Человек, который кормил Гагарина
Евгений Александрович Суровцев был помощником начпрода Оренбургского высшего военного училища летчиков имени Полбина с 1960 года. То есть как раз в те годы, когда Юрий Алексеевич после своего полета трижды приезжал в Оренбург и всякий раз при этом наведывался в родную «летку» - встречался с курсантами, читал им лекции. Ну, а Суровцеву как интенданту приходилось его кормить.
- Задача очень была ответственная, - рассказывает он. - С Гагариным постоянно находился генерал-лейтенант Николай Каманин, легендарный летчик, герой Советского Союза, который от него не отходил буквально ни на шаг. А ведь был помощником Главнокомандующего ВВС по космосу, начальником отряда космонавтов.
- Чем же вы кормили Юрия Алексеевича?
- Как говорится, отборным зерном, - улыбается Евгений Александрович. - Добротной пищей, разумеется. Строго говоря, этот вопрос в нашем деле всегда главный, а тут - первый в мире космонавт, высокопоставленная комиссия... И на нас лежала вся ответственность за их здоровье. Знаете, обычно этот момент на заднем плане, о нем как-то не задумываются. Ну, едят... все едят. А ведь это очень серьезно.
Допустим, самолет садится на вынужденную посадку - тут ведь и прокуратура сразу вся на ногах, и следователи... И все начинают со столовой: что кушал человек? Что у вас в раскладке? Был такой случай - подполковник летно-методического отдела, фамилии не назову, вылетел на разведку погоды. И получилось так, что перед вылетом выпил кружку кваса - повариха по доброте налила. Как его скрутило в воздухе... И вот около Нижней Павловки хочешь, не хочешь, а пошел на вынужденную посадку. Естественно, закрутилось расследование - причем со всем, что полагается при ЧП, шум-крик...
***
Тут, надо сказать, Суровцев не без законной гордости заметил, что за все время его восемнадцатилетнего бессменного пребывания помощником начпрода училища не было зафиксировано ни одного случая отравления! Многие ли начпроды подпишутся под такими словами? Оказался на своей должности Евгений Александрович так.
В 1960 году в стране прошло сокращение Вооруженных сил на один миллион двести тысяч человек. Кстати, под него попал и автор проекта издания книги-альбома об оренбургском периоде жизни первого космонавта Вячеслав Рябов (на презентации этого издания я и встретился с Е.Суровцевым): только-только получил он лейтенантские погоны после окончания штурманского училища, как был отправлен в запас).
Тогда как раз Штурманское училище, Чкаловское летное училище (тогда оно носило имя Ворошилова) и кировобадское училище имени Героя СССР Алексея Хользунова были слиты в одно - наше, Чкаловское (впоследствии, естественно, оренбургское), которому впоследствии было присвоено имя И.С.Полбина. Здесь и начал свою беспорочную восемнадцатилетнюю интендантскую карьеру Евгений Суровцев.
Евгений Александрович Суровцев (справа) и Николай ТимофеевичАнтошкин, генрерал-полковник, Герой Советского Союза, руководитель клуба ГероевСоветского Союза и полных кавалеров Ордена Славы города Москвы, приехавший наюбилейные гагаринские торжества в Оренбург, сфотографируются на память.
***
- Так чем все же вы угощали Юрия Алексеевича? - возвращаюсь я к первоначальному вопросу, от которого за разговором мы что-то слишком отдалились. - Неужели меню не помните? Было оно специальным, к визиту Гагарина, или что на тот день готовили в столовой, то и подали на стол?
- В столовой как раз готовили очень разное. Первый курс питался по курсантской норме. А со второго, когда курсанты переходили на летную подготовку, мы кормили ребят уже по летной норме. Набор продуктов и ассортимент там уже иной. В дневном рационе появились15 грамм шоколада, двести грамм яблок в день, а если их нет - 130 граммов сока, два яйца - одно шло на выпечку, второе - вареное, например. Творог, сыр, сметана, молоко - как положено по летной реактивной норме. И все местное, оренбургское!
Конечно, что греха таить, все старались делать из самого лучшего продукта (обратите внимание на это «греха таить»! - У.Д.). так что я могу гордиться коллективом наших столовых - мы были всегда на высоте. А воспитательная работа среди курсантов училища была поставлена такая, что за весь период его существования ни один курсант, ни один офицер не перелетел границу. Ни один не предал!
