«Природа - мой бог. Лес - моя церковь».
Оригинал взят у bjorn_varulv в «Природа - мой бог. Лес - моя церковь».
На вопрос «любите ли вы природу?» вряд ли кто-то ответит отрицательно. Но эта любовь весьма эфемерна. Иначе как объяснить горы мусора на берегах рек, расточительное использование природных ресурсов, бесконтрольную вырубку лесов или истребление животных просто ради забавы? Лишь немногие готовы предпринимать реальные усилия для сохранения окружающей среды и запускать природоохранные проекты. Что показательно, зачастую это весьма успешные в других сферах деятельности люди. Один из них - финский орнитолог Пертти Саурола (Pertti Saurola), посвятивший всего себя и всю свою жизнь борьбе за ещё оставшиеся кусочки леса и сохранение хищных птиц. С 1965 года он ведёт проект по привлечению птиц в сконструированные им гнездовые ящики. Сегодня его опыт перенимают зарубежные коллеги, по праву называя его главным нестбоксером мира. В интервью он рассказал нам о деле всей своей жизни.
Пертти Саурола - профессиональный эколог, профессор, исследователь Финского музея естественной истории. В 1974-2001 гг. глава Центра кольцевания птиц при Финском музее естественной истории, в 1981-1995 гг. президент Европейского Союза кольцевания птиц (EURING), с 1982 года делегат Финляндии в Международном орнитологическом Комитете (IOC). С 2002 продолжает работать в качестве отставного исследователя в Финском музее естественной истории.
- Пертти, расскажите, как Вы увлеклись птицами?
Птицы заинтересовали меня ещё в детстве, когда мне было 11 лет. Жили мы в Хельсинки, но у нас был летний домик в озёрной местности Финляндии. Там, вместе с другом, мы начали наблюдать за птицами, которые были повсюду. Вернувшись в Хельсинки, мы продолжили своё занятие. Поначалу я говорил другу, что в Хельсинки птиц нет, что все они живут за городом, и он очень огорчался. Но оказалось, что и в столице Финляндии тоже есть птицы - просто их нужно уметь замечать. Так я стал бёрдвочером. В мои 14 лет птицы стали для меня самыми важными в мире. Как только я возвращался из школы, то немедленно бежал к птицам, а когда возвращался вечером домой, то был уже таким уставшим, что сразу же шёл спать. Я никогда не забывал школьные тетради дома, просто потому, что я даже не носил их домой - они всегда оставались в школе.
В классе я старался выбрать место поближе к окну, чтобы смотреть в него и считать мигрирующих птиц. Наша школа располагалась на возвышенности в центре Хельсинки, а классная комната находилась на верхнем этаже, поэтому при удачном раскладе я мог видеть в окно достаточно далеко. Я записывал количество увиденных птиц карандашом на парте, хотя делать это, конечно же было запрещено. Бумаги на столах у нас тоже не было. На перемене, пока учитель выходил, я переписывал числа в блокнот и чистил парту.
- В школе Вас считали странным?
Школьный учитель говорил моей маме: «Пертти всегда находится там, где его быть не должно, и его всегда нет там, где ему необходимо быть, но он честный мальчик». Я всегда был не в том месте, где нужно, потому что был очень активным.
- Ваше увлечение наверняка не совсем хорошо отражалось на успеваемости в школе?
В школе, конечно, я учился очень плохо. И даже выпускной экзамен не мог оторвать меня от птиц. Во всей Финляндии обучение в школе завершается экзаменом, который влияет на поступление в вуз. Это очень серьёзное испытание. Экзаменационные листы отправляются в Хельсинки и проверяются сначала твоим учителем, а затем советом учителей по всем предметам. Экзамен начинается ровно в 9 утра, и ровно в 9 вскрывается конверт с заданием для каждого ученика. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Что же в это время делал я? Конечно, я ходил смотреть птиц. Это было в апреле, когда солнце вставало в 5-6 часов утра.
