Бог в помощь!
"...и получается, - говорила Вера, - что поиск
смысла жизни - сам по себе единственный смысл
жизни. Или нет, не так - получается, что знание
тайны жизни в отличие от понимания ее смысла
позволяет управлять бытием, то есть действительно
прекращать старую жизнь и начинать новую, а не
только говорить об этом - и у каждой новой жизни
будет особенный смысл. Если овладеть тайной, то уж
никакой проблемы со смыслом не останется".
В.Пелевин
"Ад - это другие". Жан-Поль Сартр
Оп...-ппа... - Пожалуй, самый тяжелый уступ. За ним - резкий поворот и более-менее пологая площадка для минутного передыха. Скалолазы утверждают, что необходимы три точки опоры. Левая нога зацепилась только большим пальцем, правая (какая роскошь) - всей ступней. Третья - лоб. Немного саднит и капля крови, смешавшись с пόтом, щиплет глаз. Зажмурился. И-и-и - рраз! Вкатил. Не открывая глаз, наощупь вполз на узенький пятачок, прижался к умостившемуся в выемке камню. Ххууу... Глаза закрыты. Вообще за тысячи тысяч подъемов вполне мог бы проделывать путь и с завязанными глазами. Каждый камешек, каждая трещина, расселина в скале намертво впечатаны в память. Не только мозг - пальцы, ладони, ступни, плечи - помнят.
Вспомнил, как поначалу пёр эту каменюгу в лоб. То-есть по-прямой, к вершине, казалось, так ближе и потому быстрее. Ага. Тот случай. С годами стал передвигаться наискосок - влево, по более пологой траектории, затем резкий поворот на более-менее пологой площадке - и вправо, на более высоком уровне. По серпантину. Галсами, как ходили морем финикийцы против посланного рассерженным Эолом встречного ветра, пока обидчивый но отходчивый батюшка о них не забывал.
Забыл представиться. Сизиф. Сын Эола. Да-да, "с поля ветер - в жопе дым" - это именно про моего папашу. Впрочем, вполне применимая характеристика для всех олимпийцев - богов, божков, полубогов и богинь. Воплощения всех человеческих пороков, плюс "бессмертие", плюс безнаказанность, плюс безответственность, плюс... Вернее - минус. Ладно, тащим дальше. Здесь выкатан довольно пологий желоб на несколько десятков локтей, можно просто подталкивать почти совершенно круглый, отполированный тысячами подъемов камень. И - думать. Ну или беседовать с воображаемыми слушателями. Или даже с богами. Ха! Боги. С каждым годом все более тупые, ограниченные, жадные, подлые в своих похотях. Бессмертие развращает. Мало вас Кронос пережрал и мало я вас обманывал. Надирал, подставлял, разводил, швырял... Смертных все-же жальче. В особенности мореходов, ловивших расслабуху по заходу в порт Коринфа (О-о-о, "веселый Коринф", мой Коринф - я не говорил, что основал этот славный городишко?) после немыслимых штормов, рифов, пиратов, морских чудищ и прочей напряженки, ослепленные и оглушенные роскошью, услужливостью и показушной приветливостью, они после всего только сокрушенно кивали, когда оказывалось, что всего содержимого трюмов не хватает, чтоб рассчитаться по своим обязательствам - по играм ли, по номерам с гетерами, либо откровенно фиктивным "сделкам", сулившим неслыханные подъемы, заключенным непременно на пьяную голову, задурманенную лучшими винами, яствами и далеко не худшими жрицами многочисленных храмов; полупридушенными в их обьятиях.
Приобнимая за плечи, провожая к трапу, в отдельных случаях даже договаривался с братиком Зефиром насчет ласкового попутного ветра. И - богател. И - удачно вкладывал. Как сейчас говорят, в инфраструктуру, туристический бизнес, индустрию развлечений. Коринфцы (коринфяне?) буквально катались в масле. Оливковом. Взяли моду купаться в нем, а потом чтоб рабыни скребком счищали. И омовение тебе и массаж и косметические процедуры... Жировали. Кроме дворцов, гостиниц, таверн, пристроек и хозяйственно-бытовых сооружений, как (потом скажут) гробы после вождя, строились тотемы, часовни, храмы с барельефами и статуями идолов и кумиров тех самых божков. Потому с ними (богами) особо и не церемонился. Грех было не воспользоваться их пороками. Особенно если на пользу своему детищу - Коринфу. Свой город ближе к телу.
