Зарисовки из грамматики
В древнерусской письменности издавна установилось резкое различие между языком литературным, языком «книги» и живым языком народа.
Разговорный русский язык не имел права употребления в литературе, «литературным языком» служил язык церковно-славянский.
Искусственность церковно-славянского всё сильнее показывала всю условность грамматических форм, оборотов, правописания, стиля и выражений. С XV века в литературе появляется характерное «плетение словес»; в XVI - XVII веках к нему присоединяется ещё пресловутое московское «добрословие» - крайнее многословие, вычурное и напыщенное.
С XVI века в литературном языке московской Руси особенно заметно стало влияние западнорусского и польского языков; к ним примешивалась масса латинизмов, которые культивировали обе академии, Киевская и Московская; несколько позднее начинают во множестве проникать слова немецкие, голландские, шведские.
С реформами Петра Великого в русском литературном языке наступила эпоха хаотичного брожения умов;хотелось многое изменить, но не было ничего сколько-нибудь системного.
Лишь Ломоносов, в своей «Российской Грамматике» впервые языку церковно-славянскому противопоставил русский язык, живой говор, слова простонародные.
Ломоносов вполне осознавал значение так называемой фонетики, необходимость идти в изучении языка от живой речи.
Изучая живой русский язык, Ломоносов все разнообразие русских наречий и говоров свёл к трем группам или «диалектам»: 1) московскому, 2) северному (поморское, родное для Ломоносова) и 3) малороссийскому. Предпочтение Ломоносов отдал московскому, «не токмо для важности столичного говора, но и для своей отменной красоты».
Вопрос об иностранных словах Ломоносов считал особенно важным в виду страшного наплыва в русский язык, за период петровских реформ, иностранных слов.
От степени влияния на русский литературный язык церковно-славянского получился так называемый «слог» или «штиль»: «высокий», «средний» и «низкий».
Наша орфография по существу создана Ломоносовым.
Жирным шрифтом выделены мои слова, остальное из грамматики Ломоносова.
Много копий в наше время сломано по поводу буквы Ё. Некоторые, в пылу негодования, вообще считают её исконно русской и существовавшей всегда. А что об этом думал Ломоносов?Не было её у него в грамматике, как и Щ, Э, Ю, I.
Буква Е выговаривается пятью разными образы:
1) обыкновенным полным, чистым и отверстым звоном;
2) переменяется в потаенное двугласное, как показано (потаенные двоегласные состоят также из слитого произношения двух букв самогласных, но в одном начертании и в противном порядке, ибо Й - И краткое было до недавнего времени, я ещё так учила, главной буквой - напереди слышно и со следующею самогласною сливается, которая полным выговором произносится.
Оные суть Е, Ю, Я и тогда только бывают двоегласными, когда не стоит перед ними припряженная им согласная буква, как в единъ, явно, юность; когда ж имеют перед собою припряженную себе согласную, тогда суть чистые самогласные, как в сердце, люблю, земля.);
3) в начале иностранных речений, которые нынешнего веку в российских письмах употребляться стали или суть имена собственные, Е в двугласную потаенную не переменяется, но произносится, как в оных языках или как у нас в междуметии ей, [а так же в] Експедиція, Ескадра, Единбургъ; (То есть, как Э).
4) выговаривают Е, как тонкое О (то есть, ЙО). Сие бывает, когда какая самогласная буква переменится чрез склонение или спряжение на е с ударением. Например: три, трехъ; везу, везешь; огонь, огнемъ выговаривают в просторечии тріо̃хъ, везіо̃шь, огніо̃мъ.
Также, когда в разных падежах или временах перенесено будет ударение на е: несу, несъ; верста, верстъ; бревно, бревна - выговаривают: ніо̃съ, віо̃рстъ, бріо̃вна.
Отсюда выключить должно Е в глаголах, где ударение переносится с последнего складу на е, составляющее другой склад сзади: держу, держишь; тереблю, теребишь; также и в именах: плечо, плечи; межа, межи; слега, слеги. В умалительных на ек: куль, кулекъ; якорь, якорекъ - говори: куліо̃къ, якоріо̃къ. В именах: медъ, ледъ, семга, едренъ, ленъ, овесъ, орелъ, оселъ, песъ, перстъ, пестръ, теплъ, теменъ, Петръ, Федоръ, Семенъ - выговаривай е под ударением, как іо̃;
5) когда перед Е не стоит беспосредственно согласная буква и ударение на оное склоняется, тогда Е бывает потаенною двугласною, состоящею из іо̃, например: житье, копье, мое, пріемъ, шьемъ, елка, ежъ читай: житьіо̃, копьіо̃, моіо̃, прїіо̃мъ, шьіо̃мъ, іо̃лка, іо̃жъ.
