытия. Шопенгауэр ничего не смог противопоставить им. Точнее, он противопоставил кое-что, по моему мнению, вполне разумное, типа найти утешение в скромной аскезе, в книгах, в искусстве и т.п. Короче стоически терпеть и ни на что не надеяться. Вот что он нам завещал. Главное - он не оставил нам возможности Выхода, рывка, прыжка, преодоления, некоего решительного действия, подвига духа, который разом вырвет нас из мрака и поднимет на новый уровень. Даже самоубийство он считал чем-то сродни всерьез воспринятому дурному анекдоту. Замечу то, что всем и так понятно: ребенок перед тем, как выпрыгнуть из окна, сметает «боль, скорбь и отчаяние» со своего пути, как бы освобождаясь от них. Это явный намек на то, что он не спасовал, а напротив: он их всех победил. (Тут можно еще порассуждать над тем, что он еще и совершил самый страшный из грехов и, тем самым, быть может тоже стал Антихристом. Тем способом, каким хотел им стать Кириллов, тоже еще тот ницшеанец).
Ницше, начав с того, чем Шопенгауэр кончил, напротив, предлагает некое «решительное решение». Человек должен сбросить с себя «прах и тлен» христианского убожества, отрешиться от милосердия, сострадания, добродетели и прочих тянущих его на дно слабостей, преодолеть свой страх, встать в полный рост, расправить плечи, вдохнуть полной грудью, стать сильным, «подняться к небу», кстати (только там не небо, а горы), вознестись, преобразиться. Стать Антихристианином/Антихристом. Такой вот антитезис.
Так вот, по моему скромному мнению, действие «Антихриста» - это рождение антихриста, то бишь антихристианина, в ницшеанском смысле. Тому свидетельство - трое нищих, которые суть анти-волхвы. (Википедия неумолимо вещает: «Три царя Каспар, Мельхиор и Бальтазар - принятые в западноевропейской традиции имена волхвов, принесших Иисусу дары на Рождество»). Да и то, что должны зажечься звезды, которых нет - это тоже какбе намекает нам на Вифлеемскую звезду. (Хотя основная функция этих созвездий (они же все-таки скорбь, боль и отчаяние), по-моему, в том, чтобы незримо освещать человеческий путь. Может они потому и зажигаются, что Он теперь может их видеть, типа прозрел, познал истину о человеческой юдоли. Была еще версия со святой анти-Троицей). Вообще, раз у нас Триер - это анти-Тарковский, то тут все должно быть вверх ногами (на что совершенно гениально намекают уже в прологе: соитие ведет не к рождению, как положено, а к смерти ребенка): рождается не Спаситель, а Антихрист; приходят к нему не «цари», а «нищие» и всё такое, а главное: чтобы родился Антихрист кто-то должен умереть. Ну и ещё писали про якобы целую прорву аллюзий на Тарковского (типа того, что домик точь-в-точь как в «Зеркале» и т.п.), которые у последнего были символами светлого, а тут наоборот сопутствуют тёмному (ничего про это не знаю, но охотно верю).
Значит так, на гендерную принадлежность Антихриста чихать я хотел. Им могли стать как женщина, так и мужчина. Можно предположить, что женщина прониклась быстрее, услыхала зов раньше, слух у нее лучше вот и всё. Да и потом, она же там целое лето провела до того, а он только первый раз приехал. Так вот она прониклась раньше, а он просто оказался сильнее. Ну или повезло ему, хз. Хаос же правит: орел-решка, Хавьер Бардем, упс, опять отвлекся. Не верю я, что всё было предрешено. Сёстры прошлого же умели вызывать градовый шторм, и она вон насобачилась. Сказано же было: «Кто-то должен умереть», неважно кто: просто один должен убить другого, преступить черту. Кстати, в фильме миллион раз показывают их обоих с затылка крупным планом и там…блик, ну, вы понимаете…на том самом месте.
