Старею?
Удивительное дело, как с годами во мне просыпается чувствительность. Совсем как дальнозоркость, прогрессирует и прогрессирует.
Эмпатия и доброта переполняли меня лет до трех. Помню тяжелое лето, когда у бабушки на даче на яблоне не помню какая птица завела семейство, а бабушкин кот еще неоперившихся детишек передушил. Шире вселенной было горе мое, я выкопала несчастным птенцам могилки, возложила кресты из одуванчиков и изрядно скорбела. Вообще, большинство моих знакомых в детстве не сталкивались со смертью и сценарий хомяк-сдох-пока-ребенок-не-заметил-купим-такого-же, по-моему, гораздо популярнее свободной игры в могильщика, но в принципах моего воспитания много и других белых пятен, так что не будем вдумываться в этот готический аспект. Потом, тем же летом, меня в щеку укусила оса, а дедушка в рамках спасательной операции залил меня тройным одеколоном. Видимо, этот тяжелый и ароматный эпизод и подкосил во мне чувствительность, потому что дальше я существовала как железный крокодил, который не плачет даже после еды.
Мои подруги рыдали на свадьбах и при просмотре видео со свадеб, омывали слезами выпускные вечера и коробки с романтическими DVD, а я пожимала плечами и улыбалась. Единственное, что почему-то вызывало у меня необычайное тепло и легкую щемящую тоску - плакат "берегите лес" с рисованным кроликом, стоявший на отшибе нашего наркоманского райончика, где я жила в 18. Я серьезно.
В 19 я переехала. Кролик и эмоции закончились. И только совсем недавно меня отпустило. Наверное, одеколон наконец-то выветрился. Я берусь за платок от страданий Джуда Лоу и каждой бездомной собачки, которую вымыли и приютили, а "Christian the Lion" мне лучше не включать вообще. You are who you choose to be... Superman! *шмыг* И каждый такой раз все еще немного удивляет, потому что в том, кто же эта новая жалостливая дамочка во мне, я пока не разобралась.
Эмпатия и доброта переполняли меня лет до трех. Помню тяжелое лето, когда у бабушки на даче на яблоне не помню какая птица завела семейство, а бабушкин кот еще неоперившихся детишек передушил. Шире вселенной было горе мое, я выкопала несчастным птенцам могилки, возложила кресты из одуванчиков и изрядно скорбела. Вообще, большинство моих знакомых в детстве не сталкивались со смертью и сценарий хомяк-сдох-пока-ребенок-не-заметил-купим-такого-же, по-моему, гораздо популярнее свободной игры в могильщика, но в принципах моего воспитания много и других белых пятен, так что не будем вдумываться в этот готический аспект. Потом, тем же летом, меня в щеку укусила оса, а дедушка в рамках спасательной операции залил меня тройным одеколоном. Видимо, этот тяжелый и ароматный эпизод и подкосил во мне чувствительность, потому что дальше я существовала как железный крокодил, который не плачет даже после еды.
Мои подруги рыдали на свадьбах и при просмотре видео со свадеб, омывали слезами выпускные вечера и коробки с романтическими DVD, а я пожимала плечами и улыбалась. Единственное, что почему-то вызывало у меня необычайное тепло и легкую щемящую тоску - плакат "берегите лес" с рисованным кроликом, стоявший на отшибе нашего наркоманского райончика, где я жила в 18. Я серьезно.
В 19 я переехала. Кролик и эмоции закончились. И только совсем недавно меня отпустило. Наверное, одеколон наконец-то выветрился. Я берусь за платок от страданий Джуда Лоу и каждой бездомной собачки, которую вымыли и приютили, а "Christian the Lion" мне лучше не включать вообще. You are who you choose to be... Superman! *шмыг* И каждый такой раз все еще немного удивляет, потому что в том, кто же эта новая жалостливая дамочка во мне, я пока не разобралась.