Пробуждение, часть 3. Славка
Читать Часть 1. Сон
Читать Часть 2. Прощание
7
Оказалось, что уже в начале войны, когда всех еще будоражила новизна ворвавшейся в обыденность огненной бури, и в южных городах только стали появляться беженцы, Слава занялся сбором гуманитарной помощи, сначала для них, а после и для отправки через границу.
Его привлек какой-то университетский знакомый, который, правда, вскоре охладел к этому занятию. А Славка остался. Он не умел бросать свои дела на половине.
Так, видимо, вышло и теперь. Слава загорелся новым занятием не на шутку. Он носился по городу, яростно раскручивая сбор помощи в городе, ища помощников в снабжении, оформлении документов, транспорте. В итоге он собрал не слишком большую, но и немалую партию одежды, медикаментов, еды. В интернете установил контакт с теми, кто мог принять его груз с той стороны границы, и хотел уже было отправлять его, но... В последний момент решил сам сопровождать машину. Взял отпуск и отправился на войну. Он не хотел отпускать свое детище.
Слава пробыл там недолго, через неделю уже снова был дома. Но за этот короткий срок словно кто-то подменил его. Мать не узнавала сына. Произошла разительная перемена в привычном веселом и смешливом парне. Он приехал угрюмым и серьезным. Мало говорил, и почти не шутил. Тут же он взялся за сбор новой партии. Но делал это уже совсем по-другому. До поездки его стиль был подобен сумасшедшему вихрю, теперь же он делал все спокойно, уверенно и твердо. И результаты были уже совсем другими.
Мать не хотела снова отпускать сына. И в первый раз она сопротивлялась, как могла, но теперь встала стеной. Огонь войны разгорался все сильнее, цифры потерь с обеих сторон прибавлялись в нулях. Но еще больше ее пугал он сам. Не то куда он уезжал, а то КАК.
В последнюю ночь она устроила ему дикий скандал. Усадив его на кухне, она не стеснялась в выражениях. Она говорила ему, что он бросает ее, как когда-то их бросил отец - а это было страшным для него обвинением. Но он просто смотрел на нее спокойным взглядом, и когда она, обессилев, опустилась на стул, подошел и, обняв за плечи, тихо произнес: «Мама, все будет хорошо. Так надо». И нежно поцеловал в морщинистую щеку.
А утром он уехал. Через пять дней от него пришло сообщение, что он останется здесь дольше, для дела, чтобы помогать людям развозить помощь. Но она знала, что это ложь. Что он остается воевать. Мать чувствовала это.
Последнее сообщение, полное успокоительных слов, пришло спустя месяц после его отъезда. А еще через две недели ей позвонил мужчина, и сухим южноукраинским говором сообщил ей тяжкую весть.
Мать закончила говорить. В ее зеленых глазах стояли слезы. Она вытерла их краем траурного платка и достала из висевшей на стуле сумочки небольшую фотографию. На ней стоял загорелый Слава, и скромно улыбался. Рукава запыленной гимнастерки засучены, бандана на голове темная от пота. Снимок был сделан в каком-то поселке на заходе солнца. За приземистыми крышами раскинулись кронами плодовые деревья и горело лиловое зарево заката. Войну выдавал лишь край фотографии. На нем, на фоне багрового неба, четко вырисовывался покореженный остов сгоревшего дома.
Передавая Сергею снимок, женщина произнесла: «Смотри, как он улыбается. Наверное, там он был счастлив».
8
Что-то странное, происходившее с Сергеем, после тех похорон только усилилось. Он почти перестал спать, а если спал, то снились кошмары. В них часто приходили Славка и тот ополченец. Это была дикая смесь из его унылых офисных впечатлений, кадров с военных телевизионных сводок и всплывающих из темноты воспоминаний. Он просыпался ночами и подолгу лежал в кровати, мучимый какими-то неясными ему самому, невысказанными переживаниями. Что-то постоянно ныло и саднило в груди. Он словно был перед кем-то виноват, и чувство стыда преследовало его день и ночь.
В офисе он сидел невыспавшийся и угрюмый. Сергей и в обычное время не был разговорчив, но теперь ушел в себя настолько, что одетые в аккуратные белые рубашечки коллеги постоянно спрашивали, что у него стряслось. Сергей отвечал что-то односложное, и, борясь со сном, уходил в нудную работу.
На очередных выходных, он по традиции пошел с друзьями в заведение: выпить и развлечься. Но былой охоты до пьяного дурмана и безудержного веселья - не было. Вместо них внутри поселилось отвращение. Его буквально тошнило от ярких огней, бьющей в уши ритмичной музыки, глупых шуток и смеха. Посидев с каменным лицом и ловя на себе удивленные взгляды, он встал и собрался уходить. Просили остаться, но он даже с каким-то удовольствием наблюдал вытянувшиеся лица подвыпивших друзей, и, пожав всем руки, вышел.
Он не стал ловить такси и пошел домой пешком. Завернул сильно влево и оказался на набережной. С темной речной глади дул свежий ночной ветер. Сергей брел по набережной, и ему казалось, что этот ветер смывает с него что-то, очищает. На берегу реки ему было легче. Тяжесть в груди спала, и думалось яснее. В душе у него зрело что-то. И тут, в темноте, у уходящего в воду обрыва, он был откровенней с собой. Он жаждал, чтоб это скорее созрело. Чтоб прорвалось. Чтобы что-то наконец изменилось.
10
Противно звякнул в комнате будильник. Сергей встрепенулся. Уже рассвело. Небо яркой синевой обещало солнечный, хороший день. Сергей с удивлением посмотрел на зажатый меж пальцев окурок, и на горстки пепла на белом подоконнике. Будильник в спальне продолжал заходиться в истерике. Сергей выключил его, и стал собираться на работу.
В полном людьми троллейбусе он смотрел в грязное, запятнанное окно. За ним просыпался город. На залитых ярким утренним солнцем улицах спешили по делам полусонные люди. В салоне такие же полусонные пассажиры, молча дергаясь в такт ухабам, дремали. Ехать было около получаса. Уткнувшись лбом в стекло, Сергей тоже провалился в тревожный чуткий сон.
Ему приснился Слава. Точнее, их давний разговор.
Продолжение в следующем посте.