Из истории заблуждений
С тех пор, как школа на уроках истории познакомила меня со злокозненной Салтычихой, истязавшей крепостных деушек, а на уроках литературы - с текстами Салтыкова-Щедрина, эти два имени, два персонажа российского культурного ландшафта причудливо выстроились у меня в голове в одну родственную линию. "Бедняжка, - сострадательно думала я о Михале Евграфыче, - диво ли, что такие колючие сатирические тексты писал, когда уродился у такой мамаши, пытавшей беззащитных крестьянок (не вдаваясь и не любопытствуя лишнего, допускала, что Салтычиха была бабушкой, а не мамой, сути не меняло). Напишешь тут что другое, когда взрастаешь на фоне этаких зверских картинок".
И потом я стала взрослой, и в один какой-то момент, совершенно не связанный с литературными переживаниями, как-то внезапно поняла, инсайт просто, что Салтычиха и Салтыков-Щедрин никакой кровью не близки. Осторожно сообщаю близкой подружке, быть может, это - всемирная история заблуждений? Нет, та смеется и удивляется прихотливому заскоку, да как подумать такое можно было.
И потом я стала взрослой, и в один какой-то момент, совершенно не связанный с литературными переживаниями, как-то внезапно поняла, инсайт просто, что Салтычиха и Салтыков-Щедрин никакой кровью не близки. Осторожно сообщаю близкой подружке, быть может, это - всемирная история заблуждений? Нет, та смеется и удивляется прихотливому заскоку, да как подумать такое можно было.