- Вам приходилось с Юрием Алексеевичем перекидываться словечком-другим?
- Ну, это даже не гигиенично и не красиво, когда люди пришли за стол садиться, и вдруг кому-то рядом стоять... (по-моему, Суровцев даже слегка возмутился, пришлось срочно уточнять - «Нет, я имею в виду - потом, конечно же, не за обедом!» - У.Д.) А после - подходил к поварам, благодарил за питание. Всегда!
Особенно в деталях помню его последний приезд, в 1967 году. Вот тут, в книге, есть фотография, где мой сын сфотографировался с Гагариным. Эта встреча с первым космонавтом моего одиннадцатилетнего сына словно подменила. Обаяние личности Гагарина было таково, что ребенок буквально переродился, понимаете? Закончив 11 классов, изъявил желание в Летное поступать. И я, зная ответственность, лежащую на летчиках, зная, какой это тяжелый, очень тяжелый труд, даже не стал возражать.
Гагаринская улыбка
Когда начинаются полеты, курсант две смены отлетал - и весь словно выжатый лимон. А каждый по программе должен налетать 60 часов. Но ведь он ребенок еще, ему зачастую только восемнадцать! Они после всех этих перегрузок приходит в казарму и валятся пластом..
У первой смены подъем в четыре утра, завтрак, туда-сюда - в шесть уже начинаются полеты. Курсант выезжает к стартовой столовой, там еще подкормится, если захочет - кофе, сырок, яичко, бутербродик, яблочко. Да, когда курсанты переходят на реактивную норму, мы применяли заказную систему: всегда готовилось четыре первых блюда, а не просто суп-кондей на весь курс, нет! Можно было выбрать или борщ или уху, или там рассольник. И несколько вторых блюд.
- Все по желанию курсанта? Или имелись более-менее строгие рекомендации? А то как кто-нибудь на уху навалится на все годы обучения...
- Все по желанию! Организм человека - это ведь своеобразная фабрика. Допустим, вы сегодня не хотите соленое, а с удовольствием кисленького поели бы, так? А завтра наоборот. Конечно, работали по рекомендациям института питания, никакой художественной самодеятельности. Строили работу, чтобы люди довольны были. Часто приезжали комиссии, и первый вопрос всегда - «как кормят, сынок?»
А условия были... это сейчас столовые строят на тысячу мест. Тогда курсанты кушали в две смены, по 400 человек. Первая смена поела, надо же убрать все? А в училище было двенадцать столовых. Двенадцать!
- Это как же?
- А вот считайте. Был полк в Орске, полк в Чебеньках и полк в Пугачах. В училище - столовая курсантская и солдатская, для офицеров - отдельный зальчик при курсантской столовой. Три столовых на полигонах - Беляевский, Акжарский... там еще была так называемая «зондер-команда». Сбрасывались бомбы, какие взрывались, какие нет, им всем вели учет, и не разорвавшиеся взрывали - обеспечивали, словом, ребята жизнедеятельность полигона. Полигоны были задействованы четыре дня в неделю. Также летом разворачивались три-четыре лагерных столовых.
А почему три полка - так с одного аэродрома всему курсу не хватало места взлетать! 200 человек по 60 часов налета - сколько это получается?
- Да, я помню, мальчишкой был, вверх как взглянешь - все небо над Оренбургом в инверсионных следах...
- А вы знаете, почему именно Оренбург был выбран местом, объединившим все три училища в шестидесятом?
- Из-за степей?
- Да потому, что светлых дней в Оренбургской области больше в году, чем в любой другой! Стало быть, и пригодных для полетов тоже!
В шестидесятые годы редкий день оренбургское небо не было расчерчено вот такими инверсионным следами от реактивных самолетов, за штурвалами которых сидели курсанты ОВВАУЛ
***
А после, уже при выключенном микрофоне, я узнал продолжение истории по сына Евгения Александровича. Он закончил Летное в первой пятерке, был оставлен инструктором - учил курсантов летать на ИЛ-27, на «сушках», потом два года находился года в командировке в Ираке, обучал летный состав республики. Когда наступил январь 1991 года и «запахло дымком», работавшие вместе с советскими нструкторами поляким и французы разбежались по домам, осталось только четверо наших - все! А в самый канун операции «Буря в пустыне» просто запретил летчикам из СССР покидать страну. Суровцев забрасывал телеграммами президента Горбачева, премьеры Рыжкова, министра обороны Язова - а война американцами Ираку уже была объявлена. И только исключительно благодаря помощи члена Президентского совета Евгения Примакова буквально за полчаса до первой боевой операции самолет с совестскими инструкторами на борту вылетел из аэропорта Багдада...
