Гроссето. День второй. Старт.
Раннее утро. Шесть часов. Я открываю дверь в сад. Выхожу. Небо идеально чистое. Солнце едва поднялось над горизонтом. Здесь нет привычных нам белых ночей. Довольно тепло, но еще не жарко. Влажность воздуха здесь низкая, но если начать двигаться, то даже при подобной погоде тело начнет греться прилично.
Я обмазываюсь с ног до головы кремом от загара аж в пятьдесят единиц. Я еще ни разу в этом году не бегала даже в трех четвертях и футболке. Тут я побегу в плавках и топе.
В семь сорок мы выдвигаемся к месту старта. Нам до него пешком около двух километров. Хочется прогуляться не спеша , привести свои мысли в порядок.
Столько пахоты и надежд выброшены в помойку. В этом никто не виноват кроме меня самой. Я прекрасно знала, что в это время в Риме температура может доходить до сорока.
Когда-то, имея друга по переписке для изучения языка, я сполна получила всю информацию по климату. О чем я думала, когда решалась на заявку сидя в дождливом холодном осеннем городе? Почему я решила, что что-то будет иначе? Гроссето --- южная часть провинции Тоскана, где выращивают виноград и оливки, инжир и мушмулу.
Сейчас думать об этом не имеет смысла. Беговые амбиции засунуты куда подальше. Я просто иду на сражение с собственной немощью в сложившейся ситуации. Я раздумываю о способе выживания на данной трассе. Никакой радости.
На площади уже полно народу. Некоторые начали разминку почти за час до старта. Я сажусь на ступеньки храма в тень. Медленно меняю кроссовки на беговые. Безучастно смотрю на беговой муравейник. Что я тут делаю?
За сорок минут иду разминаться. Бегу за дядечкой , разглядываю ленточки натянутые от стены до стены, загораживающие проход на узкие улочки. Маршрут забегания на площадь очень четко вырисовывается в голове.
Бежится медленно и лениво, как это обычно бывает в вареве. Я никак не могу заставить себя взбодриться хотя бы мысленно.
Возвращаюсь на площадь, разминаю руки ноги.
Подружка , моя тезка, тащит меня в створ. Там всех участников переписывают, образовалась длинная очередь. До старта пятнадцать минут.
Очередь проскакивает очень быстро. На мое удивление в створе довольно свободно. Это не просто раскрученный марафон, где люди толкаются и лезут, кто раньше. Это старт, где собраны не самые слабые участники своих стран, многие знают свое время место и без толкотни расходятся по стартовым позициям.
Мы с Таней протискиваемся в шестую-седьмую линию и стоим в толпе, как шпроты в банке.
Солнце выплывает из-за часовой башни. Пять минут мы стоим не шолохнувшись, я ощущаю всю прелесть солнечной энергии на своей голове и плечах. Здорово было бы сейчас растянуться в шезлонге у прохладной морской воды.
Диктор молотит без остановки. Просит поднять всех руки. Мы послушно поднимаем. Желает всем прекрасного дня и советует пить побольше, так как ожидается нешуточная жара.
Куранты на башне начинают свой бой. Девять тридцать. Тысяча с небольшим сумасшедших поживших людей начинает медленно заполнять вымощенную улицу.
Никто не ломит с места. Все как сговорились тормозить себя на старте.
Я не замечаю, как мы выбегаем из крепости, поворот и мы на свободном асфальтовом проспекте. На Гармине 4.09. Не гнать, не гнать. Я торможу себя изо всех сил. Сейчас бежится очень легко. Проделанная работа и правильная подводка дают то состояние, которое бегуны называют «несет».
Я не чувствую скорости. Снятая лишняя одежда, и скорость даже при еле переставляемых ногах с небольшого спуска уже 4.00 на начале второго километра. Вспоминаю слова друга, в жару нужно уметь наступать себе на горло и нажимать на гашетку тормоза. Как хочется мне сейчас лететь. Я могу. Я наконец-то опять чувствую себя поймавшей легкий бег. Но я знаю, чем это закончится. Я заставляю себя почти остановиться.
Мы не знаем, где будут пункты питья. На Европе и мире питания не бывает. Каждый тащит свое. Нам бежать три круга в городе по шесть километров и потом петлю до стадиона на финиш.
В мыслях я решала первый круг дать себе на ознакомление, но сейчас уже после двух с половиной километров организм начинает обезвоживаться. Я заставляю себя не паниковать, вода все равно где-то будет.
На третьем стоят волонтеры с мокрыми губками. Я хватаю одну из них. Выжимаю на косынку, вытираю лицо и плечи. Долго держу ее в руке, наконец выбрасываю.
