Еще раз про велосипед (жажда сладкого движитель прогресса :-))) )
Почему-то никого не удивляет, что человек не умеет, например, делать «колесо» на руках, играть в хоккей, бильярд или на гитаре.
Но... абсолютно все мои знакомые не понимают, как можно не уметь кататься на велосипеде. На это у меня есть отличная «отмаза» : «Вы ведь никто абсолютно не умеете кататься на коньках». «Как? У тебя в детстве не было велосипеда?» А на кой он мне был нужен, если каждый день по три-четыре тренировки на льду, стадионе и в зале, причем все это начиная с пяти лет, как положено. Зато у меня были ролики, которые надевались на ботинки, имели четыре колеса в два ряда и привязывались к обуви веревочками. Когда льда не хватало, я ездила на них по асфальту с папой. А еще с папой мы много бегали, прыгали, когда ездили в отпуск, бросали маму на пляже, а сами лазили по горам или ходили в кросс-поход на очень большие расстояния.
В семнадцать лет у меня случилась небольшая практика в освоении двухколесного снаряда. Без всяких объяснялок «как надо» и подготовки мне удалось раз пять прокатиться километров по сто на старт-шоссе, и раза три посидеть на велостанке (три ролика на которые ставится обычный велосипед) часа по два. Для меня тот опыт был страшным кошмаром, оставившим жуткие воспоминания и шрамы на руках и ногах от падений на асфальт.
Начав бегать, я часто слышала, как удобно ездить на велосипеде, от соратников по сумасшествию, но для себя я всегда давала отрицательный ответ. Ни за что!
В обыденной жизни я живу в обстановке благодушия и относительного достатка. Мне не нужно ничему учиться, чтобы иметь то, что мне необходимо. Главный продукт --- шоколадка всегда лежит на полке.
В Финляндии от места, где нравится бегать и приходится жить, до вообще хоть какой-либо еды минимум семнадцать километров.
Есть вещи, которые двигают собственный прогресс не благодаря, а вопреки. С жадными и эгоистичными людьми лучше расставаться сразу без упреков и сожалений. Эти качества проявляются в человеке почти сразу, они легко улавливаются сначала в мелочах, а потом по мере привыкания набирают обороты, доходя до критической точки невозврата.
Но пока точка невозврата не пройдена, я из уже собственного эгоизма использую отрицательные моменты на совершенствование себя любимой.
В мае месяце муж научил меня основным моментам езды, включая спуски с горок на тормозах, переключения передач на уклонах с различным градиентом, и элементам обслуживания коня, что в моих силах. Остальное добирала сама через интернет.
Первые две недели езды по тротуарам и набережным города были для меня стрессом. Я постоянно ругалась про себя, а иногда и вслух с абсолютно всеми, мимо кого проезжала. Я так боялась не вписаться в расстояние между мной и пешеходом, что первые дни звонила, что есть мочи, и вопила: «Люди! Отойдите, я ездить не умею!»
К концу месяца попривыкла, но внутренне все равно была зажата. Наконец, последняя тренировка на льду, быстрые сборы, и мы в стране тысячи озер.
Первый выезд на шоссе. Я знаю, что здесь никто меня не тронет. Финны на машинах объезжают велосипедиста очень широко. Проезжаю всего километр, просто попробовать, получаю удовлетворение оттого, что могу.
В день триатлона снимаю видео, передвигаясь на коне. Мне уже не так страшно, здесь все на велосипедах, и общее настроение действует на меня ободряюще. По окончании мы возвращаемся в триатлетный лагерь по еще перекрытому шоссе. Друг гарцует на своем шоссейнике, подъезжает ко мне очень близко, несмотря на мои просьбы не приближаться, делает мне замечания и говорит, что ездить я совсем не умею. Когда он уезжает вперед, я четко осознаю разницу между ним и собой. Тренерская работа приучает человека вставать на место ученика, а не понтоваться своим умением.