Ближе к вершине серпантин становится yже, перевалы чаще. Да и ободранные грудь, плечи, предплечья, ладони, ступни сочатся сукровицей и пόтом. Надо поднапрячься, вместе с тем сохранив силы на спуск. Вниз хоть и налегке, но ненамного легче. Камень хоть и гладкий, но кварцевые прожилки, зерна граната и особенно вкрапления корунда всилу бoльшей твердости стирались медленнее основной массы камня и теперь врезаются в тело, при неосторожных перехватах рвут кожу и даже сухожилия. Уязвили боги еще и так вот.
Так вoт. Слава о городе и его богатствах скоро достигла краев Ойкумены и естественно, появились завистники. Обозленные голодранцы, промышляющие грабежом беззащитных пастухов и земледельцев, сбивались в шайки, подстрекаемые обиженными гостями, стали наскакивать и с суши и с моря - на судах, услужливо предоставляемых разведенными мореходами-неудачниками, потому пришлось укреплять городские стены и возводить цитадель - детинец - неприступную крепость, где могли бы уместиться все жители с таким количеством запасов, что любая армия сдохла бы с голоду, вздумай протянуть осаду хоть на пол-года. И надо же. По завершению строительства в колодце кончилась вода. А без этого все сооружение не имеет вообще никакого смысла. Кто ж там высидит хоть три дня, если воды не будет. Влагой тогда ведал Асон - бог подземных вод. Впрочем - он на тот момент вообще ничем не ведал, даже собственной задницей, потому что обосрался - дочь пропала. Эгипа. Бесследно.
След, выкатанный камнем в горе за тысячелетия восхождений, доставляет не только значительное облегчение с каждым подъемом, но еще и глубокое моральное удовлетворение - не-е-ет, любезные небожители. Не зря я тружусь. Не напрасно. Мир - пусть даже этот, преисподний, изменился. Конкретно. Вот так вoт.
Вот и вершина. Единственное чего не удалось - выкатать, вытереть, вышлифовать на ней хоть какую-нибудь ямку, углубление, канавку, чтоб этот чертов камень остался. Придерживая плечом, правой рукой достал из-за пояса два камешка - подпереть. Небольшая, но все-же передышка перед спуском. Подоткнул. Отошел. Присел. Отдышаться.
Надышаться не мог Асон на свою дочь. Надежду и опору в старости (какая старость у бессмертных?! Бесконечность и безумие - звенья одной цепи. Немеренной. По определению). Ну и пришлось сдать. Вломить. Вкласть. Что Эгипу похитил Зевс и спрятал на одном из островов. По-честному стукнуть. В обмен за воду для цитадели. Что тут началось!
Началось. Один камешек-подпорка хрустнул, камень накренился и медленно, как-бы нехотя начал катиться. Вниз. Обратный путь он себе выдолбил так же достаточно ёмкий, глубокий, а главное - предсказуемый - не нужно уже обрыскивать по утрам все подножие в поисках скатившегося невесть-куда гнета. Максимум полторы-две сотни локтей туда-сюда. Пора спускаться. Ссадины, царапины и порывы по дороге заживают, вот только чешутся неимоверно. Интересно - у Прометея тоже так чешутся расклеванные внутренности, пока заживают наутро? Если да - ему не позавидуешь. Хотя - его подвиг несоизмеримо выше по значению - для людей огонь - пожалуй, самое важное приобретение за всю историю. Второе по значимости разве что колесо. Только неизвестно, кто его придумал. Может, себе присвоить авторство? Ну, типа глядя на катящийся камень... Круглое тащить, квадратное - катить. Не мытьем, дак катаньем (кстати - нужно сполоснуться и попить - Асон и тут подогнал родничек. Целительный). Любишь кататься - люби и самочку возить.
