АЛИ - СЫН ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ…
…Помните ли вы, что сегодня день рождения Али Шогенцукова?
Знаете ли вы, что сегодня ему исполнилось 120 лет?
Я просмотрел сегодняшние республиканские газеты («Советская молодежь», «Горянка»), программу Радио КБР. Поднял вчерашнюю «Кабардино-Балкарскую правду». Имени Али в них нет. Забыли? Приурочат публикации к юбилейным торжествам, которые намечены на 9-10 ноября? Да, конечно, так и будет. Но ведь память нельзя приурочить к чему-то. Она или есть или ее нет. Она не может быть избирательной. Печально, что имя Али все чаще связывается с датами (юбилеями), обязанностью (положено знать по учебной программе), а не с потребностью - жить его стихами. Ведь другого основоположника литературы у кабардинцев нет.
Может, я излишне категоричен? Может, я ошибаюсь? Но вспоминается 2000-й год, прошедший в республике под знаком Али. Вспоминаются многочисленные книги, публикации, собрания, посвященные столетию классика. Конечно, сейчас другое время. Кроме того на все наложила свой отпечаток пандемия. Но ведь вспомнить о поэте можно не только громогласно, но и кулуарно. Прочитать его стихи, пройтись по биографии. Вспомнить не для того, чтобы отметить дату. А для себя. Для души. Для сердца. Но только в том случае, если оно, сердце, не может обойтись без строчек Али.
К юбилею поэта уже в начале следующей недели в нашем издательстве выходит книга «Али Шогенцуков и историко-литературный процесс». Ее авторы доктора филологических наук Ю. М. Тхагазитов и М. А. Хакуашева.
Также вышел комплект календарей, подготовленный Марьяной Шаковой - неутомимой подвижницей творчества Али, директором его музея-квартиры, которая вкладывает свои личные средства в популяризацию его наследия, которая уверена: он, поэт, там, в своем далеко, видит и слышит нас.
Я разделяю веру Марьяны и поэтому, завершая этот короткий пост, хочу вернуться к строчкам, написанным 20 лет назад и вошедшим в нашу авторскую работу «Ты создал мир… И он велик. Книга о поэте Али Шогенцукове». Она вышла двумя изданиями, авторы ее (Мария и Виктор Котляровы) были отмечены республиканской премией, тираж давным-давно разошелся, но строчки, публикуемые ниже, как мне хочется верить, по-прежнему найдут отклик у тех, кто считает себя истинным патриотом республики.
…На всех известных фотографиях Али печален, скорбные складки у рта рельефны и реальны. В жизни, говорят, он улыбался редко, но то была особенная улыбка, освещавшая лицо нежностью и сердечностью, застенчивым выражением потаенных глубин души. Он глубоко чувствовал своих собеседников, а не только понимал их. Поэтому в общении был разным, но неизменно внимательным и выдержанным. Этикетным, одним словом. Ведь адыгство сильно своими этикой и этикетом, создающими особый взгляд на мир, свою неповторимую культуру и нравственный стержень этноса. В данном смысле Шогенцуков именно адыгский поэт, однако значение его творчества выходит далеко за рамки чисто национального явления.
Он хорошо знал не только историю, но и быт, нравы своего народа. Учение и путешествия по другим землям подарили ему возможность сравнения и трезвости оценок. Двадцатые-тридцатые годы прошлого века в их противоречивости рождали энтузиазм, оптимизм, но в той же мере, как оказывается на самом деле, лицемерие и страх. Балансируя между подобными нравственными установками окружения, поэт боролся против чрезмерной гибкости нравственности, губящей традиционные моральные ценности, единственно доступным ему путем - через поэзию. Он не мог не учитывать сравнительно низкий уровень просвещенности народа: язык его произведений и характеристики персонажей ясны, доступны пониманию и подражанию им. Такое стало возможным не только благодаря особенному воображению Али-поэта, но и прежде всего глубоко страдающей душе Али-человека. Сила его переживаний была столь велика, что из обыденной истории о девушке, проданной богатею, выросла поэма «Мадина», потрясшая читателей трагизмом, безысходностью и волевым отнятием не только счастья, но фактически и самой жизни женщины. Перед властью денег бессильны адаты… Читательское сознание озаряется ясным пониманием плохого и хорошего, оно неизбежно становится более человечным, развивается сострадание.
Психология лежит в основе всех произведений Али. К. Юнг сказал бы, что независимо от художественной формы содержание их «происходит неизменно из областей человеческого опыта, из психического переднего плана, наполненного наиболее сильными переживаниями». Такое творчество находится в границах понятного, здесь жизнь и природа людей с их красотой и ужасами. Поэтому Али так любим народом. С детства читанные строки западают в память, красота и выразительность поэзии Али ведут по жизни многих кабардинцев, понимают они это или нет.
«Камбот и Ляца» в переводе Семена Липкина подобна песне. Эпические мотивы усиливаются лирическим видением материала, эмоциональная сила воздействия возрастает. В мировой литературе есть темы посильнее, но есть ли истории трогательнее, чем эта?.. Наивным кажется человек, добивающийся того, что ему кажется справедливым. Возвышенный сказ Али в защиту маленьких людей, отстаивающих всеми доступными средствами свое право на свободу, счастье, на право быть любимым, заканчивается смертью героев. Это вызывает протест читателя, но такова историческая правда, и здесь поэт объективен. Он не идет на поводу у собственных чувств, он регистрирует внеличный человеческий процесс. Светлейшая грусть остается в душе каждого, кто прочитал или увидел на сцене «Камбота и Ляцу».
Конечно, сейчас другое время. Волны знаний и информации захлестывают не только умы, но и сердца, делая привычными, повседневными атрибутами страдания, гибель тысяч людей. Локальные войны и атмосфера насилия, национальное и конфессиональное недоверие и конфронтация отодвигают для взрослого человека явление литературы на второй или третий план. Но дети рождаются и воспитываются всегда, они легко воспринимают идеи и образы не только национальные, но и вселенские, всечеловеческие. Та святость чувств, что есть в «Камботе и Ляце», будет доступна и кабардинцу, и любому другому. А какое сердце не содрогнется от горя матери из «Зимней ночи», продавшей волосы, чтобы спасти больного ребенка! На этом фоне меркнет святочная история из «Дара волхвов», поведанная О’Генри, где девушка лишается своих роскошных кос, чтобы купить рождественский подарок избраннику.
Али был от природы наделен не только богатым воображением, обаянием, но и даром просветителя. «Два дня моей жизни» - поэтическая квинтэссенция его мечты о просвещении народа. Школ сегодня в общем-то хватает, как и хороших учителей. Нужны просветители, как и всегда. Они редки, почти как пророки. Али был таким редкостным человеком. Он рано покинул землю - мы не знаем, что он мог еще совершить. Мы не знаем всего созданного им - утрачена поэма «Кызбурун», исчезла синяя папка с его лирическими стихотворениями. Мы знаем, что Али был кому-то как кость в горле, и его посадили в эшелон, прямиком отправившийся в вечность.
…Его могилы нет ни в пойме реки Нальчик, ни на родовом кладбище в Баксане. Как сын человеческий - он повсюду, а как мученик - уже давно обрел святость. В день предполагаемой его кончины, 29 ноября, мы зажигаем свечу и молимся. Как делаем это для родных и близких, перешедших в иные миры, но живущих с нами и в нас… Гори, свеча… Живи, Али…