Кого ты видишь, медсестра, в пропахшей старостью палате? На попечение сиделок кого оставила родня. Теперь без помощи чужой навряд ли выйдет встать с кровати... Кого ты видишь пред собой? Не презираешь ли меня?
Возможно, я в глазах твоих еды не стою, что роняю, Как мне тебя не понимать? Я сам к себе не терпелив. Быть может кажется тебе, что я совсем не замечаю Как ты вздыхаешь от того, что день прошел, а я все жив.
Все меньше воли в моем взгляде, высыпаются крупицы. И день похож на день другой, и очень мало смысла в них, Тень застилает все вокруг, уже совсем не вижу лица... Я сыт и вымыт. И пожалуй, нет в жизни радостей иных.
О чем ты думаешь, сестра? Кого ты видишь пред собою? Хотя я знаю, на меня тебе нет радости смотреть. Но я прошу. Немного сил - тебе завесу приоткрою, Скажу кто я, я тороплюсь. Уж больше нету сил терпеть.
Когда сегодня обвожу свою палату тусклым взглядом, Иль одиноко я сижу у входа в парке на скамье Я все еще тот паренек, живу с сестрой и младшим братом, С отцом и матерью своей, что вместе счастливы в семье.
Я снова жизнь пишу свою как по асфальту белым мелом - Нет в жизни места компромиссам, когда тебе шестнадцать лет Мне двадцать, на руках моих моя невеста в платье белом, И на пороге новых дней встречаем первый свой рассвет.
Мне двадцать пять, и вечерами я сына на руках качаю, И лучше музыки любой его дыханье, сердца стук. Мне тридцать - и двоих детей из сада детского встречаю, И начинаю удивляться, как изменилась жизнь вокруг.
Всего лишь сорок с небольшим - грядут большие перемены, И мои дети покидают свой отчий дом через порог... Возможно, если б не жена, меня бы раздавили стены, Но в пятьдесят вновь полон дом, и внуки кружатся у ног.
Сгустилась тьма, померк очаг. Моей любимой нет со мною... Своей беспомощной ладонью я прикрыл ее глаза. Один остался в пустоте, молитвой спорю с тишиною, И в уповании, что ждешь меня на синих небесах.
Жестока жизнь, и я - старик, всё, что имел - покрылось пеплом. И ничего нет впереди, и только прошлое, как дым - Влекомый вверх под небеса, исчезнувший, развеян ветром - Я жить решил ради детей, пока не стал обузой им.
Дряхлеет сердце, превращаясь в серый камень, И по законам естества споткнется, выйдя на покой... Но там, за дряхлостью, в душе бушует пламень, И в нем тот юноша живет, что будет вечно молодой.
Я помню боль, я помню смех, все неприятности и счастье И безнадежность от потерь, и глаз любимых синеву... Я думаю о тех годах, каких не стало в одночасье - Но я живу, пока дышу, и я люблю, пока живу.
Мне ль с порить с вечностью, что жизнь необратима? И беспощадно затянулась над нею времени петля. Не опускай свой взгляд, когда проходишь мимо... Нет, не беспомощный старик.Открой глаза. Узри меня! (вольный перевод Руслана Глущенко)
На попечение сиделок кого оставила родня.
Теперь без помощи чужой навряд ли выйдет встать с кровати...
Кого ты видишь пред собой? Не презираешь ли меня?
Возможно, я в глазах твоих еды не стою, что роняю,
Как мне тебя не понимать? Я сам к себе не терпелив.
Быть может кажется тебе, что я совсем не замечаю
Как ты вздыхаешь от того, что день прошел, а я все жив.
Все меньше воли в моем взгляде, высыпаются крупицы.
И день похож на день другой, и очень мало смысла в них,
Тень застилает все вокруг, уже совсем не вижу лица...
Я сыт и вымыт. И пожалуй, нет в жизни радостей иных.
О чем ты думаешь, сестра? Кого ты видишь пред собою?
Хотя я знаю, на меня тебе нет радости смотреть.
Но я прошу. Немного сил - тебе завесу приоткрою,
Скажу кто я, я тороплюсь. Уж больше нету сил терпеть.
Когда сегодня обвожу свою палату тусклым взглядом,
Иль одиноко я сижу у входа в парке на скамье
Я все еще тот паренек, живу с сестрой и младшим братом,
С отцом и матерью своей, что вместе счастливы в семье.
Я снова жизнь пишу свою как по асфальту белым мелом -
Нет в жизни места компромиссам, когда тебе шестнадцать лет
Мне двадцать, на руках моих моя невеста в платье белом,
И на пороге новых дней встречаем первый свой рассвет.
Мне двадцать пять, и вечерами я сына на руках качаю,
И лучше музыки любой его дыханье, сердца стук.
Мне тридцать - и двоих детей из сада детского встречаю,
И начинаю удивляться, как изменилась жизнь вокруг.
Всего лишь сорок с небольшим - грядут большие перемены,
И мои дети покидают свой отчий дом через порог...
Возможно, если б не жена, меня бы раздавили стены,
Но в пятьдесят вновь полон дом, и внуки кружатся у ног.
Сгустилась тьма, померк очаг. Моей любимой нет со мною...
Своей беспомощной ладонью я прикрыл ее глаза.
Один остался в пустоте, молитвой спорю с тишиною,
И в уповании, что ждешь меня на синих небесах.
Жестока жизнь, и я - старик, всё, что имел - покрылось пеплом.
И ничего нет впереди, и только прошлое, как дым -
Влекомый вверх под небеса, исчезнувший, развеян ветром -
Я жить решил ради детей, пока не стал обузой им.
Дряхлеет сердце, превращаясь в серый камень,
И по законам естества споткнется, выйдя на покой...
Но там, за дряхлостью, в душе бушует пламень,
И в нем тот юноша живет, что будет вечно молодой.
Я помню боль, я помню смех, все неприятности и счастье
И безнадежность от потерь, и глаз любимых синеву...
Я думаю о тех годах, каких не стало в одночасье -
Но я живу, пока дышу, и я люблю, пока живу.
Мне ль с порить с вечностью, что жизнь необратима?
И беспощадно затянулась над нею времени петля.
Не опускай свой взгляд, когда проходишь мимо...
Нет, не беспомощный старик.Открой глаза. Узри меня!
(вольный перевод Руслана Глущенко)
Reply
Reply
Leave a comment