Меня спасло то, что в зоологическом институте, где я собирался учиться, был свой экзамен для поступления. Там мне попались вопросы по биологии, один из которых даже касался дятлов. Поэтому в институт я поступил без проблем и там стал получать только лучшие отметки.
- Птицы настолько захватили Вас, что Вы больше ничем не интересовались?
В школе я неплохо играл в баскетбол. А ещё с 11 лет и до сих пор я пою. Вокальные данные достались мне от матери - она была первым сопрано в опере. Моё пение началось с вокального конкурса среди мальчиков-школьников для выступления в Рождественском радио-шоу. Я был рад, что у нас с мамой были разные фамилии - она оставила девичью, когда выходила замуж, - поэтому жюри не знало, что я был сыном известной оперной певицы. Из 30 кандидатов отобрали четырёх солистов, среди которых оказался и я. В то время записи не было, поэтому делать ошибки было недопустимо. На радио я пел несколько раз, и осталась только одна песня, которую записали - она сейчас есть на дисках. За выступление я получил немного денег, пришёл домой и сказал: «Мама, теперь у нас всегда будет что кушать, потому что деньги можно легко заработать пением». Мама была очень обеспокоена. Она знала, что такое профессия певца. Да и ситуация тогда была отлична от сегодняшней. Каждый второй год оперные певцы должны были подписывать с оперой новое соглашение, и далеко не всем продлевали контракт. Моя мама сказала, что мне нужно получить надлежащую профессию, но я могу продолжать петь, если мне это интересно.
- Как развивались Ваши отношения с птицами?
Если в школьные годы я был обычным бёрдвочером, то позже стал интересоваться исследованиями, которые могли бы принести птицам пользу. Я ощущал себя Робин Гудом, потому что чувствовал, что именно птицы (прежде всего хищные) нуждаются в особой защите, ведь они больше остальных страдали от всех тех плохих вещей, которые делали люди. В 19 веке в Финляндии, равно как и в других странах, хищные птицы уничтожались, так как считались вредными. За их убиение платили вознаграждение. Уничтожалась даже скопа, которая питается исключительно рыбой, малые хищные птицы, которые охотятся только на маленьких млекопитающих и по факту приносят людям только пользу. После получения Финляндией независимости от России хищных птиц постепенно взяли под охрану законодательством. Скопа стала защищённой в Финляндии с 1926 года. Но ястреб, беркут и филин не были защищены вплоть до 1980-х. На протяжении длительного времени хищные птицы сначала подвергались преследованию, затем действию загрязнителей, особенно ДДТ, а потом началось разрушение их мест обитания. Лесное хозяйство пустило старые леса на лесозаготовки. И я начал бороться за сохранение хищных птиц. Для меня стало очень важным сделать что-то хорошее для природы в целом и для хищных птиц в частности.
Однажды, когда моя жена смотрела сериал, я сказал ей: «Как ты можешь смотреть эту ерунду?» И она ответила мне: «Ты делаешь то же самое, подглядывая за совами». И она была права. Требовалось делать гораздо больше, чем просто наблюдать. Так, в 1965 году я начал изучать популяционную экологию сов. Вероятно, это самое длительное изучение, которое когда-либо велось одним человеком и продолжается до сих пор. Оказалось, что неясыть - очень плохо изученный в Финляндии вид. Сначала я нашёл способ ловли самки без причинения ей какого-либо вреда. Затем понял, как поймать самца. Теперь каждый год я стараюсь поймать и самку, и самца. Мы делаем большие гнёзда, и птицы в них гнездятся. Также мы проводим кольцевание. Совы достаточно агрессивно относятся к кольцеванию их птенцов. По моей «договорённости» с самкой за каждого птенца она наносит мне 6 ударов когтями по голове. Однажды в гнезде оказалось 5 птенцов. Согласно «договорённостям», я должен был получить 30 ударов по голове, но получил 37.
Изучая сов, я нашёл ответы на многие-многие вопросы. Например, насколько постоянны пары. Даже вычислил процент разводов. Например, у длиннохвостой неясыти он составляет примерно 7-9%, а у серой неясыти целых 15-18%. В моей практике было четыре случая, когда у самцов в одно и то же время было по две самки.