Завозились, запыхтели пердуны-олимпийцы от такой наглости и неуважения (Асон таки накрутил хвоста Зевсу, тот еле свои молнии унес) и обязали Аида прибрать Сизифа в свое царство. Тот не долго думая, посылает Танатоса за душой. Он бы еще Цербера послал. Ага. И не таких прошвыривали. Похвастался гостюшке (пьяному и расслабленному от пышного приема) своим изобретением - хитроумными колодками для узников. Дал примерить (сам напросился!). Ну и остался в них. Воистину, не будь я Сизифом, вполне мог быть богом аферистов и мошенников. Танатос сидит, никто из смертных не умирает, процессий, тризн и похорон никто не справляет, пожертвований нету... Как же эти "бессмертные" зависят от людишек, которых сами ни во что не ставят! Вопщем, во имя установленного порядка вещей подписали Ареса Доставить душу к Аиду и заодно Танатоса освободить. Арес - это бог войны, если шо. Чучело хромоногое. Злобное, вероломное и коварное. Коварство - это вам не мошенничество. Если разведенный на аферу всегда винит только себя (чтоб не считаться полным лохом), то жертва коварства всегда - жертва. Насколько это "заслуженно", или в какой мере несправедливо -другой разговор.
Разговор "сам с собою" со стороны вроде выглядит странновато, даже попахивает шизофренией, но с другой стороны... А существует ли эта "другая сторона"? Отдельно ли от меня эти миры - небесный, земной и этот - аидов? Что-то мне подсказывает, что не будь меня - приёмника, наблюдателя, регистратора проявлений этого мира (ну, пусть трех, пусть даже двух из них недоступных для явного проникновения) - не было бы и его (мира. Миров). Из которого я - Сизиф, состою. Из того же камня, который сейчас, погромыхивая, докатывается до подножия горы; из моего Коринфа со всеми его жителями; из прокинутых мною купцов вместе с их кораблями, из моря, островов, солнца, дождя, этого родника, смывающего не только пыль, пот, кровь, ссадины и мозоли, но саму невероятную усталость, стекающую сейчас с натруженных плеч и бедер вниз, скапывающую с кончиков пальцев, унося с собой дрожь перенапряжения и наливая бугристые мышцы новой силой. Из этой горы, размещенной в царстве Аида и из самого Аида, из его Персефоны - украденной, кстати тоже на земле и каждый год возвращающейся на восемь-девять месяцев обратно к матери и только три-четыре месяца в году исполняющей свои супружеские обязанности по распоряжению Зевса. Из самого Зевса, включая всех его подчиненных, включая папашу Эола и даже включая "неизвестного бога", статую которому возвели в Коринфе. На всякий случай. А хоть бы и с жиру. И из жира тоже. И из хромого, трусливого и от этого коварного и беспощадного Ареса...
Арес конечно же, освободил Танатоса и грубо выдернул душу Сизифа, препроводив к Аиду. Ха. Эти придурки-небожители до сих пор избегают разговоров о том, что в очередной раз лохонулись. Любезная супружница, предварительно наученная - а просто оставила тело усопшего вспухать и разлагаться на площади города. Без церемонии погребения, без шествия, и главное - без пожертвований этой странной парочке - Аиду с Персефоной. Ну и запонтовались - а шо ж, мол, такое и как же так и в чем, дескать, дело - непорядок, панимаиш...
- Понимая всю сложность сложившейся ситуации - подъехал тогда "на гнилой козе" к озабоченной чете - осмелюсь предложить нестандартное решение существующей проблемы: я возвращаюсь, учу уму-разуму нерадивую вдову, и - возвращаюсь во главе пышной процессии со всеми полагающимися прибамбасами... - Ессс! Повелись лопушки. Такого разгуляя, как закатил воскресший из мертвых, даже веселый Коринф не видал со дня своего основания. Оттянулся напоследок. Ну, и вконец обозленные лохи-небожители, конечно, отыгрались. Каменюга поначалу казалась просто неподъемной. Гора - неприступной. Только лет через десять каждодневных подъемов понемногу стал привыкать. Затем - по накатанной колее, с накачанными до каменной же твердости мышцами, исподволь стал даже прикалываться. И - думать.
