the king is naked
Оригинал взят у aridmoors в the king is naked
Есть одна вещь, в которой преподаватель американского университета может быть уверен: почти каждый новый студент, поступающий в университет, верит, что правда - явление относительное. Если вы попробуете подвергнуть сомнению вышеуказанный постулат, студенты вас не поймут. Их потрясает сама идея о том, что кто-то может сомневаться в относительности правды - как если бы кто-нибудь сомневался в том, что 2+2=4. Это вещи, о которыхне принято размышлять.
Американские студенты происходят из самых разных социальных групп - верущие, атеисты, поклонники левых, сочувствующие правым, мечтающие стать учеными, мечтающие стать политиками, мечтающие стать бизнесменами, богатые и бедные. Их объединяет только одно - вера в относительность правды и преданность идеалам равенства. Эти две вещи всегда объединяются в одну из моральных побуждений. Вера в относительность правды - не теоретический вывод, но моральное требование, условие существования «свободного общества» - во всяком случае, так кажется студентам. Всем им привили этот взгляд с детства, эту доктрину нашего времени, заменившую собой идеал неотъемлемых, естественных прав человека, бывший некогда основой американской свободы.
2.
Старая точка зрения состояла в том, что, признавая и принимая естественные права человека, люди обретали основу для таких чувств, как единство и равенство. Раса, вероисповедание, класс, национальная принадлежность и культура исчезали или становились незначимыми в свете естественных, общечеловеческих прав, и эти права позволяли людям иметь общие интересы, делая их воистину братьями. Иммигрант должен был отказаться от верований Старого Света, чтобы иметь возможность получать новое образование. Это не значит, что он должен был полностью отринуть старые привычки или вероисповедание, но значит, что он должен был сделать их второстепенными по отношению к принципам естественных прав.
Американское образование последних лет, пропагандирующее «открытость», отрицает все это. Оно игнорирует вопрос естественных человеческих прав, или вопрос об истоках американского политического режима - эти истоки теперь преподносятся как отсталые и дефектные в своей сердцевине. Новое, «прогрессивное» образование будущего теперь не требует от людей соглашаться в убеждениях или отказываться от старых (или новых) верований в пользу общечеловеческих принципов. Оно принимает любого человека, любой образ жизни, любую идеологию. Врагов не существует; единственный враг тот, кто не принимает все и вся. Но если у людей нет общих целей и единого представления о благе для человека, разве возможен общественный договор?
3.
С самого своего зарождения либеральная мысль двигалась в сторону неограниченной свободы. Гоббс и Локк, а вслед за ними и Отцы-основатели Америки пытались смягчить крайности в убеждениях - в особенности религиозных - приводящие к социальной борьбе. Члены сект должны были чтить закон и поступать в соответствии с Конституцией; в случае, если они это делали, люди должны были оставить их в покое, даже если их убеждения казались им отвратительными. Для того, чтобы такое положение дел стало возможным, нужно было ослабить религиозные убеждения,отнеся их, по крайне мере частично, к области «мнений», противопоставляемой «знанию» - результат рывка в области философской мысли. При этом право на свободу вероисповедания принадлежало области знаний.
4.
История и социальные науки используются для борьбы с предрассудками. «Мы не должны быть этноцентричными». Этноцентризм - этот термин, позаимствованный у антропологии, может многое прояснить в отношении американской «открытости». «Мы не должны думать, что наша культура лучше, чем их культура.» Мы не должны думать, что наш образ жизни лучше, чем их образ жизни. Цель такого обучения - не столько рассказать студентам об иных культурах и ином времени, сколько заставить их осознать свои собственные убеждения и обычаи как всего лишь случайности, «одни из» во множестве культур и времен. Такая не-дискриминация является моральным императивом, поскольку имеет своей противоположностью дискриминацию, ущемление прав. Но на деле это означает, что людям не позволено искать естественное человеческое благо и ценить его, когда оно найдено, потому что открытие такого блага равноценно открытию противоположного ему зла, и презрению к этому злу.
5.