Встречались особи, которые жили почти по 20 лет, и они стали мне очень хорошими друзьями. И это очень грустно, когда твои друзья умирают. Каждую весну, когда я обхожу гнёзда, то надеюсь встретить своих друзей в здравии. Конечно, исследователь должен быть холоден сердцем, но у меня так не получается.
- А что с пением? Птицы отодвинули его на второй план?
Мне не приходилось выбирать между птицами и пением. Музыка была второй моей частью. У меня была огромная привилегия петь как профессиональный певец. Это дар, который не требовал никакой подготовки и тренировки; это было легко. Например, когда в Эстонии проходил столетний вокальный фестиваль, я пел соло перед 250 тысячами зрителей передо мной и 35 тысячами позади. У меня было, по меньшей мере, 5 концертных туров по Северной Америке, где я выступал солистом хора Университета Хельсинки, который является одним из лучших мужских хоров мира. А однажды приключилась такая история. Мы, среди 60 других команд, были приглашены на фестиваль хоров в Нью-Йорке. Менеджер фестиваля из центра Линкольна (центр классической музыки Нью-Йорка) ездил и проводил прослушивание. Когда он приехал в Хельсинки, я работал над изучением миграции птиц в самом центре Балтики. Я спал максимум 4 часа в день, начиная свою работу в 2-3 утра и заканчивая в 10 вечера. Секретарь хора лично вместе с пограничной полицией приехал за мной на маленький островок, чтобы забрать на прослушивание. После выступления менеджер фестиваля спросил: «Где вы базируетесь? В опере?» Я ответил: «Нет, я биолог». Тогда он сказал мне: «Немедленно бросьте это дело, занимайтесь музыкой».
Я уверен, что из всех, кто учился в моём классе, у меня, как у исследователя, самая низкая зарплата. Все остальные стали инженерами, докторами, юристами. Но деньги никогда не были важны для меня, хотя я всё-таки имею их в достаточном количестве. Но вот чего мне действительно не хватает, так это времени - я бы хотел, например, больше слушать классической музыки, писать больше научных статей. При этом я очень счастлив в своей жизни.
- С чем в своём деле Вы не можете мириться?
Охрана окружающей среды - для меня самое важное дело. Финляндия - страна лесов. К сожалению, у нас нет нефти, золота и алмазов, поэтому нам приходится использовать наши леса. Это ужасно, потому что это наша окружающая среда. И это то, по отношению к чему я не могу быть толерантным. Каждое старое дерево для меня свято. И я стараюсь сохранить хотя бы небольшие кусочки леса. Мы строим искусственные гнёзда для скоп, и сейчас почти 50% из них гнездится на искусственных гнёздах. Однажды, когда я делал презентацию в Соединённых Штатах, аудитория высказалась: «Это так здорово, что вы построили для скоп так много искусственных гнёзд». Но я ответил: «Нет, это национальный позор, что нам пришлось это сделать».
- Что считаете главным из всего того, что удалось сделать?
Я не скажу, что это самое важное, но всё же: я написал книгу, посвящённую скопам, и она стала лучшей книгой года в области науки. Конечно, не обошлось и без критики в мой адрес. Так, один критик сказал, что я становлюсь параноиком по отношению к лесному хозяйству.
Все средства от продажи книги пошли на образование фонда скоп. Я не взял себе ни копейки. Мой друг, капитан в отставке, который тоже всегда был близок к орнитологии и интересовался теми же видами птиц, что и я, подготовил для книги фотографии. Он тоже не взял себе денег, и потом был избран менеджером фонда скопы.