На север мы перевозим велосипеды в разобранном виде, сняв оба колеса. Переднее колесо поставить для меня не составляет проблемы, а вот заднее... Ширина покрышки шире, чем расстояние между колодками. Чтобы поставить колесо, по уму нужно было бы спустить его, но я пропихиваю, смещая колодки. Регулировка заднего тормоза выводит меня из себя, как бы я не поставила колесо, колодка трется, мешая свободному вращению.
Я ругаюсь с другом. Он орет на весь лагерь, громче меня. Наконец догадывается опустить колодку пониже. Всё, колесо на месте, ничто ему больше не мешает. «Ты козел, понял?»
Здесь не петербургская равнина. Здесь вообще нет ровных участков, только спуски и подъемы от семи до девяти процентов.
Наутро друг уезжает в лес по ягоды. Он вообще больше не будет тренироваться здесь, а будет торчать в лесу с утра и до вечера. В прошлом году это раздражало очень, хотелось побегать вместе. В этом это радует. Никто не будет мешать и лезть с советами. Я буду бегать, сколько мне это нужно, потихонечку осваивать велик, ну и собирать ягоды, не ради денег, а ради разнообразия деятельности, не пропадать же приобретенным навыкам.
После беговой тренировки, первый самостоятельный выезд. Ехать всего четыре километра, но два из них крутой спуск, и два подъем еще круче. На дорогах здесь никого, то есть совсем никого, одна машина в час, не больше.
Со спуска я еду на тормозах, Боже! как же страшно. Интересно, насколько мне хватит колодок? В подъем еле выкручиваю, переключаясь на первую звезду, наверху вся мокрая, почти рыдаю от боли в коленках.
Ягод в этом году практически нет. Весна оказалась быстрой и жаркой, в июне на кустах уже висели полусозревшие плоды. При дневной тридцатиградусной температуре ночью ударил шестиградусный мороз. Всё. Ягоды просто упали с кустов. Черничники стоят нежно-зеленые без единой синей точки.
В том месте, где в прошлом году собирали ящики, в этом году пусто. Я наскребаю свою норму вдоль дороги, я не буду напрягаться, как прошлым летом, шесть-восемь килограммов мне вполне достаточно на то, чтобы оправдать тут свое проживание.
Обратно я доезжаю с большей уверенностью, мне все еще страшно, но не слишком.
На следующий день маршрут удлиняется до тринадцати километров в один конец. Я продолжаю тормозить на крутых спусках, заставляя себя не касаться тормоза на пологих.
Через два дня уже не торможу совсем. Я просто выезжаю на середину своей полосы, когда скорость достигает сорока километров в час, мысленно говорю себе: «Расслабься, держи траекторию дороги».
К концу месяца велосипед становится привычным средством передвижения, я даже за грибами на нем езжу. В моем активе есть поездка в ближайший город. В голове зреет план съездить в дальний, что в тридцати пяти километрах. Километраж небольшой, если не учитывать рельеф и вес моего конька-гобунка. Но даже не это меня беспокоит в поездке, мне не нравится, что я до сих пор испытываю неудобство в седле. Оно трет!
Я каждый день жалуюсь на это другу, но все мои жалобы остаются неуслышанными. Когда я объявляю о своем намерении ехать далеко и о своих претензиях к седлу, друг снисходит до того, чтобы все-таки взглянуть на мой велосипед. Он садится на него, проезжает тридцать метров и заявляет, что у меня задран нос седла. «Я же сказала, что ты Козел! Триатлет хренов! Ты сразу не мог посмотреть, еще три недели назад? Какого черта я столько мучаюсь?» Друг выставляет мое седло, как нужно.