Думать о том, как после спуска выдоить коз, поставить на огонь скисшее за день молоко, отжать подвешенный творог, поужинать готовым сыром - не приходилось - все выполнял на-автомате. А вот интересно - забей Сизиф на эту сырную бытовуху, и что - умер бы голодной смертью? Или от сперматоксикоза (оттолкнул ногой беленькую любимицу, похотливо подергивающую хвостиком - не сейчас), будучи у ж е по-факту мертвым? Смешные эти боги. Как дети, ей-богу. Неужели ж они по своим каким-то соображениям решают, кому из смертных уходить в детстве, кому, к примеру, в тридцать, а кому пыхтеть и до сотни, отравляя жизнь окружающим? Если я трижды развел, считай, весь Олимп - то что эти ограниченные идолы могут решать? Да они со своими косяками не могут разобраться на протяжении тысячелетий. Видимо, дело тут в другом. Если я состою из этого мира (а из чего же еще?), то я его и делаю. И я его проживаю. И если такая жизнь мне не нравится, значит я его делаю неправильно. Значит, намерения мои по деланию и проживанию - ну вот не такие, как надо. Негативные, прямо скажем, намерения у меня по устройству этого мира. Но они - намерения - все-равно м о и. Я - Сизиф, пришел в этот мир, чтобы изменить его (а иначе - зачем было приходить?). Путем совершения максимального воздействия на существующую реальность. Максимального, исходя изо всех моих сил, способностей и талантов. Я, конечно, ничего не копал, не ваял, не строил и не поджигал, как тот безымянный поджигатель храма Артемиды Эфесской, расколовшийся на следствии, что сделал это ради славы, через что был обязан судьями (те еще иезуиты - веселые и находчивые) носить погоняло Герострат (кликуху, никнэйм) - и разбуди теперь среди ночи любого эллина с вопросом - кто поджег Храм? - любой ответит: Герострат. И попробуй он произнести подлинное имя - себе дороже станет. Намного дороже. Несоизмеримо с маленьким общепринятым лукавством. И чего стоит теперь известность тщеславного поджигателя, в одночасье лишившегося имени в сравнении со всемирной славой Сизифа - знаменитого мошенника, обведшего вокруг пальца даже богов! Что более значительное еще можно совершить под солнцем? Только одно - лишить мир его отражения. Вместилища. Смысла и сути его - мира - бытия. Максимальный по дерзновенности поступок - смерть. Боги опять повелись. Тупо пошли на поводу моих намерений. Рамсы конкретно попутал. Ослепленные меленькими человечьими страстишками - уязвленным честолюбием, жаждой мести, завистью - они сделали это!
Это стремление к разрушению связи Я - Мир, когда мир уже конкретно завоеван, прослеживается всей известной историей человечества. Александр Македонский на краю покоренной Ойкумены бросался в самое пекло битвы; Юлий Цезарь знал (знал!), что в сенате его точно зарежут - и шел туда намеренно. Наполеон приказывал накрывать ему обеденный стол на самом видном месте под градом пуль и ядер... Сизиф был намерен умереть, дабы самой своей смертью и последующей бессмысленной работой придать высший смысл бесполезности по земным понятиям. И кто знает - не Сизифа ли в том числе примером руководствовался безвестный в свое время еврейский плотник из Галилеи, именно через смерть ставший Богом. Смертию смерть поправ. Богом, не только унизившим целый сонм олимпийцев, но и конкретно обрушившим это сборище идолов вместе с их храмами, алтарями, жертвенниками и статуями. Ведь мы в своих действиях и намерениях руководствуемся известными примерами и поступками, уже совершенными до нас и оставившими след в нашем сознании. И подсознании. И генетической памяти. В нашем собственном мире. Если он даже считается миром Аида. И Персефоны. Беленькую козочку так и назвал - Пэрсик...
Даже сизифов труд освобождает от размышлений о бесполезности сизифова труда.