Подобное затруднение в употреблении букв Е и ѣ происходит. И, хотя некоторые правила предписать можно, по которым во многих местах ѣ узнать нетрудно, например: во всех дательных падежах единственного числа первого склонения: славѣ, милостынѣ,
в предложных единственных первого склонения и второго, кроме кончащихся на іе: о городѣ, о словѣ, о солнцѣ, о злодѣѣ, о якорѣ, в окончании ѣ употребляется, как и во всех временах глаголов первого спряжения на ѣю: потѣю, потѣлъ, потѣй, потѣть. Однако, в складах, переменам не подверженных, никаких правил показать нельзя: пѣна, сѣно, дѣвственникъ, бесѣда, тѣлесный и многочисленные сим подобные требуют к различению букв е и ѣ твердого учения грамоте и прилежного книг чтения.
Некоторые покушались истребить букву ѣ из азбуки российской, но сие как невозможно, так и свойствам российского языка противно, ибо ежели без буквы ѣ начать писать, а особливо печатать, то
1) тем, которые разделять е от ѣ умеют, не токмо покажется странно, но и в чтении препятствовать станет;
2) малороссиянам, которые и в просторечии е от ѣ явственно различают, будет против свойства природного их наречия;
3) уничтожится различение речений разного знаменования, а сходного произношения, напр., лечу, летѣть от лѣчу, лѣчить; пеню имя в винительном от пѣню, пѣнишь; пенье, пеньевъ от пѣнье, пѣнья; пленъ родительный множественный от именительного плена́, от плѣнъ, то есть поло́нъ, которые все и другие многие сими двумя буквами различаются.
Ничего не напоминает? Так же сейчас и про букву Ё пишут.
Если интересно, как писал грамматику Ломоносов , можно посмотреть на то, как он объясняет употребление букв в соответствии с произношением.
Е и И полагаются одно вместо другого неправильно:
1) в умалительных малинькой вместо маленькой; хорошинькой вместо хорошенькой, ибо, что первое неправильно, явствует в перенесении ударения на оный склад в усеченных: маленекъ, а не малинекъ; коротенька, а не коротинька;
2) в окончании прилагательных множественного числа мужеского рода вместо Е или Я некоторые ставят везде и, что употреблению и слуху весьма противно.
Употребление букв е и я в прилагательных множественного числа всех родов в великороссийском языке от начала исторических и других писателей московских, а особливо от времен великого государя царя Иоанна Васильевича и до нынешнего времени непрерывно было (кроме тех, которые ниже сего отличены будут) и ныне от знающих писателей содержится.
Что ж до слуху надлежит, в том уверяют музыканты, которые в протяжных распевах недаром букву И обходят, не протягивая на ней долгих выходок, но выбирая к тому А или Е.
Сверх того свойство нашего российского языка убегает от скучной буквы и, которая от окончания неопределенных глаголов и от второго лица единственного числа давно отставлена и вместо писати, пишеши, напишеши употребляем писать, пишешь, напишешь.
Также и во множественном числе многих существительных вместо и выговаривают и пишут а: облака, острова, луга, лѣса, берега, колокола, бока, рога, глаза вместо облаки, островы, луги, лѣсы, береги, боки и проч.
3) ныне сверх того пишут неправильно во множеств. числе существительных среднего рода И вместо Я: учрежденіи вместо учрежденія.
Но тому следовать не должно: худые примеры не закон, ибо сие употребление буквы и вместо я произошло от безрассудного старания, чтобы разделить родительный единственный от именительного множественного, напр., моего имѣнія от мои имѣнія.
Но ежели таким образом избегать сходства окончаний разных падежей, то должно вымыслить новые и странные их различия равно и в других склонениях.
Однако того не бывает и быть не должно, ибо все пишут правильно: прославились Россійскія силы - именительный множ. игремитъ слава Россійскія силы - родительный единст[венный]; есть великое затрудненіе - именительный единственный и вижу великое затрудненіе - винительный единственный.
Всякую разность чисел и падежей подобного окончания умеют различать искусные писатели и читатели по сочинению с принадлежащими к ним речениями; для того не должно в российский язык вводить несвойственных безобразий, каковые в истинныи извѣстіи и во многих подобных не без отвращения чувствительны.