Я еду одна по пустой дороге, радуюсь своей свободе, у меня сейчас нет ни с кем даже телефонной связи, со мной ничего не случится, и никто меня не достанет. Я тащусь тридцать пять километров час сорок пять, плевать! Я гуляю по чужому городу, захожу во все подряд спортивные магазины. Мне ничего не нужно, вообще ничего, я просто наслаждаюсь свободой. Ем бутерброды, сидя на паребрике, рассматриваю финские сувениры, любуюсь видами заливов, проезжая по мостам. Когда-нибудь я куплю себе что-то на двадцать восьмых колесах и полегче и поеду путешествовать на них в далекую поездку. Купив в огромном маркете килограмм шоколадных вафель, отправляюсь в обратный путь.
Если в начале дороги я думала, что устану и буду отдыхать на обочине, сколько захочется, то сейчас я еду даже не задумываясь об отдыхе. Вкручиваю в подъемы, наслаждаюсь отдыхом и скоростью на спусках, рассматриваю лес, болота, одинокие финские хутора с непременными цветами в кадках и фигурками медведей из дерева.
Если бы друг вел бы себя как-то иначе, вряд ли я вообще села бы на велосипед, не было бы надобности. Сейчас я понимаю, что многому научилась благодаря его эгоизму. Хотя, как всем, мне больше нравится жить в своем узком круге без нервных всплесков и потрясений, когда тебя поддерживают и вытирают сопли.
Вернувшись домой на поезде, спокойно собрала велосипед сама. Меня больше не пугают люди, идущие по тротуару, даже мысли не возникает, что могу кого-то задеть. Я спокойно разъезжаюсь с движущимися по двору машинами. Правда, фраза «поехали покататься на велике» до сих пор мне непонятна, не для меня это, но чтобы прокатиться на коне «с целью», я с радостью соглашаюсь поработать на дальнем от дома катке в выходные.
ПыСы По приезде сразу поменяла седло (родное было узкое для моих костей и мягкое). Купила дорогое Брукс В17 женское, просто «дубовая» кожа. Сидится как на табуретке, ничего не трет, одно наслаждение. На гомерический хохот первого тренера на тему: «седло дрянь, это просто мода» послала его туда, откуда не возвращаются. Мне велосипед «в булочную съездить за сладким», а не в гонках участвовать.
Но... абсолютно все мои знакомые не понимают, как можно не уметь кататься на велосипеде. На это у меня есть отличная «отмаза» : «Вы ведь никто абсолютно не умеете кататься на коньках». «Как? У тебя в детстве не было велосипеда?» А на кой он мне был нужен, если каждый день по три-четыре тренировки на льду, стадионе и в зале, причем все это начиная с пяти лет, как положено. Зато у меня были ролики, которые надевались на ботинки, имели четыре колеса в два ряда и привязывались к обуви веревочками. Когда льда не хватало, я ездила на них по асфальту с папой. А еще с папой мы много бегали, прыгали, когда ездили в отпуск, бросали маму на пляже, а сами лазили по горам или ходили в кросс-поход на очень большие расстояния.
В семнадцать лет у меня случилась небольшая практика в освоении двухколесного снаряда. Без всяких объяснялок «как надо» и подготовки мне удалось раз пять прокатиться километров по сто на старт-шоссе, и раза три посидеть на велостанке (три ролика на которые ставится обычный велосипед) часа по два. Для меня тот опыт был страшным кошмаром, оставившим жуткие воспоминания и шрамы на руках и ногах от падений на асфальт.
Начав бегать, я часто слышала, как удобно ездить на велосипеде, от соратников по сумасшествию, но для себя я всегда давала отрицательный ответ. Ни за что!
В обыденной жизни я живу в обстановке благодушия и относительного достатка. Мне не нужно ничему учиться, чтобы иметь то, что мне необходимо. Главный продукт --- шоколадка всегда лежит на полке.
В Финляндии от места, где нравится бегать и приходится жить, до вообще хоть какой-либо еды минимум семнадцать километров.