смысла жизни - сам по себе единственный смысл
жизни. Или нет, не так - получается, что знание
тайны жизни в отличие от понимания ее смысла
позволяет управлять бытием, то есть действительно
прекращать старую жизнь и начинать новую, а не
только говорить об этом - и у каждой новой жизни
будет особенный смысл. Если овладеть тайной, то уж
никакой проблемы со смыслом не останется".
В.Пелевин
"Ад - это другие". Жан-Поль Сартр
Оп...-ппа... - Пожалуй, самый тяжелый уступ. За ним - резкий поворот и более-менее пологая площадка для минутного передыха. Скалолазы утверждают, что необходимы три точки опоры. Левая нога зацепилась только большим пальцем, правая (какая роскошь) - всей ступней. Третья - лоб. Немного саднит и капля крови, смешавшись с пόтом, щиплет глаз. Зажмурился. И-и-и - рраз! Вкатил. Не открывая глаз, наощупь вполз на узенький пятачок, прижался к умостившемуся в выемке камню. Ххууу... Глаза закрыты. Вообще за тысячи тысяч подъемов вполне мог бы проделывать путь и с завязанными глазами. Каждый камешек, каждая трещина, расселина в скале намертво впечатаны в память. Не только мозг - пальцы, ладони, ступни, плечи - помнят.
Вспомнил, как поначалу пёр эту каменюгу в лоб. То-есть по-прямой, к вершине, казалось, так ближе и потому быстрее. Ага. Тот случай. С годами стал передвигаться наискосок - влево, по более пологой траектории, затем резкий поворот на более-менее пологой площадке - и вправо, на более высоком уровне. По серпантину. Галсами, как ходили морем финикийцы против посланного рассерженным Эолом встречного ветра, пока обидчивый но отходчивый батюшка о них не забывал.
Забыл представиться. Сизиф. Сын Эола. Да-да, "с поля ветер - в жопе дым" - это именно про моего папашу. Впрочем, вполне применимая характеристика для всех олимпийцев - богов, божков, полубогов и богинь. Воплощения всех человеческих пороков, плюс "бессмертие", плюс безнаказанность, плюс безответственность, плюс... Вернее - минус. Ладно, тащим дальше. Здесь выкатан довольно пологий желоб на несколько десятков локтей, можно просто подталкивать почти совершенно круглый, отполированный тысячами подъемов камень. И - думать. Ну или беседовать с воображаемыми слушателями. Или даже с богами. Ха! Боги. С каждым годом все более тупые, ограниченные, жадные, подлые в своих похотях. Бессмертие развращает. Мало вас Кронос пережрал и мало я вас обманывал. Надирал, подставлял, разводил, швырял... Смертных все-же жальче. В особенности мореходов, ловивших расслабуху по заходу в порт Коринфа (О-о-о, "веселый Коринф", мой Коринф - я не говорил, что основал этот славный городишко?) после немыслимых штормов, рифов, пиратов, морских чудищ и прочей напряженки, ослепленные и оглушенные роскошью, услужливостью и показушной приветливостью, они после всего только сокрушенно кивали, когда оказывалось, что всего содержимого трюмов не хватает, чтоб рассчитаться по своим обязательствам - по играм ли, по номерам с гетерами, либо откровенно фиктивным "сделкам", сулившим неслыханные подъемы, заключенным непременно на пьяную голову, задурманенную лучшими винами, яствами и далеко не худшими жрицами многочисленных храмов; полупридушенными в их обьятиях.
Приобнимая за плечи, провожая к трапу, в отдельных случаях даже договаривался с братиком Зефиром насчет ласкового попутного ветра. И - богател. И - удачно вкладывал. Как сейчас говорят, в инфраструктуру, туристический бизнес, индустрию развлечений. Коринфцы (коринфяне?) буквально катались в масле. Оливковом. Взяли моду купаться в нем, а потом чтоб рабыни скребком счищали. И омовение тебе и массаж и косметические процедуры... Жировали. Кроме дворцов, гостиниц, таверн, пристроек и хозяйственно-бытовых сооружений, как (потом скажут) гробы после вождя, строились тотемы, часовни, храмы с барельефами и статуями идолов и кумиров тех самых божков. Потому с ними (богами) особо и не церемонился. Грех было не воспользоваться их пороками. Особенно если на пользу своему детищу - Коринфу. Свой город ближе к телу.