- Задача очень была ответственная, - рассказывает он. - С Гагариным постоянно находился генерал-лейтенант Николай Каманин, легендарный летчик, герой Советского Союза, который от него не отходил буквально ни на шаг. А ведь был помощником Главнокомандующего ВВС по космосу, начальником отряда космонавтов.
- Чем же вы кормили Юрия Алексеевича?
- Как говорится, отборным зерном, - улыбается Евгений Александрович. - Добротной пищей, разумеется. Строго говоря, этот вопрос в нашем деле всегда главный, а тут - первый в мире космонавт, высокопоставленная комиссия... И на нас лежала вся ответственность за их здоровье. Знаете, обычно этот момент на заднем плане, о нем как-то не задумываются. Ну, едят... все едят. А ведь это очень серьезно.
Допустим, самолет садится на вынужденную посадку - тут ведь и прокуратура сразу вся на ногах, и следователи... И все начинают со столовой: что кушал человек? Что у вас в раскладке? Был такой случай - подполковник летно-методического отдела, фамилии не назову, вылетел на разведку погоды. И получилось так, что перед вылетом выпил кружку кваса - повариха по доброте налила. Как его скрутило в воздухе... И вот около Нижней Павловки хочешь, не хочешь, а пошел на вынужденную посадку. Естественно, закрутилось расследование - причем со всем, что полагается при ЧП, шум-крик...
***
Тут, надо сказать, Суровцев не без законной гордости заметил, что за все время его восемнадцатилетнего бессменного пребывания помощником начпрода училища не было зафиксировано ни одного случая отравления! Многие ли начпроды подпишутся под такими словами? Оказался на своей должности Евгений Александрович так.
В 1960 году в стране прошло сокращение Вооруженных сил на один миллион двести тысяч человек. Кстати, под него попал и автор проекта издания книги-альбома об оренбургском периоде жизни первого космонавта Вячеслав Рябов (на презентации этого издания я и встретился с Е.Суровцевым): только-только получил он лейтенантские погоны после окончания штурманского училища, как был отправлен в запас).
Тогда как раз Штурманское училище, Чкаловское летное училище (тогда оно носило имя Ворошилова) и кировобадское училище имени Героя СССР Алексея Хользунова были слиты в одно - наше, Чкаловское (впоследствии, естественно, оренбургское), которому впоследствии было присвоено имя И.С.Полбина. Здесь и начал свою беспорочную восемнадцатилетнюю интендантскую карьеру Евгений Суровцев.
Евгений Александрович Суровцев (справа) и Николай ТимофеевичАнтошкин, генрерал-полковник, Герой Советского Союза, руководитель клуба ГероевСоветского Союза и полных кавалеров Ордена Славы города Москвы, приехавший наюбилейные гагаринские торжества в Оренбург, сфотографируются на память.
***
- Так чем все же вы угощали Юрия Алексеевича? - возвращаюсь я к первоначальному вопросу, от которого за разговором мы что-то слишком отдалились. - Неужели меню не помните? Было оно специальным, к визиту Гагарина, или что на тот день готовили в столовой, то и подали на стол?
- В столовой как раз готовили очень разное. Первый курс питался по курсантской норме. А со второго, когда курсанты переходили на летную подготовку, мы кормили ребят уже по летной норме. Набор продуктов и ассортимент там уже иной. В дневном рационе появились15 грамм шоколада, двести грамм яблок в день, а если их нет - 130 граммов сока, два яйца - одно шло на выпечку, второе - вареное, например. Творог, сыр, сметана, молоко - как положено по летной реактивной норме. И все местное, оренбургское!
Конечно, что греха таить, все старались делать из самого лучшего продукта (обратите внимание на это «греха таить»! - У.Д.). так что я могу гордиться коллективом наших столовых - мы были всегда на высоте. А воспитательная работа среди курсантов училища была поставлена такая, что за весь период его существования ни один курсант, ни один офицер не перелетел границу. Ни один не предал!
- Вам приходилось с Юрием Алексеевичем перекидываться словечком-другим?