Есть вещи, которые двигают собственный прогресс не благодаря, а вопреки. С жадными и эгоистичными людьми лучше расставаться сразу без упреков и сожалений. Эти качества проявляются в человеке почти сразу, они легко улавливаются сначала в мелочах, а потом по мере привыкания набирают обороты, доходя до критической точки невозврата.
Но пока точка невозврата не пройдена, я из уже собственного эгоизма использую отрицательные моменты на совершенствование себя любимой.
В мае месяце муж научил меня основным моментам езды, включая спуски с горок на тормозах, переключения передач на уклонах с различным градиентом, и элементам обслуживания коня, что в моих силах. Остальное добирала сама через интернет.
Первые две недели езды по тротуарам и набережным города были для меня стрессом. Я постоянно ругалась про себя, а иногда и вслух с абсолютно всеми, мимо кого проезжала. Я так боялась не вписаться в расстояние между мной и пешеходом, что первые дни звонила, что есть мочи, и вопила: «Люди! Отойдите, я ездить не умею!»
К концу месяца попривыкла, но внутренне все равно была зажата. Наконец, последняя тренировка на льду, быстрые сборы, и мы в стране тысячи озер.
Первый выезд на шоссе. Я знаю, что здесь никто меня не тронет. Финны на машинах объезжают велосипедиста очень широко. Проезжаю всего километр, просто попробовать, получаю удовлетворение оттого, что могу.
В день триатлона снимаю видео, передвигаясь на коне. Мне уже не так страшно, здесь все на велосипедах, и общее настроение действует на меня ободряюще. По окончании мы возвращаемся в триатлетный лагерь по еще перекрытому шоссе. Друг гарцует на своем шоссейнике, подъезжает ко мне очень близко, несмотря на мои просьбы не приближаться, делает мне замечания и говорит, что ездить я совсем не умею. Когда он уезжает вперед, я четко осознаю разницу между ним и собой. Тренерская работа приучает человека вставать на место ученика, а не понтоваться своим умением.
На север мы перевозим велосипеды в разобранном виде, сняв оба колеса. Переднее колесо поставить для меня не составляет проблемы, а вот заднее... Ширина покрышки шире, чем расстояние между колодками. Чтобы поставить колесо, по уму нужно было бы спустить его, но я пропихиваю, смещая колодки. Регулировка заднего тормоза выводит меня из себя, как бы я не поставила колесо, колодка трется, мешая свободному вращению.
Я ругаюсь с другом. Он орет на весь лагерь, громче меня. Наконец догадывается опустить колодку пониже. Всё, колесо на месте, ничто ему больше не мешает. «Ты козел, понял?»
Здесь не петербургская равнина. Здесь вообще нет ровных участков, только спуски и подъемы от семи до девяти процентов.
Наутро друг уезжает в лес по ягоды. Он вообще больше не будет тренироваться здесь, а будет торчать в лесу с утра и до вечера. В прошлом году это раздражало очень, хотелось побегать вместе. В этом это радует. Никто не будет мешать и лезть с советами. Я буду бегать, сколько мне это нужно, потихонечку осваивать велик, ну и собирать ягоды, не ради денег, а ради разнообразия деятельности, не пропадать же приобретенным навыкам.
После беговой тренировки, первый самостоятельный выезд. Ехать всего четыре километра, но два из них крутой спуск, и два подъем еще круче. На дорогах здесь никого, то есть совсем никого, одна машина в час, не больше.
Со спуска я еду на тормозах, Боже! как же страшно. Интересно, насколько мне хватит колодок? В подъем еле выкручиваю, переключаясь на первую звезду, наверху вся мокрая, почти рыдаю от боли в коленках.
Ягод в этом году практически нет. Весна оказалась быстрой и жаркой, в июне на кустах уже висели полусозревшие плоды. При дневной тридцатиградусной температуре ночью ударил шестиградусный мороз. Всё. Ягоды просто упали с кустов. Черничники стоят нежно-зеленые без единой синей точки.
