Два единственных памятника Петру Кобозеву
В последнем номере «Оренбургской недели» - интересный материал историка и краеведа Александра Исковского про оренбургский период Кобозева.
Он размещен ниже, а в дополнение хочу обратить внимание на фотографию, которую Александр разыскал в фотофонде ГБУ ГАОО. Под ней лишь написано - «Памятник Кобозеву. Оренбург». Даты нет, автор снимка не указан.
На сайте областной детской библиотеки дата открытия бюста нашлась.
«Памятник Кобозеву расположен в Ленинском районе города Оренбурга в сквере, на углу улиц Кобозева и Постникова, был открыт 4 ноября 1957 г. Улица с именем революционера появилась в городе раньше - в 1927 г. имя Кобозева было присвоено бывшей Воскресенской (а до этого - Троицкой) улице.
Авторы памятника - скульптор А.В.Черникова, архитектор - П.Т.Перминов. Бюст выполнен из серого гранита - Черниковой удалось с большой теплотой передать мужественный образ Петра Алексеевича Кобозева. Бюст установлен в зеленом уютном сквере на четырехгранном пьедестале, на котором высечено: П.КОБОЗЕВ 1878-1941
СПРАВКА
П.А.Кобозев активный участник трех революций, член реввоенсовета Восточного фронта, государственный деятель довоенной советской России, ученый, чрезвычайный комиссар по борьбе с силами атамана А.Дутова, в Оренбурге находился в ссылке в 1915-1916гг.
ЛИТЕРАТУРА
Кобозев Петр Алексеевич // Оренбургская биографическая энциклопедия. - Оренбург: Оренбургское книжное издательство; М.: Русская книга, 2000. - С. 140.
Хасанов, К. Петр Алексеевич Кобозев (1978-1941) / К. Хасанов. - Ташкент: Узбекистан, 1979. - 111 с.
Чистов, Б. Н. Посланец партии: очерк военно-политической деятельности П. А. Кобозева на восточном фронте (1918-1919 г.г.) / Б. Н. Чистов. - М.: Воениздат, 1980. - 158 с.»
Но: сейчас там стоит совсем другой бюст!
О каком из двух идет речь?
И когда был установлен новый?
И куда подевался старый?
Будем разбираться.
А пока - статья Алексанедра Исковского
Оренбургская жизнь Кобозева
© Александр Исковский
В Оренбурге в конце улицы Кирова расположено двухэтажное здание Детской железной дороги, открытой в 1953 году. Сотни школьников побывали на занятиях, обучаясь азам профессии железнодорожника. С октября по май занятия проводились в классах, летом же переносились на берег Урала - школьники становились проводниками, стрелочниками, контролерами, помощниками машиниста на настоящем, пусть и узкоколейном поезде.
Четыре станции встречали и провожали пассажиров. На набережной Урала - ажурная, с верандой и цветными стеклами станция «Комсомольская».
Затем скромная «Пионерская». Дальше - станция «Дубки» с платформой, скамеечками, разноцветными бликами стекол и конечная, «Кировская». Услышав гудок паровозика, ребята из ближайших летних лагерей отдыха тайком бежали посмотреть на поезд, помахать неизвестным людям в вагонах или ждали своих родителей, ехавших навестить их с кульками конфет…
Вероятно, никто из школьников не задумывался, почему Детская железная дорога носит имя Кобозева. Да, многие знают: революционер Петр Алексеевич Кобозев был направлен из Петрограда в Оренбург для борьбы, правильнее - для уничтожения казачьего движения во главе с атаманом Александром Дутовым. Нужно сказать, что Дутов был уполномоченным Временного правительства и среди прочего занимался сбором продовольствия в Оренбургской губернии для отправки на фронт.
Немного фактов из биографии П.А. Кобозева. Он родился в 1878 году в крестьянской семье в селе Песочни Рязанской губернии, учился в духовном училище, затем в Московской духовной семинарии, но увлекся социал-демократическими идеями, устроил в семинарии беспорядки и был исключен. Работал слесарем на железной дороге, в 1898 году окончил реальное училище. На следующий год за революционную деятельность выслан в Ригу, где в 1904 году в Рижском политехническом институте он получил диплом инженера-технолога.
