Дело Pussy Riot. Борьба за веру
Оригинал взят у novayagazeta в Дело Pussy Riot. Борьба за веру
Следственные действия завершены, но арест солисткам панк-группы продлен, чтобы не мешали следствию
Надя говорит из клетки: эшники (сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом. - Е.К.) пообещали дать 3-4 года реального срока, если они не признаются. А если признаются - получат условное. И объясняет, почему признаваться не собирается: «Мы участвовали в панк-молебне. Но признаться - значит признать их обвинения, признать, что это было кощунство. Но мы не враги христианской вере - той, которая истинна, и по-настоящему оправдывающая, добрая и праведная. Поэтому мы никогда не признаем себя виновными по той статье, в которой нас обвиняют».
Надино лицо то и дело загораживает живот толстого полицейского. Они выстроились перед клеткой - часто, плечо к плечу. Еще есть приставы в бронежилетах. Но основные силовики в зале - тюремный спецназ, здоровые детины в черном, с расстегнутыми кобурами, железными дубинками и скатанными шапочками-балаклавами на головах. Они с удовольствием гоняют журналистов, не пропускают родственников к адвокатам. Самый старший спецназовец орет на Надю, чтобы «вообще перестала говорить». Надя не поворачивает головы.
У суда стоят 10 «пазиков» с ОМОНом и 2-м оперполком ГУВД. Вход во двор перекрыт железными ограждениями, как на митингах. Оцепление здесь тройное - приставы, полиция, ОМОН. Усиленный досмотр на входе.
Зал полностью забит журналистами, дышать нечем, ничего не слышно - гул голосов. Фотографы ругаются с операторами - получить хороший ракурс на клетку. Работают камеры НТВ и Первого канала - правда, без маркировок.
Каждую из девушек вводят, скованную двумя парами наручников, - спереди два сотрудника, сзади тоже двое. Снимают наручники, только заперев в клетке.
Красивые. Надя Толоконникова в клетчатом, каком-то школьном платье, строгая. Катя Самуцевич удачно подстриглась (каре), надела цветастую рубашку, смеется. А Маше Алехиной мама передала бежевое платье в горошек - «потому что легкое и немаркое». По поводу этого платья у мамы был спор с Машиным гражданским мужем - Никита считал, что платье «так себе», но в суде признал свою ошибку - Маша светилась. На процесс она опять пришла с книжкой. С Библией - в простом издании, с зеленой бумажной обложкой. Из Библии высовываются листочки - Маша делает выписки.
Поговорить с Никитой и мамой Маше так и не удалось. Суд учел ошибку предыдущих заседаний, когда девушек приводили в зал за 5-10 минут до начала - и с ними можно было разговаривать. Теперь «преступниц» вводят в зал сразу перед появлением судьи. Маша наклоняется к решетке - к двум своим родным в то время, когда зал стоит, а судья тихо и быстро читает с листка. Ее одергивают тюремные спецназовцы и полицейские, шикают, как на школьницу. «Мне не интересно, - пытается она объяснить их спинам в бронежилетах. - Мне не интересно это слушать».
Маше эшники пообещали, что если она признает обвинение, ей разрешат поговорить по телефону с четырехлетним сыном Филиппом. Она не слышала его голоса 108 дней. И адвокат Марк Фейгин говорит, что эшников понимает. Нельзя же не использовать такой козырь.
Продолжение
Следственные действия завершены, но арест солисткам панк-группы продлен, чтобы не мешали следствию
Надя говорит из клетки: эшники (сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом. - Е.К.) пообещали дать 3-4 года реального срока, если они не признаются. А если признаются - получат условное. И объясняет, почему признаваться не собирается: «Мы участвовали в панк-молебне. Но признаться - значит признать их обвинения, признать, что это было кощунство. Но мы не враги христианской вере - той, которая истинна, и по-настоящему оправдывающая, добрая и праведная. Поэтому мы никогда не признаем себя виновными по той статье, в которой нас обвиняют».
Надино лицо то и дело загораживает живот толстого полицейского. Они выстроились перед клеткой - часто, плечо к плечу. Еще есть приставы в бронежилетах. Но основные силовики в зале - тюремный спецназ, здоровые детины в черном, с расстегнутыми кобурами, железными дубинками и скатанными шапочками-балаклавами на головах. Они с удовольствием гоняют журналистов, не пропускают родственников к адвокатам. Самый старший спецназовец орет на Надю, чтобы «вообще перестала говорить». Надя не поворачивает головы.
У суда стоят 10 «пазиков» с ОМОНом и 2-м оперполком ГУВД. Вход во двор перекрыт железными ограждениями, как на митингах. Оцепление здесь тройное - приставы, полиция, ОМОН. Усиленный досмотр на входе.
Зал полностью забит журналистами, дышать нечем, ничего не слышно - гул голосов. Фотографы ругаются с операторами - получить хороший ракурс на клетку. Работают камеры НТВ и Первого канала - правда, без маркировок.
Каждую из девушек вводят, скованную двумя парами наручников, - спереди два сотрудника, сзади тоже двое. Снимают наручники, только заперев в клетке.
Красивые. Надя Толоконникова в клетчатом, каком-то школьном платье, строгая. Катя Самуцевич удачно подстриглась (каре), надела цветастую рубашку, смеется. А Маше Алехиной мама передала бежевое платье в горошек - «потому что легкое и немаркое». По поводу этого платья у мамы был спор с Машиным гражданским мужем - Никита считал, что платье «так себе», но в суде признал свою ошибку - Маша светилась. На процесс она опять пришла с книжкой. С Библией - в простом издании, с зеленой бумажной обложкой. Из Библии высовываются листочки - Маша делает выписки.
Поговорить с Никитой и мамой Маше так и не удалось. Суд учел ошибку предыдущих заседаний, когда девушек приводили в зал за 5-10 минут до начала - и с ними можно было разговаривать. Теперь «преступниц» вводят в зал сразу перед появлением судьи. Маша наклоняется к решетке - к двум своим родным в то время, когда зал стоит, а судья тихо и быстро читает с листка. Ее одергивают тюремные спецназовцы и полицейские, шикают, как на школьницу. «Мне не интересно, - пытается она объяснить их спинам в бронежилетах. - Мне не интересно это слушать».
Маше эшники пообещали, что если она признает обвинение, ей разрешат поговорить по телефону с четырехлетним сыном Филиппом. Она не слышала его голоса 108 дней. И адвокат Марк Фейгин говорит, что эшников понимает. Нельзя же не использовать такой козырь.
Продолжение