Молодое поколение знает гораздо меньше о том, какова американская история, и о том, кто до недавнего времени считался ее героями. Знание американской истории и ее героев было когда-то одной из немногих вещей, которые абитуриенты приносили с собой в колледж, поскольку это знание имело непосредственное отношение к их жизни. У нынешних студентов на месте этого знания нет ничего, кроме горстки общеизвестных фактов о других народах и нескольких заученных фраз из области социальных наук. Ни то, ни другое не имеет для них никакого значения, отчасти потому, что мало внимания уделяется тому, чтобы по-настоящему передать молодым людям - или, что вернее, людям вообще - дух чужих культур и иных времен, и отчасти потому, что все это не имеет для них никакого отношения к той жизни, которую они собираются вести или к их интересам. Это большая редкость сегодня - встретить молодого человека, в котором современное образование пробудило бы страсть к знаниям и потребность узнать все о Китае, или римлянах, или евреях. Напротив, к таким вещам наблюдается безразличие. Моральный релятивизм уничтожил истинный стимул познания - поиск блага, стремление к лучшей жизни.
Юные американцы знают о других странах все меньше и меньше - и все меньше интересуются. В прошлом у меня было много студентов, которые действительно что-то знали об Англии, Германии, Франции или Италии, и любили их, потому что они мечтали о том, чтобы там жить, или потому что думали, что язык и литература этих стран сможет сделать их жизнь ярче и интереснее. Теперь такие студенты практически исчезли, а на их место пришли другие, интересующиеся в основном проблемами стран третьего мира и тем, как помочь этим странам «развиться» - конечно, «сохранив их традиционную культуру». Такое отношение - не обучение, а снисхождение, разновидность скрытого империализма. Это менталитет миротворца, направленный не на познание, а на занятия благотворительностью.
Таким образом, на деле открытость оборачивается конформизмом - «там, за пределами Америки существует лишь однообразная пестрота, которая учит только тому, что все ценности относительны, тогда как здесь, у себя, мы можем создать любой нужный нам стиль жизни». Наша открытость означает то, что нам не нужны другие. Поэтому то, что преподносится как абсолютная открытость, является на деле абсолютной закрытостью. В людях не существует более надежды на то, что в других странах, или в книгах будут великие люди, способные открыть правду и научить жизни. Утрачен истинный исторический смысл действий Макиавелли, который в каждом своем полном заботами дне находил время «сбросить запыленную одежду, облачиться в платье царей и вельмож, вступить в старинный круг мужей древности и говорить с ними»*.
*Имеется в виду отрывок из письма Макиавелли, в котором он описывает свой день и то, что он ежедневно читает древнегреческую и римскую литературу.
----
Это отрывки из книги Алана Блума The Closing of the American Mind. Я не смогла найти эту книгу на русском, поэтому перевела избранные места, которые мне понравились.
Есть одна вещь, в которой преподаватель американского университета может быть уверен: почти каждый новый студент, поступающий в университет, верит, что правда - явление относительное. Если вы попробуете подвергнуть сомнению вышеуказанный постулат, студенты вас не поймут. Их потрясает сама идея о том, что кто-то может сомневаться в относительности правды - как если бы кто-нибудь сомневался в том, что 2+2=4. Это вещи, о которыхне принято размышлять.
Американские студенты происходят из самых разных социальных групп - верущие, атеисты, поклонники левых, сочувствующие правым, мечтающие стать учеными, мечтающие стать политиками, мечтающие стать бизнесменами, богатые и бедные. Их объединяет только одно - вера в относительность правды и преданность идеалам равенства. Эти две вещи всегда объединяются в одну из моральных побуждений. Вера в относительность правды - не теоретический вывод, но моральное требование, условие существования «свободного общества» - во всяком случае, так кажется студентам. Всем им привили этот взгляд с детства, эту доктрину нашего времени, заменившую собой идеал неотъемлемых, естественных прав человека, бывший некогда основой американской свободы.
2.
Старая точка зрения состояла в том, что, признавая и принимая естественные права человека, люди обретали основу для таких чувств, как единство и равенство. Раса, вероисповедание, класс, национальная принадлежность и культура исчезали или становились незначимыми в свете естественных, общечеловеческих прав, и эти права позволяли людям иметь общие интересы, делая их воистину братьями. Иммигрант должен был отказаться от верований Старого Света, чтобы иметь возможность получать новое образование. Это не значит, что он должен был полностью отринуть старые привычки или вероисповедание, но значит, что он должен был сделать их второстепенными по отношению к принципам естественных прав.
Американское образование последних лет, пропагандирующее «открытость», отрицает все это. Оно игнорирует вопрос естественных человеческих прав, или вопрос об истоках американского политического режима - эти истоки теперь преподносятся как отсталые и дефектные в своей сердцевине. Новое, «прогрессивное» образование будущего теперь не требует от людей соглашаться в убеждениях или отказываться от старых (или новых) верований в пользу общечеловеческих принципов. Оно принимает любого человека, любой образ жизни, любую идеологию. Врагов не существует; единственный враг тот, кто не принимает все и вся. Но если у людей нет общих целей и единого представления о благе для человека, разве возможен общественный договор?