- Ну, это даже не гигиенично и не красиво, когда люди пришли за стол садиться, и вдруг кому-то рядом стоять... (по-моему, Суровцев даже слегка возмутился, пришлось срочно уточнять - «Нет, я имею в виду - потом, конечно же, не за обедом!» - У.Д.) А после - подходил к поварам, благодарил за питание. Всегда!
Особенно в деталях помню его последний приезд, в 1967 году. Вот тут, в книге, есть фотография, где мой сын сфотографировался с Гагариным. Эта встреча с первым космонавтом моего одиннадцатилетнего сына словно подменила. Обаяние личности Гагарина было таково, что ребенок буквально переродился, понимаете? Закончив 11 классов, изъявил желание в Летное поступать. И я, зная ответственность, лежащую на летчиках, зная, какой это тяжелый, очень тяжелый труд, даже не стал возражать.
Гагаринская улыбка
Когда начинаются полеты, курсант две смены отлетал - и весь словно выжатый лимон. А каждый по программе должен налетать 60 часов. Но ведь он ребенок еще, ему зачастую только восемнадцать! Они после всех этих перегрузок приходит в казарму и валятся пластом..
У первой смены подъем в четыре утра, завтрак, туда-сюда - в шесть уже начинаются полеты. Курсант выезжает к стартовой столовой, там еще подкормится, если захочет - кофе, сырок, яичко, бутербродик, яблочко. Да, когда курсанты переходят на реактивную норму, мы применяли заказную систему: всегда готовилось четыре первых блюда, а не просто суп-кондей на весь курс, нет! Можно было выбрать или борщ или уху, или там рассольник. И несколько вторых блюд.
- Все по желанию курсанта? Или имелись более-менее строгие рекомендации? А то как кто-нибудь на уху навалится на все годы обучения...
- Все по желанию! Организм человека - это ведь своеобразная фабрика. Допустим, вы сегодня не хотите соленое, а с удовольствием кисленького поели бы, так? А завтра наоборот. Конечно, работали по рекомендациям института питания, никакой художественной самодеятельности. Строили работу, чтобы люди довольны были. Часто приезжали комиссии, и первый вопрос всегда - «как кормят, сынок?»
А условия были... это сейчас столовые строят на тысячу мест. Тогда курсанты кушали в две смены, по 400 человек. Первая смена поела, надо же убрать все? А в училище было двенадцать столовых. Двенадцать!
- Это как же?
- А вот считайте. Был полк в Орске, полк в Чебеньках и полк в Пугачах. В училище - столовая курсантская и солдатская, для офицеров - отдельный зальчик при курсантской столовой. Три столовых на полигонах - Беляевский, Акжарский... там еще была так называемая «зондер-команда». Сбрасывались бомбы, какие взрывались, какие нет, им всем вели учет, и не разорвавшиеся взрывали - обеспечивали, словом, ребята жизнедеятельность полигона. Полигоны были задействованы четыре дня в неделю. Также летом разворачивались три-четыре лагерных столовых.
А почему три полка - так с одного аэродрома всему курсу не хватало места взлетать! 200 человек по 60 часов налета - сколько это получается?
- Да, я помню, мальчишкой был, вверх как взглянешь - все небо над Оренбургом в инверсионных следах...
- А вы знаете, почему именно Оренбург был выбран местом, объединившим все три училища в шестидесятом?
- Из-за степей?
- Да потому, что светлых дней в Оренбургской области больше в году, чем в любой другой! Стало быть, и пригодных для полетов тоже!
В шестидесятые годы редкий день оренбургское небо не было расчерчено вот такими инверсионным следами от реактивных самолетов, за штурвалами которых сидели курсанты ОВВАУЛ
***
А после, уже при выключенном микрофоне, я узнал продолжение истории по сына Евгения Александровича. Он закончил Летное в первой пятерке, был оставлен инструктором - учил курсантов летать на ИЛ-27, на «сушках», потом два года находился года в командировке в Ираке, обучал летный состав республики. Когда наступил январь 1991 года и «запахло дымком», работавшие вместе с советскими нструкторами поляким и французы разбежались по домам, осталось только четверо наших - все! А в самый канун операции «Буря в пустыне» просто запретил летчикам из СССР покидать страну. Суровцев забрасывал телеграммами президента Горбачева, премьеры Рыжкова, министра обороны Язова - а война американцами Ираку уже была объявлена. И только исключительно благодаря помощи члена Президентского совета Евгения Примакова буквально за полчаса до первой боевой операции самолет с совестскими инструкторами на борту вылетел из аэропорта Багдада...