Фонд поддерживает Центр скопы и поставляет для скоп бесплатную рыбу - канадскую культивированную форель. Центр скоп - это прекрасное место, доступное для широкой публики. Любоваться птицами и наблюдать за тем, как они ловят рыбу в пруду, люди могут с площадки на сторожевой башне, находящейся в 50 метрах от пруда. А в 5 метрах есть специальная площадка для профессиональных фотографов. Например, BBC каждый год на неделю арендуют площадку для съёмки и платят за это 140 евро в день. Бронирование на съёмку начинается ещё весной, и все летние дни бывают заняты. Так центр зарабатывает хорошие деньги, и каждая копейка идёт в его же развитие. А вся работа, что веду я и мой друг - волонтёрская.
Я счастлив, что начатый мною в 1971 году проект по мониторингу популяции и сохранению скоп продолжается. Сейчас около 100 финских кольцевателей птиц ежегодно участвуют в этом проекте. Они строят искусственные гнёзда, проверяют их, кольцуют птенцов и стараются сохранить оставшиеся кусочки леса.
Дружба с природой идёт на пользу: несмотря на свой уже достаточно преклонный возраст Пертти без труда карабкается на самые высокие деревья.
Есть ещё одна вещь, связанная со второй моей частью - пением. Однажды, когда я пел в хоре в качестве солиста, давая в течение концерта несколько дополнительных соло, ко мне подошла молодая девушка. Я навсегда запомнил то, что она мне тогда сказала: «А это здорово - заставлять дам плакать?» Действительно, иногда мне кажется, что я способен дотронуться до человеческих сердец.
- Каждый Ваш шаг наверняка делается для какой-то большой конечной цели?
Да, конечно. Я надеюсь, что люди осознают, что кроме денег есть что-то ещё. Это уважение к природе. Мы должны стараться сохранить природу. Когда люди в Финляндии покупают летний домик, первое, что они делают - срубают на участке все деревья, потому что те не были выращены ими. После этого они сажают новые деревья, которые сами выбрали. Эти люди хотят быть богами - они решают, как должна выглядеть наша окружающая среда. Я не религиозный человек. Природа - вот мой бог. А лес - моя церковь. И я не хочу, чтобы её разрушали.
2014-08-21 | Текст: Алексей Кириллов | Фото ©: из архива Пертти Саурола, thakala и Michael Robbins / Fotolia.com, с сайтов cs.helsinki.fi и alertapescadora.com
На вопрос «любите ли вы природу?» вряд ли кто-то ответит отрицательно. Но эта любовь весьма эфемерна. Иначе как объяснить горы мусора на берегах рек, расточительное использование природных ресурсов, бесконтрольную вырубку лесов или истребление животных просто ради забавы? Лишь немногие готовы предпринимать реальные усилия для сохранения окружающей среды и запускать природоохранные проекты. Что показательно, зачастую это весьма успешные в других сферах деятельности люди. Один из них - финский орнитолог Пертти Саурола (Pertti Saurola), посвятивший всего себя и всю свою жизнь борьбе за ещё оставшиеся кусочки леса и сохранение хищных птиц. С 1965 года он ведёт проект по привлечению птиц в сконструированные им гнездовые ящики. Сегодня его опыт перенимают зарубежные коллеги, по праву называя его главным нестбоксером мира. В интервью он рассказал нам о деле всей своей жизни.
Пертти Саурола - профессиональный эколог, профессор, исследователь Финского музея естественной истории. В 1974-2001 гг. глава Центра кольцевания птиц при Финском музее естественной истории, в 1981-1995 гг. президент Европейского Союза кольцевания птиц (EURING), с 1982 года делегат Финляндии в Международном орнитологическом Комитете (IOC). С 2002 продолжает работать в качестве отставного исследователя в Финском музее естественной истории.
- Пертти, расскажите, как Вы увлеклись птицами?
Птицы заинтересовали меня ещё в детстве, когда мне было 11 лет. Жили мы в Хельсинки, но у нас был летний домик в озёрной местности Финляндии. Там, вместе с другом, мы начали наблюдать за птицами, которые были повсюду. Вернувшись в Хельсинки, мы продолжили своё занятие. Поначалу я говорил другу, что в Хельсинки птиц нет, что все они живут за городом, и он очень огорчался. Но оказалось, что и в столице Финляндии тоже есть птицы - просто их нужно уметь замечать. Так я стал бёрдвочером. В мои 14 лет птицы стали для меня самыми важными в мире. Как только я возвращался из школы, то немедленно бежал к птицам, а когда возвращался вечером домой, то был уже таким уставшим, что сразу же шёл спать. Я никогда не забывал школьные тетради дома, просто потому, что я даже не носил их домой - они всегда оставались в школе.