Разговорный русский язык не имел права употребления в литературе, «литературным языком» служил язык церковно-славянский.
Искусственность церковно-славянского всё сильнее показывала всю условность грамматических форм, оборотов, правописания, стиля и выражений. С XV века в литературе появляется характерное «плетение словес»; в XVI - XVII веках к нему присоединяется ещё пресловутое московское «добрословие» - крайнее многословие, вычурное и напыщенное.
С XVI века в литературном языке московской Руси особенно заметно стало влияние западнорусского и польского языков; к ним примешивалась масса латинизмов, которые культивировали обе академии, Киевская и Московская; несколько позднее начинают во множестве проникать слова немецкие, голландские, шведские.
С реформами Петра Великого в русском литературном языке наступила эпоха хаотичного брожения умов;хотелось многое изменить, но не было ничего сколько-нибудь системного.
Лишь Ломоносов, в своей «Российской Грамматике» впервые языку церковно-славянскому противопоставил русский язык, живой говор, слова простонародные.
Ломоносов вполне осознавал значение так называемой фонетики, необходимость идти в изучении языка от живой речи.
Изучая живой русский язык, Ломоносов все разнообразие русских наречий и говоров свёл к трем группам или «диалектам»: 1) московскому, 2) северному (поморское, родное для Ломоносова) и 3) малороссийскому. Предпочтение Ломоносов отдал московскому, «не токмо для важности столичного говора, но и для своей отменной красоты».
Вопрос об иностранных словах Ломоносов считал особенно важным в виду страшного наплыва в русский язык, за период петровских реформ, иностранных слов.
От степени влияния на русский литературный язык церковно-славянского получился так называемый «слог» или «штиль»: «высокий», «средний» и «низкий».
Наша орфография по существу создана Ломоносовым.
Жирным шрифтом выделены мои слова, остальное из грамматики Ломоносова.
Много копий в наше время сломано по поводу буквы Ё. Некоторые, в пылу негодования, вообще считают её исконно русской и существовавшей всегда. А что об этом думал Ломоносов?Не было её у него в грамматике, как и Щ, Э, Ю, I.
Буква Е выговаривается пятью разными образы:
1) обыкновенным полным, чистым и отверстым звоном;
2) переменяется в потаенное двугласное, как показано (потаенные двоегласные состоят также из слитого произношения двух букв самогласных, но в одном начертании и в противном порядке, ибо Й - И краткое было до недавнего времени, я ещё так учила, главной буквой - напереди слышно и со следующею самогласною сливается, которая полным выговором произносится.
Оные суть Е, Ю, Я и тогда только бывают двоегласными, когда не стоит перед ними припряженная им согласная буква, как в единъ, явно, юность; когда ж имеют перед собою припряженную себе согласную, тогда суть чистые самогласные, как в сердце, люблю, земля.);
3) в начале иностранных речений, которые нынешнего веку в российских письмах употребляться стали или суть имена собственные, Е в двугласную потаенную не переменяется, но произносится, как в оных языках или как у нас в междуметии ей, [а так же в] Експедиція, Ескадра, Единбургъ; (То есть, как Э).
4) выговаривают Е, как тонкое О (то есть, ЙО). Сие бывает, когда какая самогласная буква переменится чрез склонение или спряжение на е с ударением. Например: три, трехъ; везу, везешь; огонь, огнемъ выговаривают в просторечии тріо̃хъ, везіо̃шь, огніо̃мъ.
Также, когда в разных падежах или временах перенесено будет ударение на е: несу, несъ; верста, верстъ; бревно, бревна - выговаривают: ніо̃съ, віо̃рстъ, бріо̃вна.
Отсюда выключить должно Е в глаголах, где ударение переносится с последнего складу на е, составляющее другой склад сзади: держу, держишь; тереблю, теребишь; также и в именах: плечо, плечи; межа, межи; слега, слеги. В умалительных на ек: куль, кулекъ; якорь, якорекъ - говори: куліо̃къ, якоріо̃къ. В именах: медъ, ледъ, семга, едренъ, ленъ, овесъ, орелъ, оселъ, песъ, перстъ, пестръ, теплъ, теменъ, Петръ, Федоръ, Семенъ - выговаривай е под ударением, как іо̃;
5) когда перед Е не стоит беспосредственно согласная буква и ударение на оное склоняется, тогда Е бывает потаенною двугласною, состоящею из іо̃, например: житье, копье, мое, пріемъ, шьемъ, елка, ежъ читай: житьіо̃, копьіо̃, моіо̃, прїіо̃мъ, шьіо̃мъ, іо̃лка, іо̃жъ.
