никто не знает, что мой дом летает
ну вот и уехали. 7 дней и уехали, оставив мне грязь на полу, пустой холодильник, кучу приятных мелочей и ощущение сдавленного крика. нужно описать это чувство. я поняла, что эти два месяца я жила с резиновой палкой в зубах, которую иногда дают роженицам, чтобы не кричали, я была клубком напряжённых нервов и не сгибалась под каждым порывом ветра только потому, что никто не дёргал за мои ниточки. Мне казалось, что жизнь моя - Петербург с кружащимися снежинками, лето на даче, родители, встречи у друзей - всё это мне приснилось, а сейчас я проснулась на своей идеально прямой линии, соединяющей дом-университет, дом-магазин, магазин-бассейн. Эта моя жизнь не знала радость встречи, грусть расставания, счастье от бытия вместе. А сейчас она узнала это впервые. Я как Нео, который вылупился из своей оболочки и вышел из матрицы, я как взрослый человек, который заново научился ходить.
Меня здесь преследует чувство, что чуда не случится. Что никто вдруг не принесёт тебе в комнату пакет сладких булочек, никто не встретит тебя из университета, никто не придёт вот так просто, без звонка. Да и вообще никто не придёт. Если в коробке с вечера оставалось 5 конфет, то наутро будет столько же, и на следующий день, и потом. Если съесть одну - останется четыре. Одиночеству сопутствует железная логика. Впрочем, одиночество - неправильное слово. Я здесь не одинока - у меня есть Леночка, у меня есть фотографии и открытки на стенах, интернет. Я бы сказала иначе - единственность. Человек как единица, как автономная форма жизни, отсечённая и относительно независимая от мира вокруг.
И тут мой мир, который казался цельным и автономным, обнаружил присутствие другой моей формы жизни - той, которая осталось дома. Я опять могла не заботиться о бумажках в кошельке, без угрызений совести смаковать жареные сосиски, пить в кофейнях горячий шоколад и думать об удовольствии, а не о его стоимости. Я смогла даже позволить себе простыть - первый раз за 3 месяца, покапризничать и пожаловаться. Мир стал таким, каким я привыкла его видеть - в нём происходит что-то как по, так и помимо твоей воли - приятное и неприятное.
И вдруг это оборвалось. Я опять осталась один на один со своими проблемами и радостями. С невозможностью переложить ответственность на другого и с железной логикой равнодушного ко мне мира. Я сидела в пустом аэропорте, где только двери реагировали на моё присутствие и постоянно открывались и закрывались, я ехала в автобусе по известному маршруту с плеером в ушах, музыка в котором не менялась уже полгода, я вошла в свою комнату, из которой несколько часов назад будто снялся караван кочевников, чтобы больше никогда не вернуться. Я вошла с мыслью, что надо скорее привести всё в порядок, сделать так, будто никого здесь кроме меня никогда и не было. Я выдернула ключ, вставила его с другой стороны, повернула, и тут раздался крик...
Меня здесь преследует чувство, что чуда не случится. Что никто вдруг не принесёт тебе в комнату пакет сладких булочек, никто не встретит тебя из университета, никто не придёт вот так просто, без звонка. Да и вообще никто не придёт. Если в коробке с вечера оставалось 5 конфет, то наутро будет столько же, и на следующий день, и потом. Если съесть одну - останется четыре. Одиночеству сопутствует железная логика. Впрочем, одиночество - неправильное слово. Я здесь не одинока - у меня есть Леночка, у меня есть фотографии и открытки на стенах, интернет. Я бы сказала иначе - единственность. Человек как единица, как автономная форма жизни, отсечённая и относительно независимая от мира вокруг.
И тут мой мир, который казался цельным и автономным, обнаружил присутствие другой моей формы жизни - той, которая осталось дома. Я опять могла не заботиться о бумажках в кошельке, без угрызений совести смаковать жареные сосиски, пить в кофейнях горячий шоколад и думать об удовольствии, а не о его стоимости. Я смогла даже позволить себе простыть - первый раз за 3 месяца, покапризничать и пожаловаться. Мир стал таким, каким я привыкла его видеть - в нём происходит что-то как по, так и помимо твоей воли - приятное и неприятное.
И вдруг это оборвалось. Я опять осталась один на один со своими проблемами и радостями. С невозможностью переложить ответственность на другого и с железной логикой равнодушного ко мне мира. Я сидела в пустом аэропорте, где только двери реагировали на моё присутствие и постоянно открывались и закрывались, я ехала в автобусе по известному маршруту с плеером в ушах, музыка в котором не менялась уже полгода, я вошла в свою комнату, из которой несколько часов назад будто снялся караван кочевников, чтобы больше никогда не вернуться. Я вошла с мыслью, что надо скорее привести всё в порядок, сделать так, будто никого здесь кроме меня никогда и не было. Я выдернула ключ, вставила его с другой стороны, повернула, и тут раздался крик...