Перебирая старые записи. В профилактории
Не так давно я снова решил взяться за художественное письмо. Когда-то это было моей мечтой - на втором курсе я, находясь под впечатлением творчества Стивена Кинга, несколько месяцев по ночам писал жутковатую повесть.
После состряпал еще несколько набросков - все на бумаге, вручную, с клавиатурой я тогда не дружил, а скорее враждовал. Несколько исписанных тетрадей до сих пор стоят на моей полке, дожидаясь, когда «творения» оцифруют и доведут до ума.
После того, довольно продолжительного «помрачения», с письмом я завязал. Не помню уже точно, почему, должно быть увлекся чем-то другим, как это часто бывает в юности. Однако, какая-то остаточная тяга к написанию чего-то, к выдумкам и причудливым описаниям происходящего в жизни, подспудно оставалась. Я писал понемногу, время от времени. Никуда не выкладывая, просто для себя. Окунувшись сейчас, спустя несколько лет, в те мои тексты, я понял, как чудно читать себя, двадцатилетнего. Будто заспиртованные, страсти и страхи стоят передо мной в небольшой личной Кунсткамере.
Начал снова более активно заниматься написанием текстов уже к завершению учебы в вузе. Жизнь, немного уснувшая к третьему курсу, тогда вскипела новым содержанием: я вступил в движение «Суть времени» (и это круто развернуло жизнь), влюбился (причем несколько раз), снова увлекся боксом (а это те еще ощущения!), да и учеба клонилась к концу (диплом все больше зависал заточенной секирой над неученой головой). В общем, внутри образовался какой-то причудливый микс, который стал периодически проситься на бумагу. Я писал, иногда по ночам, на работе, иногда дома, или в дороге. Поначалу это были просто заметки, впечатления. Позже начали рождаться уже подобия небольших рассказов. Был даже период неистового стихосложения, который, впрочем, прошел довольно быстро.
Потом меня надолго утянуло от художественного письма в публицистику - я писал о живописи, истории, политике и общественной жизни. Продолжаю и сейчас, но чувствую (буквально, кожей!), что нужно возвращаться и к свободному творчеству - пора повылавливать вращающиеся в сознании образы, порядком запрудившие голову.
Параллельно с работой над новым, хочу вытащить на свет божий свой запыленный архив - не пугайтесь слишком сильно и не судите строго. Я вполне осознаю недостатки своих «поделок». Но все же, прослеживать эволюцию своего творческого «я» жутко интересно - и этим невозможно немного не повыпендриваться. Собственно, за этим и пишу это странное вступление.
Итак, первые мои два робкие дитяти, обнаруженные в глубинах жесткого диска. Это 2012 год, как сейчас помню, написано было в общежитии студенческого Профилактория. Куда я, конечно, заселился не лечиться, а … впрочем, это не важно. Итак.
В профилактории
Воспоминания реальны. Они реальны настолько, насколько реален этот лист бумаги. Это не преувеличение. В конце концов, всю нашу жизнь можно свести просто к изощренному невероятному сну.
Я вернулся туда. Это было приятное чувство какой-то невесомости, будто ты паришь в воздухе, едва касаясь земли и совсем не ощущая тяжести своего тела и жесткости опоры. Все воспроизвелось точно до деталей, но, в тоже время, являлось каким-то обобщенно укрупненным.
Жаркое солнце, накаленный асфальт, духота. Потоки машин, поднимающие с дороги песочную пыль. Тревожное чувство неопределённости, потерянности. Моя маленькая ручка в ладони матери. Мать молода, стройна. И маячащий на горизонте силуэт статуи. Он искажается в потоках горячего воздуха, исчезает за домами, снова появляется.
Мне лет 10, не больше, и я быстренько перебираю ножками, чтобы поспевать за широко шагающей матерью. Глазею по сторонам: высокие дома, парки, памятники - все в новинку. Мы приехали в город для того чтобы сводить меня в больницу. У меня астма. Я боюсь больниц…
***
На этом неплохой на мой взгляд зачаток эссе обрывается. Далее, в том же файле оказались также недописанные впечатления после очередного одиночного похода на Мамаев курган. Я периодически хожу туда один и сейчас. В каком-то смысле, как в церковь. Впрочем, текст! Обратите внимание на возвышенный пафос. Сейчас я не могу так писать. Точнее, если пишу, то выходит полная фальшь. Тогда же, напротив, эти слова шли из меня совершенно искренне.
***
Вчера был необыкновенный день. Произошло две вещи, которых мне так давно не хватало, по которым так изголодалась душа. Без моментов подобных вчерашним, трудно сохранять твердость в том, что занимает наши сердца… Это как почва под ногами - ты опираешься на нее, растешь из нее, словно древо. В минуты сомнения именно к таким моментам ты возвращаешься мыслями и черпаешь в них силу.
Мамаев курган. Сколько раз я был там и совсем мальчишкой и взрослым уже юношей. Он врос в мир всех волгоградцев, и мы лишены счастья восхититься им так, как восхищаются им люди, видящие его в первый раз. Но что-то произошло вчера, что-то очень сокровенное… Может, это потому что я был там впервые в одиночку. Не знаю. Идея посетить курган пришла как-то незаметно, подспудно - и я, почти не размышляя, сел на троллейбус. Уже вечерело, и закатное солнце окрасило небо в желтые бархатные тона. Плыли, растянувшись по небосклону, впитывая последние лучи света, облака. Стоит увидеть циклопическую фигуру Родины-матери на фоне вечернего неба - это захватывающее зрелище… Каждый контур контрастно выделен, видна каждая деталь.
Я медленно поднимался по знакомым ступеням, предо мной вырастали десятки раз виденные фигуры каменных исполинов, изорванные стены-руины… А впереди, как птица, зависла в небе Мать. Да, я был тут множество раз, но этот отличен от других…
***
И снова не окончено. Знаете, прочитав эту заметку, я вспомнил тот день… Он и правда был необычным.
Буду продолжать копаться в архивах