Повседневно-производственное (past. 7)
Есть в нашем цехе два друга-слесаря. Оба молодые, не сильно обременённые интеллектом, и даже внешне похожие друг на друга: невысокие и крепкие, с широкими лобастыми лицами и короткими причёсками. Зовут их Сергей и Денис, но обычно коллеги кличут их - за глаза, конечно - «Чип и Дейл». (Каюсь, приложил я к этому свою руку, «вовремя» вспомнив жизненный девиз знаменитых бурундуков: «Слабоумие и отвага!») Подходит ко мне в обеденный перерыв Серёга, протягивает планшет и просит зарегистрировать его на «Авито». Я помог, и, возвращая гаджет хозяину, ненавязчиво интересуюсь:
- Когда жена рожает-то?
- А ты откуда знаешь?! - Набычился слесарь. - Кто сказал?
- Да есть у тебя один друг-предатель, - неопределённо ответил я.
Минут через пять Серёжа возвращается на щит управления и тащит за собой Дениса. Оба раскрасневшиеся, смотрят друг на друга злыми глазами, понятно, что только что между ними прошёл разговор на повышенных тонах.
- Вить, подтверди, что я тебе ничего про беременность не говорил!.. - с порога просит Денис.
- Да чо ты гонишь-то!? - мгновенно взвивается будущий отец. - Никто кроме тебя в цеху про это не знал! Всяко через тебя протекло!
- Ша, горячие финские парни, - успокаивающе говорю обоим, - драться идите на пустырь, а у меня тут оборудование хрупкое. Успокойся, Серёг, ни Денис тебя не сдавал, ни кто-то ещё. Сам подставился. Тащи свой планшет.
Слесарь смотрит на меня непонимающим взглядом, потом срывается с места и через минуту появляется с гаджетом. Включаю устройство и под заинтересованными взглядами друзей, чувствуя себя фокусником, который вот-вот достанет из шляпы кролика, показываю ему страницу сайта, пестрящую контекстной рекламой товаров для новорожденных.
***
Унитаз, стоящий в туалете, был ровесником цеха. Сделанный в СССР, он благополучно пережил все переименования и реорганизации корпорации, честно выполняя свою работу. Впору давать грамоту и звание «Почётный Газовик». Работал бы и по сей день, но вот подвёл его смывной бачок, в котором от старости постоянно ломался механизм слива и теряли герметичность прокладки, а запчасти для этого произведения безвестного НИИ сантехники, доставать становилось всё сложнее с каждым годом. Наконец, деньги на модернизацию санузла были выделены и фаянсовый ветеран был отправлен на заслуженную пенсию - в контейнер к остальным твёрдым бытовым отходам. А на его место банда сантехников во главе с инженером Володей за полдня смонтировали белоснежный унитаз, надпись на коробке которого гласила, что сделан он аж в Италии. Увидев, что основная часть слесарей дружно двинула в сторону курилки, иду поболтать с инженером, близкое знакомство с которым свёл ещё в студенческие годы. Тот как раз занят проверкой работоспособности смонтированного агрегата: спускает воду и исследует фитинги, трубы и соединения на предмет утечек.
- Володь, бросай ты это грязное дело, пошли, кофе угощу.
- Сейчас, Вить, минуточку, финальный штрих.
И инженер-сантехник, разворачивает лист формата А3, на котором крупными буквами отпечатано: «На унитаз ногами не вставать!»
- Володенька, а вы там часом не охренели у себя в службе, - удивлённо присвистываю, и продолжаю, изображая праведный гнев от имени всех работников цеха, - ты что думаешь, у нас люди до сих пор в пещерах живут, и не знают как «белым другом» пользоваться.
- Ну, не знаю, - устало отвечает инженер, приклеивая плакат на стену, - в других цехах такие «культурные» орлы уже три унитаза так раскололи. Ладно, хоть живые все остались. Дуракам везёт. Пошли, где мой кофе?
***
Если на пляже летняя жара воспринимается как благо, то в цеху - как наказание. Ведь ношение спецодежды обязательно в любую погоду. Для всех. Лаборантке химанализа, которая каждую смену измеряет концентрацию газа в воздухе, тоже приходится парится в спецовочной куртке и тяжелых ботинках. А вот её спутнице - инженеру-нормировщице, недавно принятой на работу, - куда проще. На ней из спецодежды только белая каска. А вот легкий сарафан и босоножки на ногах под определение «спецодежды» никак не подходят. Просят допустить их до выполнения работ. То есть лаборант будет ходить и мерить загазованность, а пляжно прикинутая блондинка-нормировщица будет с секундомером следовать за ней и засекать сколько времени эти измерения занимают.
- Допустить? Без проблем, - отвечаю я на просьбы лаборанки, и перевожу взгляд на её спутницу, - вот только придётся переодеться. По территории промплощадки в таком виде ходить нельзя. Говорю так вовсе не из вредности, просто производство - это не городская улица, здесь в таком виде ходить не стоит. У нас тут много разных железок вредных из земли торчит в неожиданных местах, а если что-то с тобой случится, то крайнем буду я.
- А мне не выдают спецодежду, по должности не положено, - высокомерно отвечает блондинка.
- Ну, хотя бы джинсы и кроссовки дома есть? Вот в таком виде и приходи завтра, а сейчас - ничем не могу помочь.
- А я сейчас папе позвоню!
Приглашающе киваю ей на телефон, суматошно прикидывая в голове, как выходить из сложившейся ситуации с наименьшими репутационными потерями. Разумеется, папа-руководитель, пристроивший дочь на должность-синекуру, ничего плохого сделать мне не сможет, но и конфликтовать лишний раз с человеком выше должностью не хочется. На счастье, в этот момент на щит управления заходит слесарь, который находится в моём подчинении.
- Дим, - как бы между прочим обращаюсь к нему, отчаянно подмигивая, - как считаешь, эти спецовочные босоножки спасут от укуса гадюки?
- Эти-то? - усмехается слесарь. - Ну-ну…
- А у вас тут что, гадюки есть? - девушка, показательно игнорируя меня, обращается к Диме.
- Ага, - польщённый вниманием, тот включает красноречие на полную мощь, - под четвёртым агрегатом живёт. Здоровенная, сволочь. Жаль, поймать не можем, осторожная.
Нормировщица задумчиво кладёт на место трубку телефона, на котором так и не успела набрать номер, и обращается к спутнице-лаборанту.
- Света, знаешь что? Ты иди, работай, а как закончишь, мне позвони. Я тут подумала, и правда ведь, нельзя без спецодежды.