А.Леонидов: МАСШТАБЫ ПРОВАЛА
Мы уже более 30 лет откровенно падаем. Если бы нам в 1983 году показали мир 2016 года - мы бы охнули от ужаса и недоверия, причем по обе стороны Атлантики. Происходит одичание масштабов немыслимых, невероятных - и оттого сознание пытается выбросить эту тему, избавится от неё. Сознанию обывателя милей вопросы локальные, которые занимают мало места и решаются быстро, конкретно… Но останется ли само это «сознание обывателя»? Не станет ли по итогам процесса мозг среднего человека по силе идентичен бараньему сигнальному сгустку нервов в черепе?
Начнем с того, что в погоне за «свободой» (выраженной в погоне за удовольствиями - чувственными, потребительскими и т.п.) люди забыли об исходной формуле цивилизации, сакральной и основополагающей в более жёсткие эпохи.
А именно: цивилизация есть сгусток воли, противостоящей тупому, примитивному естеству.
Естество, естественное поведение грубого человеческого существа, его первичных инстинктов - противоположно цивилизации и цивилизованности.
Культурные растения, выведенные для грядки искусственно, селекционерами - противостоят естественным растениям (дичкам, сорнякам). Предельной естественности поведение человека достигает у дикаря: он ведёт себя так, как велит ему его природа. Напротив, наиболее цивилизованный человек наиболее несвободен в поведении, он скован нормами этики, эстетики, этикета. Его поступки постоянно сверяются с возможными их последствиями - а потому часто выглядят (особенно в глазах дикаря «без комплексов») - вымороченными, нелепо-скованными.
Естество не знает нормы или аномии: всё, что выживает, в естественных условиях нормально (будь оно крокодил или глист в кишечнике), а всё, что погибает - ненормально. На эту тему сперва робко заговорил Г.Гегель, а после - совсем без всякой робости - заговорил о ней фашизм. Под фашистской апологетикой поведенческого «беспредела» плавает во мгле европейских бездн подсознания более глубоководное чудовище, оккамизм, положивший считать жизнь человека бредом бессвязности.
Откуда же вообще возникает цивилизация, как таковая - если она враждебна зоологическому естеству и по сути - противоестественна (верующий скажет - «сверхъестественна»)? Цивилизация возникает как Идея. Не как каменный топор или костяная острога, а как навязчивая мысль, неотступный образ в голове.
Она возникает - как Идея переделки естественно-животной основы того, с чем сталкивается, с чем имеет дело. И это главная причина в том КАЖУЩЕМСЯ ПАРАДОКСЕ - когда цивилизация сочетает в себе революционность и догматизм.
Этого никогда не понимали ни революционеры, ни догматики. Каждый видел в цивилизации своё. Революционеры рвали её, перетягивая к себе, видя только лишь её преобразующую функцию. Догматики - делали то же самое со своей стороне, видя в цивилизации лишь её упорядочивающую, под одну гребёнку всех причёсывающую функцию.
Правда же в том, что у цивилизации преобразующая и упорядочивающая функции неразделимы.
Цивилизация преобразует - с целью упорядочить, и упорядочивает с целью преобразовать. По оба борта её корабля - пучины. С одной стороны - пучина безобразников, мечтающих о революции хаоса, о высвобождении низших сторон человека из-под гнёта «условностей» и «запретов». С другой стороны - пучина начетников, схоластов, окаменевших догматиков, мечтающих об упорядочивании окончательном, детальном, полном - и регламентированном навсегда, без прогресса, без перемен.
Кто опаснее для цивилизации? Думаю, обе пучины одинаково опасны. Но мы сегодня говорим не об их глубинах с монстрами мракобесия, а о самой цивилизации.
Она возникает там и тогда, где ломает об колено естественно-животную основу бытия. Она заставляет действовать вопреки инстинктам, похотям, капризам плоти. Она разделяет мысли на «правильные» и «вздорные», отсеивает вздор, надевает на человека и узду, и хомут… И седло, и в определённом смысле - шоры. Ведь идти можно только в строго заданном направлении! Блудомыслие - такой же враг цивилизации, как и слабоумие - если не пострашнее…
Цивилизация создаёт сакральные смыслы, которым подчиняет наличную базу непосредственных благ. То, чем люди раньше просто жили - теперь должно служить для поклонения святыням данного общества.
Грубо говоря - человеческое стадо паслось на лугу с вкусными корнеплодами. Оно их жрало бездумно, а численность его регулировалась естественным путём - лишние, которым корнеплодов не хватало - умерщвлялись или изгонялись. То есть - это протообщество приспосабливалось под свою непосредственную кормовую базу.
Теперь, вообразим, возникла святыня, сакралия: нельзя убивать, нельзя регулировать рождаемость, это грех, табу! Эта святыня ломает прежние отношения: людей всё больше, теперь никто не есть корнеплодов досыта, у сильных корнеплоды отбирают коллективной волей для слабых…
Нарушена естественная регуляция, что подрывает базу непосредственных благ.
