Ремонт
Надо каким - то образом найти равновесие. Принять происходящее, научиться ему радоваться.
Я же ощущаю себя заложницей частной собственности, моющим придатком к дому. Такое ощущение, что не он для меня существует, а я для него. Он мною командует, распоряжается моим временем, не дает расслабиться и как капризный больной ребенок требует постоянного внимания. Если я останавливаюсь, что бы взглянуть на море, потом вдруг вздрагиваю, как застигнутая в расплох бездельница. Конечно же глаза тут же упираются в непорядок и мне приходится оседлывать метлу и голопом скакать.
Строителям мой дом тоже нравится, они мне кажется не хотят его покидать. Каждый их обед ( по сути ничего необычного: для любого итальянца обед священен, как намаз для правоверного) превращается в священодействие, любование жизнью. Не спеша, на плитке варят пасту, заправляют маслом или соусом, запивают вином и шумно беседуют. Все это на террасе с видом на море. И у меня ощущение, что я им мешаю. Правда, они меня раза три приглашали разделить трапезу- я отказалась.
А какой они развели бардак! Про сад я вообще махнула рукой: так все истоптать до бетонной твердости.
Меня они успокаивают: сеньора, не сердитесь, вы еще будите восхищаться нашей работой.
Вот только когда? Возможно я буду восхищаться осутствием рабочих?
Даже кошки устали их терпеть. Алиса уходит в трехдневные загулы, Дуся пережидает нашествие, на подушках в комнате Георгия.
Все время в вспоминаю пожилую таиландку, встреченную мной в районе золотого треугольника, где смыкаются границы таиланда, лаоса и бирмы. Она продавала какие - то незначительные браслетики, спретенные из ракушек и семечек. Я жалея ее, купила почти все. Она так расчувствовалась, что стала настойчиво приглашать в гости. Время было и я пошла. Дошли мы до края деревни до маленького шалаша, слепленого из палочек и глины. Низкая дверь, окон нет, луч света проникает из дырки в крыше, туда же выходит и дым от очага, на котором готовится еда.
На примитивной полочке пара облупленных керамических горшков. Одна деревяна ложка с длинной ручкой. На палочке, привязанной двумя шнурками к потолку весь ее гардероб: какие то ткани, может юбки, может одеяла. И все.
Свободная женщина! Никаких пылесосов и мытья окон.
А мы третитй этаж доделываем. Согласна. Из-за этй верхней террасы, а точнее вида из нее и был куплен дом. Но это дополнительные метры полов, окон, и тп
Даром музыка не играет.
Я же ощущаю себя заложницей частной собственности, моющим придатком к дому. Такое ощущение, что не он для меня существует, а я для него. Он мною командует, распоряжается моим временем, не дает расслабиться и как капризный больной ребенок требует постоянного внимания. Если я останавливаюсь, что бы взглянуть на море, потом вдруг вздрагиваю, как застигнутая в расплох бездельница. Конечно же глаза тут же упираются в непорядок и мне приходится оседлывать метлу и голопом скакать.
Строителям мой дом тоже нравится, они мне кажется не хотят его покидать. Каждый их обед ( по сути ничего необычного: для любого итальянца обед священен, как намаз для правоверного) превращается в священодействие, любование жизнью. Не спеша, на плитке варят пасту, заправляют маслом или соусом, запивают вином и шумно беседуют. Все это на террасе с видом на море. И у меня ощущение, что я им мешаю. Правда, они меня раза три приглашали разделить трапезу- я отказалась.
А какой они развели бардак! Про сад я вообще махнула рукой: так все истоптать до бетонной твердости.
Меня они успокаивают: сеньора, не сердитесь, вы еще будите восхищаться нашей работой.
Вот только когда? Возможно я буду восхищаться осутствием рабочих?
Даже кошки устали их терпеть. Алиса уходит в трехдневные загулы, Дуся пережидает нашествие, на подушках в комнате Георгия.
Все время в вспоминаю пожилую таиландку, встреченную мной в районе золотого треугольника, где смыкаются границы таиланда, лаоса и бирмы. Она продавала какие - то незначительные браслетики, спретенные из ракушек и семечек. Я жалея ее, купила почти все. Она так расчувствовалась, что стала настойчиво приглашать в гости. Время было и я пошла. Дошли мы до края деревни до маленького шалаша, слепленого из палочек и глины. Низкая дверь, окон нет, луч света проникает из дырки в крыше, туда же выходит и дым от очага, на котором готовится еда.
На примитивной полочке пара облупленных керамических горшков. Одна деревяна ложка с длинной ручкой. На палочке, привязанной двумя шнурками к потолку весь ее гардероб: какие то ткани, может юбки, может одеяла. И все.
Свободная женщина! Никаких пылесосов и мытья окон.
А мы третитй этаж доделываем. Согласна. Из-за этй верхней террасы, а точнее вида из нее и был куплен дом. Но это дополнительные метры полов, окон, и тп
Даром музыка не играет.