Петр Кобозев стал и инженером, и революционером. Деятельность его разворачивалась в основном среди железнодорожников - представителей пролетариата. В 1915 году Кобозева впервые выслали из Москвы в Оренбург как неблагонадежного и он работал на постройке Оренбургско - Орской железной дороги. Февральская революция 1917 года застала Кобозева в Оренбурге. Позже по предложению Временного правительства он принял пост инспектора учебных заведений Министерства путей сообщения. После этого назначения были и другие - Баку, Ташкент и прочие. К окончанию Гражданской войны Петр Кобозев был хронически болен и по состоянию здоровья с 1923 года перешел на более спокойную деятельность - стал ректором Московского межевого института. С 1928 года по решению Наркомпроса служит в должности ректора Ленинградского политехнического института. Прием в институт носил тогда выраженный классовый характер. Через 10 месяцев после назначения Кобозева сняли с должности. Он выехал в Москву и там на базе Межевого института организовал кафедру аэросъемки, переименованную в 1936 году в Институт инженеров геодезии. Петр Кобозев умер в возрасте 63 лет в Москве.
Понятно, почему Детская железная дорога носит имя П.А. Кобозева: связь с железнодорожниками, учебная деятельность...
По традиции советского времени в семи городах Советского Союза улицы названы его именем, а памятник установлен только один - в Оренбурге. В городе, который был для него всего лишь местом ссылки… Нет, памятник пусть стоит - как штрих к истории города.
В Оренбурге в память о П.А. Кобозеве в 1926 году переименована улица Троицкая, бывшая Воскресенская. Троицкой улица называлась по расположенной на ней Троицкой церкви. А вот улицы Дутова в Оренбурге нет…
Все вышеперечисленное - факты хорошо известные. Остановимся на малоизвестных, относящихся к периоду жизни Кобозева в Оренбурге. На страницах местных газет после падения «царского режима» разворачивались открытые дискуссии. В мае 1917 года оренбургский социалист Виктор Бялоблоцкий (псевдоним В. Ёж) опубликовал статью «Инженер Кобозев», в которой высказал сомнения по поводу политической линии Петра Алексеевича: «Товарищи рабочие! Вам особенно надо задуматься над тем, что же такое представляет Кобозев? Действительно ли он друг, которого надо поддерживать, или враг, которого надо гнать с позором? Многие из вас говорят про Кобозева: он наш, он всегда был с нами, был с нами в темные дни царского режима. Так ли? Верно ли? Нет ли тут ошибки?..
Человек, меняющий свои убеждения в зависимости от условий момента, не может быть другом народа. Что это за друг народа, который, как хамелеон, отливает всеми цветами радуги, - то черный, то красный?
Разве могут рабочие называть нашим того, кто сегодня брюнет, завтра блондин? Выгодно быть черносотенцем? Извольте, черен, как вакса. Времена заменились - и он красен, как пламя. Вчера он отрицал выборное начало, топтал его в грязь, сегодня он кричит, что только на выборном начале можно строить жизнь, несет выборное начало туда, где оно может вредить делу, где складывает ответственность избранника на избирателей и тем отнимает возможность у высших руководящих органов требовать с избранника отчета, так как избранник всегда может спрятаться за коллектив избирателей».
Кобозев прибыл в Оренбург с мандатом комиссара Ташкентской железной дороги, но рабочим представлялся как начальник дороги. «В первые дни войны в Народном доме (ныне не существует, сейчас на его месте находится театр музкомедии. - А.И.) Кобозев выступал против Д.Г. Гавзбурга, развивавшего социал-демократические взгляды, называя Гавзбурга теоретиком, в выражение «ах вы теоретики» вкладывая презрение со всей ему свойственной силой выражения.
С.П. Наумов в кругу многочисленных свидетелей заявил, что Кобозев ему говорил: плевать я хотел бы на социал-демократов. Товарищу Н. Юдину Кобозев заявил, что он меньшевик. Товарищу А. Коростелеву, что он (Кобозев) большевик. Сам я лично имел счастье, сомнительное должен сказать, слышать недавно Кобозева в социал-демократическом клубе. Тут уж Кобозев распоясался, подводя фундамент под свое новое положение «выборного» начальника дороги, не признающего распоряжений Временного правительства». На собраниях в железнодорожных мастерских, среди рабочих Кобозев давал обещания повысить заработанную плату, агитировал за Заем Свободы. Рабочие принимали его, более образованные активисты сомневались в правдивости Кобозева.