Ближе к вершине серпантин становится yже, перевалы чаще. Да и ободранные грудь, плечи, предплечья, ладони, ступни сочатся сукровицей и пόтом. Надо поднапрячься, вместе с тем сохранив силы на спуск. Вниз хоть и налегке, но ненамного легче. Камень хоть и гладкий, но кварцевые прожилки, зерна граната и особенно вкрапления корунда всилу бoльшей твердости стирались медленнее основной массы камня и теперь врезаются в тело, при неосторожных перехватах рвут кожу и даже сухожилия. Уязвили боги еще и так вот.
Так вoт. Слава о городе и его богатствах скоро достигла краев Ойкумены и естественно, появились завистники. Обозленные голодранцы, промышляющие грабежом беззащитных пастухов и земледельцев, сбивались в шайки, подстрекаемые обиженными гостями, стали наскакивать и с суши и с моря - на судах, услужливо предоставляемых разведенными мореходами-неудачниками, потому пришлось укреплять городские стены и возводить цитадель - детинец - неприступную крепость, где могли бы уместиться все жители с таким количеством запасов, что любая армия сдохла бы с голоду, вздумай протянуть осаду хоть на пол-года. И надо же. По завершению строительства в колодце кончилась вода. А без этого все сооружение не имеет вообще никакого смысла. Кто ж там высидит хоть три дня, если воды не будет. Влагой тогда ведал Асон - бог подземных вод. Впрочем - он на тот момент вообще ничем не ведал, даже собственной задницей, потому что обосрался - дочь пропала. Эгипа. Бесследно.
След, выкатанный камнем в горе за тысячелетия восхождений, доставляет не только значительное облегчение с каждым подъемом, но еще и глубокое моральное удовлетворение - не-е-ет, любезные небожители. Не зря я тружусь. Не напрасно. Мир - пусть даже этот, преисподний, изменился. Конкретно. Вот так вoт.
Вот и вершина. Единственное чего не удалось - выкатать, вытереть, вышлифовать на ней хоть какую-нибудь ямку, углубление, канавку, чтоб этот чертов камень остался. Придерживая плечом, правой рукой достал из-за пояса два камешка - подпереть. Небольшая, но все-же передышка перед спуском. Подоткнул. Отошел. Присел. Отдышаться.
Надышаться не мог Асон на свою дочь. Надежду и опору в старости (какая старость у бессмертных?! Бесконечность и безумие - звенья одной цепи. Немеренной. По определению). Ну и пришлось сдать. Вломить. Вкласть. Что Эгипу похитил Зевс и спрятал на одном из островов. По-честному стукнуть. В обмен за воду для цитадели. Что тут началось!
Началось. Один камешек-подпорка хрустнул, камень накренился и медленно, как-бы нехотя начал катиться. Вниз. Обратный путь он себе выдолбил так же достаточно ёмкий, глубокий, а главное - предсказуемый - не нужно уже обрыскивать по утрам все подножие в поисках скатившегося невесть-куда гнета. Максимум полторы-две сотни локтей туда-сюда. Пора спускаться. Ссадины, царапины и порывы по дороге заживают, вот только чешутся неимоверно. Интересно - у Прометея тоже так чешутся расклеванные внутренности, пока заживают наутро? Если да - ему не позавидуешь. Хотя - его подвиг несоизмеримо выше по значению - для людей огонь - пожалуй, самое важное приобретение за всю историю. Второе по значимости разве что колесо. Только неизвестно, кто его придумал. Может, себе присвоить авторство? Ну, типа глядя на катящийся камень... Круглое тащить, квадратное - катить. Не мытьем, дак катаньем (кстати - нужно сполоснуться и попить - Асон и тут подогнал родничек. Целительный). Любишь кататься - люби и самочку возить.