В классе я старался выбрать место поближе к окну, чтобы смотреть в него и считать мигрирующих птиц. Наша школа располагалась на возвышенности в центре Хельсинки, а классная комната находилась на верхнем этаже, поэтому при удачном раскладе я мог видеть в окно достаточно далеко. Я записывал количество увиденных птиц карандашом на парте, хотя делать это, конечно же было запрещено. Бумаги на столах у нас тоже не было. На перемене, пока учитель выходил, я переписывал числа в блокнот и чистил парту.
- В школе Вас считали странным?
Школьный учитель говорил моей маме: «Пертти всегда находится там, где его быть не должно, и его всегда нет там, где ему необходимо быть, но он честный мальчик». Я всегда был не в том месте, где нужно, потому что был очень активным.
- Ваше увлечение наверняка не совсем хорошо отражалось на успеваемости в школе?
В школе, конечно, я учился очень плохо. И даже выпускной экзамен не мог оторвать меня от птиц. Во всей Финляндии обучение в школе завершается экзаменом, который влияет на поступление в вуз. Это очень серьёзное испытание. Экзаменационные листы отправляются в Хельсинки и проверяются сначала твоим учителем, а затем советом учителей по всем предметам. Экзамен начинается ровно в 9 утра, и ровно в 9 вскрывается конверт с заданием для каждого ученика. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Что же в это время делал я? Конечно, я ходил смотреть птиц. Это было в апреле, когда солнце вставало в 5-6 часов утра.
Меня спасло то, что в зоологическом институте, где я собирался учиться, был свой экзамен для поступления. Там мне попались вопросы по биологии, один из которых даже касался дятлов. Поэтому в институт я поступил без проблем и там стал получать только лучшие отметки.
- Птицы настолько захватили Вас, что Вы больше ничем не интересовались?
В школе я неплохо играл в баскетбол. А ещё с 11 лет и до сих пор я пою. Вокальные данные достались мне от матери - она была первым сопрано в опере. Моё пение началось с вокального конкурса среди мальчиков-школьников для выступления в Рождественском радио-шоу. Я был рад, что у нас с мамой были разные фамилии - она оставила девичью, когда выходила замуж, - поэтому жюри не знало, что я был сыном известной оперной певицы. Из 30 кандидатов отобрали четырёх солистов, среди которых оказался и я. В то время записи не было, поэтому делать ошибки было недопустимо. На радио я пел несколько раз, и осталась только одна песня, которую записали - она сейчас есть на дисках. За выступление я получил немного денег, пришёл домой и сказал: «Мама, теперь у нас всегда будет что кушать, потому что деньги можно легко заработать пением». Мама была очень обеспокоена. Она знала, что такое профессия певца. Да и ситуация тогда была отлична от сегодняшней. Каждый второй год оперные певцы должны были подписывать с оперой новое соглашение, и далеко не всем продлевали контракт. Моя мама сказала, что мне нужно получить надлежащую профессию, но я могу продолжать петь, если мне это интересно.
- Как развивались Ваши отношения с птицами?