3.
С самого своего зарождения либеральная мысль двигалась в сторону неограниченной свободы. Гоббс и Локк, а вслед за ними и Отцы-основатели Америки пытались смягчить крайности в убеждениях - в особенности религиозных - приводящие к социальной борьбе. Члены сект должны были чтить закон и поступать в соответствии с Конституцией; в случае, если они это делали, люди должны были оставить их в покое, даже если их убеждения казались им отвратительными. Для того, чтобы такое положение дел стало возможным, нужно было ослабить религиозные убеждения,отнеся их, по крайне мере частично, к области «мнений», противопоставляемой «знанию» - результат рывка в области философской мысли. При этом право на свободу вероисповедания принадлежало области знаний.
4.
История и социальные науки используются для борьбы с предрассудками. «Мы не должны быть этноцентричными». Этноцентризм - этот термин, позаимствованный у антропологии, может многое прояснить в отношении американской «открытости». «Мы не должны думать, что наша культура лучше, чем их культура.» Мы не должны думать, что наш образ жизни лучше, чем их образ жизни. Цель такого обучения - не столько рассказать студентам об иных культурах и ином времени, сколько заставить их осознать свои собственные убеждения и обычаи как всего лишь случайности, «одни из» во множестве культур и времен. Такая не-дискриминация является моральным императивом, поскольку имеет своей противоположностью дискриминацию, ущемление прав. Но на деле это означает, что людям не позволено искать естественное человеческое благо и ценить его, когда оно найдено, потому что открытие такого блага равноценно открытию противоположного ему зла, и презрению к этому злу.
5.
Молодое поколение знает гораздо меньше о том, какова американская история, и о том, кто до недавнего времени считался ее героями. Знание американской истории и ее героев было когда-то одной из немногих вещей, которые абитуриенты приносили с собой в колледж, поскольку это знание имело непосредственное отношение к их жизни. У нынешних студентов на месте этого знания нет ничего, кроме горстки общеизвестных фактов о других народах и нескольких заученных фраз из области социальных наук. Ни то, ни другое не имеет для них никакого значения, отчасти потому, что мало внимания уделяется тому, чтобы по-настоящему передать молодым людям - или, что вернее, людям вообще - дух чужих культур и иных времен, и отчасти потому, что все это не имеет для них никакого отношения к той жизни, которую они собираются вести или к их интересам. Это большая редкость сегодня - встретить молодого человека, в котором современное образование пробудило бы страсть к знаниям и потребность узнать все о Китае, или римлянах, или евреях. Напротив, к таким вещам наблюдается безразличие. Моральный релятивизм уничтожил истинный стимул познания - поиск блага, стремление к лучшей жизни.
Юные американцы знают о других странах все меньше и меньше - и все меньше интересуются. В прошлом у меня было много студентов, которые действительно что-то знали об Англии, Германии, Франции или Италии, и любили их, потому что они мечтали о том, чтобы там жить, или потому что думали, что язык и литература этих стран сможет сделать их жизнь ярче и интереснее. Теперь такие студенты практически исчезли, а на их место пришли другие, интересующиеся в основном проблемами стран третьего мира и тем, как помочь этим странам «развиться» - конечно, «сохранив их традиционную культуру». Такое отношение - не обучение, а снисхождение, разновидность скрытого империализма. Это менталитет миротворца, направленный не на познание, а на занятия благотворительностью.
Таким образом, на деле открытость оборачивается конформизмом - «там, за пределами Америки существует лишь однообразная пестрота, которая учит только тому, что все ценности относительны, тогда как здесь, у себя, мы можем создать любой нужный нам стиль жизни». Наша открытость означает то, что нам не нужны другие. Поэтому то, что преподносится как абсолютная открытость, является на деле абсолютной закрытостью. В людях не существует более надежды на то, что в других странах, или в книгах будут великие люди, способные открыть правду и научить жизни. Утрачен истинный исторический смысл действий Макиавелли, который в каждом своем полном заботами дне находил время «сбросить запыленную одежду, облачиться в платье царей и вельмож, вступить в старинный круг мужей древности и говорить с ними»*.
*Имеется в виду отрывок из письма Макиавелли, в котором он описывает свой день и то, что он ежедневно читает древнегреческую и римскую литературу.
----
Это отрывки из книги Алана Блума The Closing of the American Mind. Я не смогла найти эту книгу на русском, поэтому перевела избранные места, которые мне понравились.