Темп начинает падать. Еще только начало, а ноги медленно проваливаются в трясину из которой не выбраться. Я сбрасываю. Я очень четко понимаю, что бороться с этим состоянием чревато недобеганием до финиша вообще.
Очень помогает ветер. Он довольно сильный и при мокрой одежде и косынке кажется, что есть некоторая прохлада. У нас над головами раскидистые кроны сосен. Они дают довольно большую тень, пока солнце не поднялось окончательно.
На доме электронное табло с временем и температурой, они меняются попеременно. Я вижу «+34», я успокаиваю себя, что наверняка датчик стоит на солнце, и что на самом деле должно быть прохладнее. В сухом воздухе жара не чувствуется, как у нас, переносить ее все-таки легче.
Пятерка двадцать одна с копейками. Не все так плохо. Я считаю, как компьютер. Прикидываю время. Понятно, что желаемого уже не будет, но хотя бы час тридцать две.
Очень хочется пить. Шестой километр , воды не видно, очень много поворотов, мы только и делаем, что петляем по улицам и круглым маленьким площадям.
Темп продолжает падать. Я перестаю контролировать его падение. Я вообще перестаю думать о времени. Сейчас я думаю только о расстоянии. Вот скоро закончится первый круг и останется всего два. Это даже хорошо, что бегаем кругами, есть хоть какая-то известность местности.
В начале седьмого вода. Ура! Она в бутылках. Самое то. Я хватаю бутылку, пью, обливаюсь, снова пью, снова обливаюсь, пью в последний раз и остатки выцеживаю на спину.
Волосы мокрые, косынка мокрая, трусы и топ насквозь, можно двигаться.
Дорога в крепость, стартовая арка, коврик, мощеная улица чуть вверх, но я не замечаю уже никаких изменений рельефа, да и они тут совсем незначительные.
Семь километров, треть, уже треть, еще только треть. Состояние такое будто на мне пахали вечность, я бегу на автопилоте и разговариваю сама с собой. «А помнишь, как на большой усталости твои ноги разбегались только к десятке? Может, и сейчас они разбегутся? Еще двушечка, и будут губки. Так и будешь бегать от губок к воде, от воды к губкам, глядишь и кончится эта трасса. А ты ведь выучила гимн России. Попробуй спеть, а... Тарасов пел для хоккеистов, им помогло. «Россия священная наша держава! Россия любимая наша страна!» Вон за тем поворотом губки. Нет нету, ну значит вот за тем, не запомнила, ну вот сейчас».
Тенистая улица. Губки в тазиках и в руках волонтеров. Я достаю разведенный в воде мед, ем. Потом хватаю одну губку, затем вторую. Бережно несу обе. Из первой пью, насколько это возможно, остатки на голову и грудь. Пью из второй, остатки на спину. Засовываю ее со спины под резинку, пусть лежит, больше я ее не выкину.
Три километра до воды.
Девять километров пятьсот метров. Таня, бежавшая впереди меня метрах в сорока, останавливается, снимает номер: « Я не могу больше мучиться! Пошло оно все. Мне мое здоровье дороже». Я отвечаю, что тоже мучаюсь, но добегу в любом раскладе, мне нечего тут приобретать и терять.
Крамольная мысль поступить так же на мгновение посещает мой мозг. Десятка сорок четыре с копейками. Мда... Слов нет....Никаких.... Дура совсем? Ты зачем сюда приехала, чтобы сойти? Ты когда-нибудь сходила? Ты в своем уме? Беги себе еле-еле, но имя твое в протоколе должно быть. Ты одна из России осталась!
Танин сход придает мне моральных сил. Темп продолжает катиться вниз, но мне становится как-то легче после десятки. Я понимаю, что половину уже отмучилась. Еще каких-то полтора круга и маленький кусочек в трешку. Я уже бегу вторую половину круга и мне останется последний, неполный.
На второй половине ветра нет, но у меня за спиной спасительная губка, я всегда могу достать ее и провести ею по лицу. Эта мысль меня успокаивает.
Рядом со мной бежит итальянец из группы 45. Тетенька на велосипеде курсирует вдоль круга, она ведет итальянцев и повторяет «медленнее, медленнее, очень жарко (тропо кальдо)» Мне она говорит, что я молодец (донна брава), что я должна бежать. Ее участие успокаивает душу. Сейчас она для нас, как врач для больных, мы ей верим.
Одиннадцать. Ну вот, пошли распечатывать последнюю десятку. Жаль, она будет очень долгой, я никогда так медленно не бегаю даже на тренировке, но сейчас я нахожусь в состоянии транса и ничего не могу изменить.
Двенадцать. Вода. Все, и я в том числе хватаем по две бутылки. Мы устраиваем себе кроме питья еще и обильный душ.