Завозились, запыхтели пердуны-олимпийцы от такой наглости и неуважения (Асон таки накрутил хвоста Зевсу, тот еле свои молнии унес) и обязали Аида прибрать Сизифа в свое царство. Тот не долго думая, посылает Танатоса за душой. Он бы еще Цербера послал. Ага. И не таких прошвыривали. Похвастался гостюшке (пьяному и расслабленному от пышного приема) своим изобретением - хитроумными колодками для узников. Дал примерить (сам напросился!). Ну и остался в них. Воистину, не будь я Сизифом, вполне мог быть богом аферистов и мошенников. Танатос сидит, никто из смертных не умирает, процессий, тризн и похорон никто не справляет, пожертвований нету... Как же эти "бессмертные" зависят от людишек, которых сами ни во что не ставят! Вопщем, во имя установленного порядка вещей подписали Ареса Доставить душу к Аиду и заодно Танатоса освободить. Арес - это бог войны, если шо. Чучело хромоногое. Злобное, вероломное и коварное. Коварство - это вам не мошенничество. Если разведенный на аферу всегда винит только себя (чтоб не считаться полным лохом), то жертва коварства всегда - жертва. Насколько это "заслуженно", или в какой мере несправедливо -другой разговор.
Разговор "сам с собою" со стороны вроде выглядит странновато, даже попахивает шизофренией, но с другой стороны... А существует ли эта "другая сторона"? Отдельно ли от меня эти миры - небесный, земной и этот - аидов? Что-то мне подсказывает, что не будь меня - приёмника, наблюдателя, регистратора проявлений этого мира (ну, пусть трех, пусть даже двух из них недоступных для явного проникновения) - не было бы и его (мира. Миров). Из которого я - Сизиф, состою. Из того же камня, который сейчас, погромыхивая, докатывается до подножия горы; из моего Коринфа со всеми его жителями; из прокинутых мною купцов вместе с их кораблями, из моря, островов, солнца, дождя, этого родника, смывающего не только пыль, пот, кровь, ссадины и мозоли, но саму невероятную усталость, стекающую сейчас с натруженных плеч и бедер вниз, скапывающую с кончиков пальцев, унося с собой дрожь перенапряжения и наливая бугристые мышцы новой силой. Из этой горы, размещенной в царстве Аида и из самого Аида, из его Персефоны - украденной, кстати тоже на земле и каждый год возвращающейся на восемь-девять месяцев обратно к матери и только три-четыре месяца в году исполняющей свои супружеские обязанности по распоряжению Зевса. Из самого Зевса, включая всех его подчиненных, включая папашу Эола и даже включая "неизвестного бога", статую которому возвели в Коринфе. На всякий случай. А хоть бы и с жиру. И из жира тоже. И из хромого, трусливого и от этого коварного и беспощадного Ареса...
Арес конечно же, освободил Танатоса и грубо выдернул душу Сизифа, препроводив к Аиду. Ха. Эти придурки-небожители до сих пор избегают разговоров о том, что в очередной раз лохонулись. Любезная супружница, предварительно наученная - а просто оставила тело усопшего вспухать и разлагаться на площади города. Без церемонии погребения, без шествия, и главное - без пожертвований этой странной парочке - Аиду с Персефоной. Ну и запонтовались - а шо ж, мол, такое и как же так и в чем, дескать, дело - непорядок, панимаиш...
- Понимая всю сложность сложившейся ситуации - подъехал тогда "на гнилой козе" к озабоченной чете - осмелюсь предложить нестандартное решение существующей проблемы: я возвращаюсь, учу уму-разуму нерадивую вдову, и - возвращаюсь во главе пышной процессии со всеми полагающимися прибамбасами... - Ессс! Повелись лопушки. Такого разгуляя, как закатил воскресший из мертвых, даже веселый Коринф не видал со дня своего основания. Оттянулся напоследок. Ну, и вконец обозленные лохи-небожители, конечно, отыгрались. Каменюга поначалу казалась просто неподъемной. Гора - неприступной. Только лет через десять каждодневных подъемов понемногу стал привыкать. Затем - по накатанной колее, с накачанными до каменной же твердости мышцами, исподволь стал даже прикалываться. И - думать.