Альтернатива (вызов в терминах Тойнби): вымирать или придумать базу опосредованных благ, начать приспосабливать базис под надстройку, кормовую базу под общество (а не наоборот, как было в доисторические времена и как есть доселе в мечтах либералов-рыночников).
Так, и только так возникает производительное хозяйство, луг начинают расширять, болота - осушать, за урожайность корнеплодов бороться, знания об этих искусствах собирать, копить, передавать и т.п.
Производительное хозяйство (со всей его трудовой маетой) не могло бы возникнуть иначе: ведь в протообществе сильным всего и так хватало, без маеты с мотыгой, а на слабых было просто наплевать, и никто не думал, куда они исчезают…
Ломая низшее естество человека - цивилизация в соответствии со своими святынями (подчинившими себе базу первичного выживания) - формирует блок запретов, табу - и симметричный ему блок ПООЩРЯЕМЫХ ДЕЙСТВИЙ.
Поощряемые действия в цивилизованном обществе - в корне отличаются от «полезных действий» зоологического индивида. Поощряемые действия оторваны от непосредственной выгоды индивида, и вообще, прямо скажем - не всегда полезны (иногда полезность им приписывают ошибки и предрассудки общества). Зоологический индивид сам себя поощрял за свои действия (откуда и возникло их деление на полезные и бесполезные): сорвал банан - вкусил сладость, и т.п. Теперь ситуация в корне иная: поощряемые действия адресованы обществу, и вознаграждаются обществом.
Что касается линейки «святыни=> табу =>…» то она очевидным образом выводит нас к террору, политическим репрессиям.
Поощряемые действия поощряемы, симметрично этому нарушение табу караемо, и чем жёстче - тем отчетливее цивилизованная природа общества.
Так возникает АГРЕГАТ ЦИВИЛИЗАЦИИ - состоящий из святынь в центре, базирующихся на владении базой непосредственных благ и перерабатывающих их в базу опосредованных (новых, искусственных) благ. Для нужд переработки цивилизация поощряет действия, которые дикарю кажутся не только непонятными, но и нелепыми.
А для нужд защиты святынь (своих базовых ценностей) - цивилизация выпускает аппарат террора, подавления святотатцев.
Понятно, что при такой анатомии у цивилизации обязательно сформируется и центр РАСЧЁТА, то есть попытка рассчитать грядущее на основе опыта прошлого.
Человек перестаёт действовать непосредственно, под воздействием инстинктивных животных позывов, и начинает РАССЧИТЫВАТЬ ПОСЛЕДСТВИЯ действий. Раз начавшись, этот процесс будет совершенствоваться. А именно: уточнение расчетов, упорядочивание стандартов.
Кто начал заниматься расчетами - неотвратимо и неизбежно придёт к идее ПЛАНОВОГО ХОЗЯЙСТВА, поскольку расчет и план на будущее неразделимы. Человек, научившийся считать - уже начал строить плановую экономику…
Это связано с тем, что стихии часто противоречат святыням человека, и цивилизованный человек не желает подчинятся стихиям, слепым, непредсказуемым, он хочет подчинить стихии - подобно тому, как одомашнил зверей, поймал молнию с помощью громоотвода и нагрел дом в пику естественному холоду за зимними окнами…
В расчетах планового хозяйства сливаются главные составляющие цивилизации, как явления: революционность и догматичность. Мы рассчитываем наперед перемены, порой революционного характера - с целью упрочить власть наших святынь, подчинить неуправляемые процессы нашей вере, нашим представлениям о том, что должно быть, а чего не должно.
Мы - одновременно и революционеры и догматики. Так и только так складывается цивилизация - удивительно ли, что в XXI веке, с его одновременной атакой и на революционность и на веру - мы наблюдаем распад самых фундаментальных основ человеческой цивилизации?!
Откуда мы вышли? Этот вопрос очень важен, потому что откуда мы поднялись - туда при неудаче подъёма мы и упадём. Традиционная, упрощённая модель цивилизации учит нас, что исторический путь необратим, что новые средства производства делают новых людей, и эти новые люди уже элементарно не смогут жить по-старому. На самом деле - прошлое не только возобновимо, но, по большому счету, оно никуда и не уходило. Новые эпохи - подобно куклам-матрёшкам, одеваются на старые, которые всегда остаются (иногда в дремлющем, иногда в активном состоянии) внутри новых эпох.
Средства производства тут совсем ни при чем. Охлаждение священных идеалов (сакралий) цивилизации приводит к пожиранию её откормленной жертвенными подношениями структуры. Точно так же как на коне можно скакать - а можно его и съесть - на цивилизации можно двигаться, а можно её объесть до костей, после чего наступит самое первобытное, самое пещерное варварство.
Цивилизация развивается жертвенными подношениями верующих в её идеалы людей, отрывающими от себя порой самое необходимое (вспомним притчу о лептах) - и она погибает, когда люди настроены взять больше, чем отдать. Она элементарно истощается при таком подходе. А он сегодня в мире - ГОСПОДСТВУЮЩИЙ. И это весьма жутко…
Рабовладение - это первый компромисс между зоологической животностью поведенческих реакций и цивилизацией. С одной стороны, классическое рабовладение - это царство Зверя, владеющего «говорящими орудиями». То есть это ещё зоологическая модель льва, который «владеет» антилопами на своём участке охоты, и не только ест их, но и защищает от других львиных прайдов…
С другой стороны - в рабовладении уже есть нечто цивилизованное: законы, хоть какие-нибудь, письменность и культура, занятия СВЕРХБИОЛОГИЧЕСКИЕ, то есть сверх жратвы и пожирания.