«Зачем эта философия Кобозеву? Да затем, чтобы написать на своем знамени: валяй, робя, теперь все можно! Затем, чтобы будучи агентом Временного правительства (начальником Т.ж.д.), плевать на Временное правительство... Такого поступка политически честный деятель себе позволить не может, Кобозеву Временное правительство говорит: будь комиссаром дороги, будь блюстителем порядка на дороге, но начальником дороги мы назначим лицо нам известное и перед нами ответственное. Этого Кобозев не хочет. Почему? Не играют ли тут роли 12 тысяч жалования начальника дороги? Несколько человек мне передавали, что Кобозев, агитируя за избрание свое в начальники дороги, обещался из 12 тыс. отдать четыре рабочим организациям. Это такая низость, что и по отношению к Кобозеву трудно ее допустить. На выборах подкуп - уголовное преступление, так как подкуп ведет к фальсификации выборов. Это должно преследоваться и преследуется законом во всех свободных странах».
На первом заседании оренбургского военно-промышленного комитета Кобозев не поддержал предложение предоставить места в комитете рабочим и «ответил с большой иронией: оставьте этот старый спор о голове и руках». Он чувствовал за собой поддержку ЦК и мало был знаком с обстановкой в Оренбурге. Ему хватало дружбы с губернатором Тюлиным, он пытался «провести в военно-промышленный комитет госпожу Ледер, известную своей благотворительностью» и «рабочих товарищами не называл». Социалист Бялоблоцкий эмоционален: «По-моему: прочь, нечистый! Вчерашний враг не может быть сегодня искренним другом, да еще если сегодня стать другом выгодно», характеризуя деятельность Кобозева как самозванство, ложь и политическую провокацию. Припомнил Бялоблоцкий выступление на съезде в 1915 году и деятельность Кобозева в Прибалтийском крае, назвав ее «шовинистической». Время было такое, партийная жизнь была активной, дискуссии разворачивались нешуточные! Партийный суд предложил Бялоблоцкому предоставить доказательства своих нападок на Кобозева. Социалист возмутился: «Партийный суд мне абсолютно не верит, а верит абсолютно Кобозеву, априорно заключая, что Кобозев чище снега альпийских вершин, тогда суд перестает быть судом, и становиться стороной».
Припомнили Кобозеву и двухнедельное пребывание в оренбургском тюремном замке. Тюремный фельдшер Николай Корелин помогал доктору Попову лечить Петра Кобозева, к которому относился с особым вниманием. Кобозев неоднократно обращался за медицинской помощью и настаивал на применении «сулемовой клизмы», говоря, что ранее не раз применял такое лечение. Сулема очень токсическое вещество и врач отказывал Кобозеву, тем не менее, после долгих просьб уступил в просьбе. Сначала сделали полпроцентный раствор, затем разбавили водой до 0,0001%. Фельдшеру Корелину врач Попов не доверил процедуру, и сам Кобозев взялся за дело. Причем, по словам фельдшера, Кобозев настоял на применении 0,5% раствора и отказался от помощи Корелина. В тюремной больнице Кобозеву стало хуже, как сказал фельдшер «застал… в плохом состоянии». Отравление начали лечить содовыми клизмами. Корелин возмущался, «что интеллигентный человек, инженер, не сумевший сделать указанный ему точно крепости раствора, сам себя отравивший, обвинил доктора Попова». Об этом случае Кобозев рассказывал газетчикам, характеризовал доктора Попова как черносотенца, грубого человека, пытавшегося отравить его, «борца за народное благо и свободу»… Кобозев вообще любил варьировать свои рассказы в зависимости от того, кому рассказывал. На одном из заседаний военно-промышленного комитета Кобозев заявил: «В Оренбурге не было революции, так она будет, в Оренбурге не было пролито ни одной капли крови, так она прольется».
На партийных собраниях Кобозев агитировал не поддерживать Заем Свободы, что, по сути, конечно же, было верным решением. Он говорил о скором крахе государства, и социалист Бялоблоцкий едко прокомментировал это высказывание: «Судьба Родины Кобозева абсолютно не печалит». И добавляет: «Что следует обычно за финансовым крахом государства? Финансовое рабство… Частичный крах, банкротство ведет к иностранному вмешательству в хозяйственную жизнь страны, к иностранному контролю над государственными предприятиями». Виктор Бялоблоцкий в 1917 году не сильно ошибся. Видел бы он, что будет через 80 лет…
Вот такие горячие дискуссии происходили в партийном социал-демократическом клубе, располагавшемся на Хлебной площади, в доме Александровской больницы, в бывшей квартире доктора Войцеховича.