Думать о том, как после спуска выдоить коз, поставить на огонь скисшее за день молоко, отжать подвешенный творог, поужинать готовым сыром - не приходилось - все выполнял на-автомате. А вот интересно - забей Сизиф на эту сырную бытовуху, и что - умер бы голодной смертью? Или от сперматоксикоза (оттолкнул ногой беленькую любимицу, похотливо подергивающую хвостиком - не сейчас), будучи у ж е по-факту мертвым? Смешные эти боги. Как дети, ей-богу. Неужели ж они по своим каким-то соображениям решают, кому из смертных уходить в детстве, кому, к примеру, в тридцать, а кому пыхтеть и до сотни, отравляя жизнь окружающим? Если я трижды развел, считай, весь Олимп - то что эти ограниченные идолы могут решать? Да они со своими косяками не могут разобраться на протяжении тысячелетий. Видимо, дело тут в другом. Если я состою из этого мира (а из чего же еще?), то я его и делаю. И я его проживаю. И если такая жизнь мне не нравится, значит я его делаю неправильно. Значит, намерения мои по деланию и проживанию - ну вот не такие, как надо. Негативные, прямо скажем, намерения у меня по устройству этого мира. Но они - намерения - все-равно м о и. Я - Сизиф, пришел в этот мир, чтобы изменить его (а иначе - зачем было приходить?). Путем совершения максимального воздействия на существующую реальность. Максимального, исходя изо всех моих сил, способностей и талантов. Я, конечно, ничего не копал, не ваял, не строил и не поджигал, как тот безымянный поджигатель храма Артемиды Эфесской, расколовшийся на следствии, что сделал это ради славы, через что был обязан судьями (те еще иезуиты - веселые и находчивые) носить погоняло Герострат (кликуху, никнэйм) - и разбуди теперь среди ночи любого эллина с вопросом - кто поджег Храм? - любой ответит: Герострат. И попробуй он произнести подлинное имя - себе дороже станет. Намного дороже. Несоизмеримо с маленьким общепринятым лукавством. И чего стоит теперь известность тщеславного поджигателя, в одночасье лишившегося имени в сравнении со всемирной славой Сизифа - знаменитого мошенника, обведшего вокруг пальца даже богов! Что более значительное еще можно совершить под солнцем? Только одно - лишить мир его отражения. Вместилища. Смысла и сути его - мира - бытия. Максимальный по дерзновенности поступок - смерть. Боги опять повелись. Тупо пошли на поводу моих намерений. Рамсы конкретно попутал. Ослепленные меленькими человечьими страстишками - уязвленным честолюбием, жаждой мести, завистью - они сделали это!
Это стремление к разрушению связи Я - Мир, когда мир уже конкретно завоеван, прослеживается всей известной историей человечества. Александр Македонский на краю покоренной Ойкумены бросался в самое пекло битвы; Юлий Цезарь знал (знал!), что в сенате его точно зарежут - и шел туда намеренно. Наполеон приказывал накрывать ему обеденный стол на самом видном месте под градом пуль и ядер... Сизиф был намерен умереть, дабы самой своей смертью и последующей бессмысленной работой придать высший смысл бесполезности по земным понятиям. И кто знает - не Сизифа ли в том числе примером руководствовался безвестный в свое время еврейский плотник из Галилеи, именно через смерть ставший Богом. Смертию смерть поправ. Богом, не только унизившим целый сонм олимпийцев, но и конкретно обрушившим это сборище идолов вместе с их храмами, алтарями, жертвенниками и статуями. Ведь мы в своих действиях и намерениях руководствуемся известными примерами и поступками, уже совершенными до нас и оставившими след в нашем сознании. И подсознании. И генетической памяти. В нашем собственном мире. Если он даже считается миром Аида. И Персефоны. Беленькую козочку так и назвал - Пэрсик...
Даже сизифов труд освобождает от размышлений о бесполезности сизифова труда.