Если в школьные годы я был обычным бёрдвочером, то позже стал интересоваться исследованиями, которые могли бы принести птицам пользу. Я ощущал себя Робин Гудом, потому что чувствовал, что именно птицы (прежде всего хищные) нуждаются в особой защите, ведь они больше остальных страдали от всех тех плохих вещей, которые делали люди. В 19 веке в Финляндии, равно как и в других странах, хищные птицы уничтожались, так как считались вредными. За их убиение платили вознаграждение. Уничтожалась даже скопа, которая питается исключительно рыбой, малые хищные птицы, которые охотятся только на маленьких млекопитающих и по факту приносят людям только пользу. После получения Финляндией независимости от России хищных птиц постепенно взяли под охрану законодательством. Скопа стала защищённой в Финляндии с 1926 года. Но ястреб, беркут и филин не были защищены вплоть до 1980-х. На протяжении длительного времени хищные птицы сначала подвергались преследованию, затем действию загрязнителей, особенно ДДТ, а потом началось разрушение их мест обитания. Лесное хозяйство пустило старые леса на лесозаготовки. И я начал бороться за сохранение хищных птиц. Для меня стало очень важным сделать что-то хорошее для природы в целом и для хищных птиц в частности.
Однажды, когда моя жена смотрела сериал, я сказал ей: «Как ты можешь смотреть эту ерунду?» И она ответила мне: «Ты делаешь то же самое, подглядывая за совами». И она была права. Требовалось делать гораздо больше, чем просто наблюдать. Так, в 1965 году я начал изучать популяционную экологию сов. Вероятно, это самое длительное изучение, которое когда-либо велось одним человеком и продолжается до сих пор. Оказалось, что неясыть - очень плохо изученный в Финляндии вид. Сначала я нашёл способ ловли самки без причинения ей какого-либо вреда. Затем понял, как поймать самца. Теперь каждый год я стараюсь поймать и самку, и самца. Мы делаем большие гнёзда, и птицы в них гнездятся. Также мы проводим кольцевание. Совы достаточно агрессивно относятся к кольцеванию их птенцов. По моей «договорённости» с самкой за каждого птенца она наносит мне 6 ударов когтями по голове. Однажды в гнезде оказалось 5 птенцов. Согласно «договорённостям», я должен был получить 30 ударов по голове, но получил 37.
Изучая сов, я нашёл ответы на многие-многие вопросы. Например, насколько постоянны пары. Даже вычислил процент разводов. Например, у длиннохвостой неясыти он составляет примерно 7-9%, а у серой неясыти целых 15-18%. В моей практике было четыре случая, когда у самцов в одно и то же время было по две самки.
Встречались особи, которые жили почти по 20 лет, и они стали мне очень хорошими друзьями. И это очень грустно, когда твои друзья умирают. Каждую весну, когда я обхожу гнёзда, то надеюсь встретить своих друзей в здравии. Конечно, исследователь должен быть холоден сердцем, но у меня так не получается.
- А что с пением? Птицы отодвинули его на второй план?
Мне не приходилось выбирать между птицами и пением. Музыка была второй моей частью. У меня была огромная привилегия петь как профессиональный певец. Это дар, который не требовал никакой подготовки и тренировки; это было легко. Например, когда в Эстонии проходил столетний вокальный фестиваль, я пел соло перед 250 тысячами зрителей передо мной и 35 тысячами позади. У меня было, по меньшей мере, 5 концертных туров по Северной Америке, где я выступал солистом хора Университета Хельсинки, который является одним из лучших мужских хоров мира. А однажды приключилась такая история. Мы, среди 60 других команд, были приглашены на фестиваль хоров в Нью-Йорке. Менеджер фестиваля из центра Линкольна (центр классической музыки Нью-Йорка) ездил и проводил прослушивание. Когда он приехал в Хельсинки, я работал над изучением миграции птиц в самом центре Балтики. Я спал максимум 4 часа в день, начиная свою работу в 2-3 утра и заканчивая в 10 вечера. Секретарь хора лично вместе с пограничной полицией приехал за мной на маленький островок, чтобы забрать на прослушивание. После выступления менеджер фестиваля спросил: «Где вы базируетесь? В опере?» Я ответил: «Нет, я биолог». Тогда он сказал мне: «Немедленно бросьте это дело, занимайтесь музыкой».
Я уверен, что из всех, кто учился в моём классе, у меня, как у исследователя, самая низкая зарплата. Все остальные стали инженерами, докторами, юристами. Но деньги никогда не были важны для меня, хотя я всё-таки имею их в достаточном количестве. Но вот чего мне действительно не хватает, так это времени - я бы хотел, например, больше слушать классической музыки, писать больше научных статей. При этом я очень счастлив в своей жизни.