Подобное затруднение в употреблении букв Е и ѣ происходит. И, хотя некоторые правила предписать можно, по которым во многих местах ѣ узнать нетрудно, например: во всех дательных падежах единственного числа первого склонения: славѣ, милостынѣ,
в предложных единственных первого склонения и второго, кроме кончащихся на іе: о городѣ, о словѣ, о солнцѣ, о злодѣѣ, о якорѣ, в окончании ѣ употребляется, как и во всех временах глаголов первого спряжения на ѣю: потѣю, потѣлъ, потѣй, потѣть. Однако, в складах, переменам не подверженных, никаких правил показать нельзя: пѣна, сѣно, дѣвственникъ, бесѣда, тѣлесный и многочисленные сим подобные требуют к различению букв е и ѣ твердого учения грамоте и прилежного книг чтения.
Некоторые покушались истребить букву ѣ из азбуки российской, но сие как невозможно, так и свойствам российского языка противно, ибо ежели без буквы ѣ начать писать, а особливо печатать, то
1) тем, которые разделять е от ѣ умеют, не токмо покажется странно, но и в чтении препятствовать станет;
2) малороссиянам, которые и в просторечии е от ѣ явственно различают, будет против свойства природного их наречия;
3) уничтожится различение речений разного знаменования, а сходного произношения, напр., лечу, летѣть от лѣчу, лѣчить; пеню имя в винительном от пѣню, пѣнишь; пенье, пеньевъ от пѣнье, пѣнья; пленъ родительный множественный от именительного плена́, от плѣнъ, то есть поло́нъ, которые все и другие многие сими двумя буквами различаются.
Ничего не напоминает? Так же сейчас и про букву Ё пишут.
Если интересно, как писал грамматику Ломоносов , можно посмотреть на то, как он объясняет употребление букв в соответствии с произношением.
Е и И полагаются одно вместо другого неправильно:
1) в умалительных малинькой вместо маленькой; хорошинькой вместо хорошенькой, ибо, что первое неправильно, явствует в перенесении ударения на оный склад в усеченных: маленекъ, а не малинекъ; коротенька, а не коротинька;
2) в окончании прилагательных множественного числа мужеского рода вместо Е или Я некоторые ставят везде и, что употреблению и слуху весьма противно.
Употребление букв е и я в прилагательных множественного числа всех родов в великороссийском языке от начала исторических и других писателей московских, а особливо от времен великого государя царя Иоанна Васильевича и до нынешнего времени непрерывно было (кроме тех, которые ниже сего отличены будут) и ныне от знающих писателей содержится.
Что ж до слуху надлежит, в том уверяют музыканты, которые в протяжных распевах недаром букву И обходят, не протягивая на ней долгих выходок, но выбирая к тому А или Е.
Сверх того свойство нашего российского языка убегает от скучной буквы и, которая от окончания неопределенных глаголов и от второго лица единственного числа давно отставлена и вместо писати, пишеши, напишеши употребляем писать, пишешь, напишешь.
Также и во множественном числе многих существительных вместо и выговаривают и пишут а: облака, острова, луга, лѣса, берега, колокола, бока, рога, глаза вместо облаки, островы, луги, лѣсы, береги, боки и проч.
3) ныне сверх того пишут неправильно во множеств. числе существительных среднего рода И вместо Я: учрежденіи вместо учрежденія.
Но тому следовать не должно: худые примеры не закон, ибо сие употребление буквы и вместо я произошло от безрассудного старания, чтобы разделить родительный единственный от именительного множественного, напр., моего имѣнія от мои имѣнія.
Но ежели таким образом избегать сходства окончаний разных падежей, то должно вымыслить новые и странные их различия равно и в других склонениях.
Однако того не бывает и быть не должно, ибо все пишут правильно: прославились Россійскія силы - именительный множ. игремитъ слава Россійскія силы - родительный единст[венный]; есть великое затрудненіе - именительный единственный и вижу великое затрудненіе - винительный единственный.
Всякую разность чисел и падежей подобного окончания умеют различать искусные писатели и читатели по сочинению с принадлежащими к ним речениями; для того не должно в российский язык вводить несвойственных безобразий, каковые в истинныи извѣстіи и во многих подобных не без отвращения чувствительны.