Все рассуждения марксистов и веберистов о порождающих рабовладение «орудиях труда», производственных отношениях и т.п. - кажутся нам в нашей концепции чепухой. Одичание преодолевают не прялка и не плуг, не земледелие и не скотоводство - точно так же, как все эти хозяйственные практики бессильны остановить вторичное одичание, если уж оно происходит.
Всякое развитие есть продукт внутренней духовной деятельности человека, его умственной активности, непосредственно влияющей не поведенческие реакции. Человек, осознавший душу сверх желудка и полового органа - пробует накормить душу, как желудок и половой инстинкт. Эти его пробы удовлетворить идеальное начало в собственном существе рождают разные стадии цивилизованности (в зависимости от интенсивности).
Рабовладение - вовсе не производственная формация. Оно существует всюду, на любом уровне развития производительных сил, включая и сегодняшний день. Оно существует тогда и там, где осуществляется попытка сосуществования Души и Зверя.
Если просто Зверь - то ему никаких институтов, никакого государства (включая и рабовладельческое) не нужно. Он убежал в лес, повинуясь инстинктам, там кого-то загрыз или был загрызен, да и всё. Ни волки, ни медведи своих государств (или союзов племен, союзов берлог) не имеют - потому что они дальше Зверя не идут.
В отличие от первобытно-зоологических реалий (воплощённых сегодня в «жажде полной свободы» либерализма) рабовладение всё же нуждается в благах организации, культуры, какой-никакой, но духовной жизни.
И если современная либеральная кислотная пост-модернистская слизь выращивает из молодёжи животных (не в ругательном, а в прямом, определительном смысле слова) - то современный фашизм стремится вырастить рабовладельцев и пронизан практически ничем не измененной с финикийских времен рабовладельческой дидактикой. Недочеловеки фашизма - это «говорящие орудия» Аристотеля. Иерархия фашизма - это вооруженный демос античности. Идея сверхчеловека по ту сторону добра и зла - это идея всевластия рабовладельца над захваченным в бою или купленном на рынке рабом…
Если Маркс или Вебер полагали, что какую-то стадию «развития» можно пройти, оставить за кормой истории - то это, конечно, ошибочный взгляд. Совершенствуя духовную составляющую жизни человек приходит к полному подавлению Зверя в Себе (кстати, и подавлению столь полюбившейся либералам «свободы»-произвола).
Но, деградируя в духовно-интеллектуальном плане, человек откручивает назад и «стадии» - оказавшиеся вовсе не стадиями прошлого, а стадиями его собственного духовного формирования, как личности.
Человек нисходит к капитализму - как к ограниченному произволу сильного по отношению к слабому.
Оттуда человек нисходит к рабовладению (фашизму) - как к НЕОГРАНИЧЕННОМУ (вплоть до убийства и пожирания) произволу сильного над слабым.
А оттуда недалеко и до мышления либералов-постмодернистов, то есть просто до хаоса в головах, ищущих примитивных чувственных наслаждений и совершенно безответственных, как это бывает у зверьков.
На последней стадии распада социопсихики уже никакой культуры и никакой духовной жизни не нужно, интеллект сужается до «протеза» клыков и когтей, то есть используется только в схватках взаимного пожирания бывших людей. На этой (либеральной) стадии отмирают философия, поэзия, чтение и грамотность - что всегда ставило в тупик либеральных публицистов, которых тем меньше читают - чем больше соглашаются с их картиной мира.
Свобода зато полнейшая: если встретились Иван с Петром, то никому не интересно, чем это кончилось. Убил ли Иван Петра или Пётр Ивана - интересно только самим Петру и Ивану, больше же никому. Оттого в данном типе общества и политических репрессий нет - ведь суть политических репрессий есть более или менее удачная охота носителей культуры на хищников, массовая облава на существ, мешающих прогрессу.
Действительно ли эти существа мешают - или так только кажется охотникам - другой вопрос. Как и вопрос - что именно охотники считают цивилизацией, а что - вредом для неё. В отдельных экзотических случаях облаву могут устраивать на противников ритуальных детоубийств, но даже и в этом чудовищном случае мы имеем дело с массовым, организованным действием по социальному конструированию, кое чуждо дикому, животному миру, ибо никогда в этом животном мире зайцы не додумываются объединить силы и создать карательный аппарат против волков, или птицы - против змей и т.п. Ситуационные схватки не приводят к обобщениям, к образу «врага вообще» и к идее истребления всех врагов вообще - а не только близкого и конкретного врага...
***
Неудовлетворенность естественно складывающейся реальностью, попытка переделать естество под требования умозрительного идеала - вот источник и одновременно суть цивилизации.