- С чем в своём деле Вы не можете мириться?
Охрана окружающей среды - для меня самое важное дело. Финляндия - страна лесов. К сожалению, у нас нет нефти, золота и алмазов, поэтому нам приходится использовать наши леса. Это ужасно, потому что это наша окружающая среда. И это то, по отношению к чему я не могу быть толерантным. Каждое старое дерево для меня свято. И я стараюсь сохранить хотя бы небольшие кусочки леса. Мы строим искусственные гнёзда для скоп, и сейчас почти 50% из них гнездится на искусственных гнёздах. Однажды, когда я делал презентацию в Соединённых Штатах, аудитория высказалась: «Это так здорово, что вы построили для скоп так много искусственных гнёзд». Но я ответил: «Нет, это национальный позор, что нам пришлось это сделать».
- Что считаете главным из всего того, что удалось сделать?
Я не скажу, что это самое важное, но всё же: я написал книгу, посвящённую скопам, и она стала лучшей книгой года в области науки. Конечно, не обошлось и без критики в мой адрес. Так, один критик сказал, что я становлюсь параноиком по отношению к лесному хозяйству.
Все средства от продажи книги пошли на образование фонда скоп. Я не взял себе ни копейки. Мой друг, капитан в отставке, который тоже всегда был близок к орнитологии и интересовался теми же видами птиц, что и я, подготовил для книги фотографии. Он тоже не взял себе денег, и потом был избран менеджером фонда скопы.
Фонд поддерживает Центр скопы и поставляет для скоп бесплатную рыбу - канадскую культивированную форель. Центр скоп - это прекрасное место, доступное для широкой публики. Любоваться птицами и наблюдать за тем, как они ловят рыбу в пруду, люди могут с площадки на сторожевой башне, находящейся в 50 метрах от пруда. А в 5 метрах есть специальная площадка для профессиональных фотографов. Например, BBC каждый год на неделю арендуют площадку для съёмки и платят за это 140 евро в день. Бронирование на съёмку начинается ещё весной, и все летние дни бывают заняты. Так центр зарабатывает хорошие деньги, и каждая копейка идёт в его же развитие. А вся работа, что веду я и мой друг - волонтёрская.
Я счастлив, что начатый мною в 1971 году проект по мониторингу популяции и сохранению скоп продолжается. Сейчас около 100 финских кольцевателей птиц ежегодно участвуют в этом проекте. Они строят искусственные гнёзда, проверяют их, кольцуют птенцов и стараются сохранить оставшиеся кусочки леса.
Дружба с природой идёт на пользу: несмотря на свой уже достаточно преклонный возраст Пертти без труда карабкается на самые высокие деревья.
Есть ещё одна вещь, связанная со второй моей частью - пением. Однажды, когда я пел в хоре в качестве солиста, давая в течение концерта несколько дополнительных соло, ко мне подошла молодая девушка. Я навсегда запомнил то, что она мне тогда сказала: «А это здорово - заставлять дам плакать?» Действительно, иногда мне кажется, что я способен дотронуться до человеческих сердец.
- Каждый Ваш шаг наверняка делается для какой-то большой конечной цели?
Да, конечно. Я надеюсь, что люди осознают, что кроме денег есть что-то ещё. Это уважение к природе. Мы должны стараться сохранить природу. Когда люди в Финляндии покупают летний домик, первое, что они делают - срубают на участке все деревья, потому что те не были выращены ими. После этого они сажают новые деревья, которые сами выбрали. Эти люди хотят быть богами - они решают, как должна выглядеть наша окружающая среда. Я не религиозный человек. Природа - вот мой бог. А лес - моя церковь. И я не хочу, чтобы её разрушали.
2014-08-21 | Текст: Алексей Кириллов | Фото ©: из архива Пертти Саурола, thakala и Michael Robbins / Fotolia.com, с сайтов cs.helsinki.fi и alertapescadora.com