И вот пришли трое нищих и Он её задушил. И дальше эпилог и самый главный вопрос: если он стал Антихристом, то какого черта у него такое славное, одухотворенное, просветленное лицо? «Где Зло?! Где Диавол?» - все негодующе вопрошают. Да и вообще, в нем изначально никакого зла не видно. Кто-то написал, что Ему якобы на протяжении всего фильма доставляет удовольствие Её мучить. Я такого не заметил. А как он ее душит, так ему вообще посочувствовать хочется. Я вам вот что скажу. С чего вы взяли, что Антихрист - это непременно зло? Антихрист - это просто живущий в гармонии с Хаосом, это просто достаточно сильный, чтобы не испугаться и не сдохнуть с перепугу перед лицом Хаоса. Это просто Её порывистый сверхэмоциональный темперамент так преломлял эту силу, что Она бог знает что творила: ребенка замучила, мужу ногу просверлила. При чем заметьте, Она - это тоже отнюдь не последовательное и методичное осуществление Зла: сцены, где она сначала бегает и орет «Где ты, сволочь?!», а потом откапывает и «Прости, милый» - это что просто ремиссия? А вот и нет! - это хаос. Это отражение принципа действия этой силы, которая может и градовый шторм вызвать и десять кубометров земли перекопать, чтобы кого-то спасти (ведь Она его именно спасает), и клитор себе отрезать в порыве отказаться от этой силы (попробуйте себе хотя бы палец отрубить - тут и то изрядная выдержка нужна). Хаос сам по себе не добрый и не злой, он просто уродливый и бессмысленный. Так вот, никакого зла, став Антихристом, Он и не обязан творить. Мешала - убил. И все дела. И вот Он идет себе под Генделя, сияет силой и радостью победы, наслаждается ежевикой (кстати, сцена очень напоминает сцену из «Земляничной поляны»). Ах да, еще одно подтверждение: Он оборачивается, а там за спиной скорбь, боль и отчаяние, уже полупрозрачные. У меня такое чувство, что они за ним уже не последуют: Он тоже их всех победил. Вот как-то так.
Он съел живьем крысу,
Он выпил кровь кобры,
Спалил дотла ведьму,
Собрал ее пепел,
Посыпал им тело…
Зомби играет на трубе -
Мы танцуем свои танцы.
Две мои любимые сцены - это, во-первых, лис, а во-вторых, когда Она убежала от него, потому что Он не захотел Её ударить, а потом Он пришел, ударил, они слились в удушливом хаосе похоти, камера отъезжает назад и…и…эти руки-руки…Мммамочка… Мне это почему-то напомнило, как в Elfen Lied (это аниме такое) у девочки тоже пробуждаются к жизни некие силы, и она как бы во сне произносит таким мучительным голосом: «Что? Что же это такое? Из меня рвутся…Руки!», открывает глаза, а весь потолок и вся комната в отпечатках рук. Бррр!..
Какое всё это имеет отношение к Тарковскому? Да самое прямое! Тарковский искал Абсолют светлый, пусть не христианского бога, но хотя бы что-то такое, что возбуждает в человеке добрые, светлые, чистые помыслы. Что-то такое, узрев которое, человек преобразится и понесет свечку через бассейн во спасение всего человечества под громогласные звуки оды к радости, что-то, что заставит его вспомнить детство, отчий дом и как мама мыла руки, что-то, что толкнет его отринуть все блага земные ради спасения мира, что-то, из-за чего он будет плакать: «Они несчастные, они ничего не видят и не чувствуют. Кого же мне теперь туда водить?» и т.д.
А Абсолют Триера преобразил человека в Антихриста. Мясорубка Тарковского пропускала отчаявшихся, тех, кому идти больше некуда. Мясорубка Триера пропускает того, кто по приезде трех нищих преисполнится волей к жизни и задушит жену раньше, чем та укокошит его ножницами. Уж я не знаю, где там «все испещрено» аллюзиями на «Зеркало», я ничего такого не заметил, но я не специалист по «Зеркалу» - раз люди заметили, значит оно там есть. Да довольно и того, что Триер заставлял съемочную группу постоянно пересматривать «Зеркало». На самом деле, мне лично достаточно уже даже посвящения.
«Догвилль».
«Рассекая волны» - «Жертвоприношение».
Сил моих больше нет. Про "Догвилль" и "Рассекая волны" напишу потом. Да и эта версия сырая и будет расширена и дополнена.