Мой друг на повороте к крепости. Я первый раз вижу его за двенадцать километров. «Таня сошла, не жди ее. Я добегу». «Тебе дать воды?» «Нет». «А может все-таки дать?» «Нет. Правда не надо». Я бегу настолько медленно, что друг легко трусит рядом некоторое расстояние, задавая вопросы.
У крепости и внутри ее зрителей море. Они кричат и хлопают нам. Такое впечатление, что они все понимают и чувствуют. Мы тащимся еле-еле, а они кричат нам что мы «брави»(молодцы) и «рагацци» (юноши), а еще мы «супер!».
У меня не работают лицевые мышцы, я виновато улыбаюсь внутри. Конечно, я быстрая феррари, просто сейчас у меня бензин кончился.
Арка. Брусчатка. «Вот, смотри, ты здесь бежишь в последний раз, а бедным дедушкам, которых ты обогнала, еще два круга страдать. Наконец-то ты увидишь тумбочки 15 и 17, а не 7 и 9, и это будет в последний раз. Ну давай. Скоро губки!»
Пятнашка, час девять с ну очень большими копейками. Темп уже хуже пяти минут. Спасительный ветер. Мед.
Передо мной губки кончаются. Мальчик бежит с полным тазом, но губки в нем не успели намокнуть. Я вытаскиваю из таза две. Добегаю до пустого таза с водой, окунаю туда руки, наполняю губки. Есть! Русские не сдаются! Мы доживем до этого чертова финиша.
Я пью и поливаюсь. Мне вообще уже кажется, что я не бегаю, а только поливаюсь и пью.
Повороты, улицы, тень, солнце, люди, мы «супер!», крепостная стена, новая площадь, фонтан, «17», вода, губка в руке, еще километр, опять крепостная стена, железная дорога, переход под нее, длинная улица с деревьями, поворот на улицу без тени.
Два километра без единой тени, солнце прямо над головой. Я сжимаю губку в руке, она еще влажная, я вытираю лицо. Я совершенно одна посреди пекла и асфальта.
Правый поворот, мужики впереди исчезли, еще один правый. Стадион где-то близко. Впереди люди кричат: «финиш,финиш!» Я понимаю, что осталось метров пятьсот, не больше, но впервые в жизни совсем не могу ускориться, вообще никак.
Калитка на стадион слева, рядом тумба «21», тартановая дорожка и арка совсем близко. Я неожиданно для себя , откуда только силы взялись, начинаю набегать на финиш с темпом 3.38. Поднимаю руки наверх. Дожила!
Сразу за ковриками ноги тихо подламываются, но жажда воды заставляет меня дойти до стаканчиков и прихватить с собой еще и бутылку.
Я падаю в тень под деревьями. Лежу на траве и балдею от счастья. Мне больше не нужно двигаться, совсем.
Я валяюсь как тряпка и наблюдаю, как медики утаскивают народ в обморочном состоянии. Нееее, мне-то сейчас хорошо, мне ваша помощь не нужна.
Отлежавшись с полчаса решаю встать. Ха! А как? Прошу друга помочь. Он поднимает меня на ноги. Вроде стою.
Медленно, попивая водичку, тащусь под навесы посмотреть протоколы. Их еще нет, зато есть фотографии с первого круга и финиша. Можно выбрать миниатюры, вывешенные на стене, посмотреть их на компе и тут же распечатать у фотографа за денюжку.
Я выбираю четыре. Пока стою в очереди на печать, меня начинает мутить. После моего финиша прошло уже полтора часа. Странная реакция организма.
Я еле дожидаюсь получения фотографий. Почти падаю на траву около навесов. Друг тащит меня обратно под деревья, там хоть немного дует. Меня выворачивает наизнанку. Вся вода выпитая мною за сегодня выплескивается словно из ведра. Резко хорошеет. Я решаю больше не пить ни капли.
Толпа под навесами загудела. Несут протоколы. Я влезаю сбоку, не нахожу свою фамилию в списке. «Конечно, а что ты хотела? Дай, Бог, чтобы твое место было недалеко от десятки вниз»
Я начинаю смотреть не имена а время, скользя взглядом снизу вверх. Я вижу свое время четвертым, перевожу взгляд влево, мое имя. Я чуть не прыгаю от счастья.
«У меня деревянная медаль! Я четвертая!» Я переодеваюсь в сухую российскую форму. Мы с другом уходим со стадиона. Я реально довольна, что добежала, что в списке не самая плохая.
Сейчас мы идем в магазин за фруктами. «Бери, какие захочешь». А потом мы поедем на море. Чемпионат Европы закончился. Все было не так, абсолютно не так, но все равно, это было незабываемое событие, о котором у меня останутся только положительные воспоминания.