Ирискина правда в рассказах. Для чего пьют чай с вареньем
«Чем сложнее слова, тем проще мысли, кто ж не знает».
Рыжая Тошка из Имбирвилля
Если под вечер засесть с чашкой ароматного чая и с розеточкой малинового варенья. Засесть прямо с ногами в кресле. Укутаться пледом, выключить верхний свет и включить уютную теплую лампу под абажуром. Выключить все транслирующие устройства. И просто замолчать. Замолчать. Зажевать. Захлебать. Зажмуриться. В таком вот состоянии совсем даже не рождаются мысли. Никакие. Совсем. Никак. Не просто, не в натяжку, не за хвостик притянуты. Ну, нет их, мыслей, в таком вот чайно-малиновом пледово-кресельном состоянии. Не нужны они тут. Ни варенью не нужны, ни вам. Это уже аксиома без доказательств.
Так вот. Сидите вы в кресле, обязательно с ногами и под пледом. Вдыхаете аромат чая любимого. Стучите ложечкой о край розеточки. А руки чешутся. Руки чешутся, ручка бегает, а мыслей нет. Совсем. И слова хочется писать такие же витееватые, как цветочки на розеточке, такие же загадочные, как состав любимого чая и такие сложно-придуманные, как тот мелкий шрифт на красивых чайных коробках. Как передать запах? Как рассказать вкус? Как высказать удовольствие? Какие слова найти? Какие чернила взять?
Ну, вот. Докатились. Допились чая. Все. Мысли, полезли мысли. Со всех сторон и сразу. Атака. Спасите. Бегут. Набегают. Налетают. Мысли. Мысли простые, слова сложные. Хотелось бы шедевральных таких слов, дворцово-паркетных, помадно-парчовых словечек таких. Салонных и гостинных, бальных и дуэльных. Уж очень запах у чая волшебный. Уж очень вкус у варенья расслабляющий и напоминающий... О чем? На кончике языка крутится, за край глаза цепляется, в мысли заворачивается, тянет, нудит, но не вспоминается.
О чем напоминает это самое варенье? Известно о чем. О том, чего еще не было. Не было. Не случилось. Не сложилось. Не было и возможно никогда не будет. Не должно или не суждено. А варенье оно такое малиновое, густое, вкусное. Оно такое тягучее. Оно такое приставучее. Оно такое. Ах, какое же оно такое. Оно манит. Оно напоминает. Оно обещает. Оно размешивает память и вытаскивает, словно ягоды и косточки на ложке, капельки воспоминаний. Совсем капелюшечки. Вытаскивает «Малиновое вино. К пьянящему аромату подмешана горечь слез и ранняя боль потерь». И тут же выдает «Ягода-малина нас к себе манила...» А потом рот закрывается. Губы сжимаются. Хочется изо-всех сил удержать, продлить, растянуть вкус такой летний, такой почти пьяняще-сладкий. Но нет. Варенье тает на языке, уплывая в тебя самое, и остается послевкусие, которое ты тут же смываешь чаем.
И снова мысли. Мысли и про малиновое вино и про ягоду, и про тех, кто это все пел. Да, и вообще. Мысли, они такие. Одну подумаешь, сто прицепятся. И уже варенье кислит. Уже чай холодный. Уже давит тишина и темнота. Уже все. Уже опять нужны простые слова и сложные мысли. И никак не наоборот.