(no subject)
Я буду писать на одном языке, потому что на два у меня сегодня не хватит слов.
У меня больше нет сестры. Совсем нет. Она не в другом городе. Не в своем поместье. Не прыгнула порталом в Брюгге. Её нет. Она умерла. Раз и навсегда.
Я не говорила с ней три года, но это ничего не значит. Горькие зёрна Аравийского Древа не станут ещё горче.
Быть оглушённой, пытаться не верить, убежать, вернуться. Пытаться улыбнуться, ведь все же привыкли. А потом проснуться, и понять, что мне всё равно.
Ты плачешь? Мне всё равно. Ты любишь меня? Мне все равно. Ты смеёшься? Мне все равно. Ты хочешь убить всех детей и сплясать на их костях? Мне все равно.
...
"Ты готова понести ответственность за его смерть?" Мне всё равно, красная женщина.
Я не знаю, хорошо это, или плохо, что осколки моей радужки вновь взорвались внутри моей груди.
У меня больше нет сестры. Совсем нет. Она не в другом городе. Не в своем поместье. Не прыгнула порталом в Брюгге. Её нет. Она умерла. Раз и навсегда.
Я не говорила с ней три года, но это ничего не значит. Горькие зёрна Аравийского Древа не станут ещё горче.
Быть оглушённой, пытаться не верить, убежать, вернуться. Пытаться улыбнуться, ведь все же привыкли. А потом проснуться, и понять, что мне всё равно.
Ты плачешь? Мне всё равно. Ты любишь меня? Мне все равно. Ты смеёшься? Мне все равно. Ты хочешь убить всех детей и сплясать на их костях? Мне все равно.
...
"Ты готова понести ответственность за его смерть?" Мне всё равно, красная женщина.
Я не знаю, хорошо это, или плохо, что осколки моей радужки вновь взорвались внутри моей груди.