В том месте, где в прошлом году собирали ящики, в этом году пусто. Я наскребаю свою норму вдоль дороги, я не буду напрягаться, как прошлым летом, шесть-восемь килограммов мне вполне достаточно на то, чтобы оправдать тут свое проживание.
Обратно я доезжаю с большей уверенностью, мне все еще страшно, но не слишком.
На следующий день маршрут удлиняется до тринадцати километров в один конец. Я продолжаю тормозить на крутых спусках, заставляя себя не касаться тормоза на пологих.
Через два дня уже не торможу совсем. Я просто выезжаю на середину своей полосы, когда скорость достигает сорока километров в час, мысленно говорю себе: «Расслабься, держи траекторию дороги».
К концу месяца велосипед становится привычным средством передвижения, я даже за грибами на нем езжу. В моем активе есть поездка в ближайший город. В голове зреет план съездить в дальний, что в тридцати пяти километрах. Километраж небольшой, если не учитывать рельеф и вес моего конька-гобунка. Но даже не это меня беспокоит в поездке, мне не нравится, что я до сих пор испытываю неудобство в седле. Оно трет!
Я каждый день жалуюсь на это другу, но все мои жалобы остаются неуслышанными. Когда я объявляю о своем намерении ехать далеко и о своих претензиях к седлу, друг снисходит до того, чтобы все-таки взглянуть на мой велосипед. Он садится на него, проезжает тридцать метров и заявляет, что у меня задран нос седла. «Я же сказала, что ты Козел! Триатлет хренов! Ты сразу не мог посмотреть, еще три недели назад? Какого черта я столько мучаюсь?» Друг выставляет мое седло, как нужно.
Я еду одна по пустой дороге, радуюсь своей свободе, у меня сейчас нет ни с кем даже телефонной связи, со мной ничего не случится, и никто меня не достанет. Я тащусь тридцать пять километров час сорок пять, плевать! Я гуляю по чужому городу, захожу во все подряд спортивные магазины. Мне ничего не нужно, вообще ничего, я просто наслаждаюсь свободой. Ем бутерброды, сидя на паребрике, рассматриваю финские сувениры, любуюсь видами заливов, проезжая по мостам. Когда-нибудь я куплю себе что-то на двадцать восьмых колесах и полегче и поеду путешествовать на них в далекую поездку. Купив в огромном маркете килограмм шоколадных вафель, отправляюсь в обратный путь.
Если в начале дороги я думала, что устану и буду отдыхать на обочине, сколько захочется, то сейчас я еду даже не задумываясь об отдыхе. Вкручиваю в подъемы, наслаждаюсь отдыхом и скоростью на спусках, рассматриваю лес, болота, одинокие финские хутора с непременными цветами в кадках и фигурками медведей из дерева.
Если бы друг вел бы себя как-то иначе, вряд ли я вообще села бы на велосипед, не было бы надобности. Сейчас я понимаю, что многому научилась благодаря его эгоизму. Хотя, как всем, мне больше нравится жить в своем узком круге без нервных всплесков и потрясений, когда тебя поддерживают и вытирают сопли.
Вернувшись домой на поезде, спокойно собрала велосипед сама. Меня больше не пугают люди, идущие по тротуару, даже мысли не возникает, что могу кого-то задеть. Я спокойно разъезжаюсь с движущимися по двору машинами. Правда, фраза «поехали покататься на велике» до сих пор мне непонятна, не для меня это, но чтобы прокатиться на коне «с целью», я с радостью соглашаюсь поработать на дальнем от дома катке в выходные.
ПыСы По приезде сразу поменяла седло (родное было узкое для моих костей и мягкое). Купила дорогое Брукс В17 женское, просто «дубовая» кожа. Сидится как на табуретке, ничего не трет, одно наслаждение. На гомерический хохот первого тренера на тему: «седло дрянь, это просто мода» послала его туда, откуда не возвращаются. Мне велосипед «в булочную съездить за сладким», а не в гонках участвовать.