ЙЕНА
26-28 июня 2008 года я побывал в прошлом. Своём собственном.
Я был на встрече зарубежных выпускников университета имени Фридриха Шиллера в немецком городе Йена, где мне посчастливилось учиться полгода в 2002/03 учебном году.
Я ещё ни разу никуда не возвращался пять лет спустя.
Что означали эти пять с половиной лет для меня? Пять с половиной лет назад я не умел, не знал и не видел многого из того, что умею, знаю и вижу сейчас (и верю, что ещё через пять с половиной лет смогу сказать то же самое). Да и многие внешние приметы того времени и меня в нём были другими. Удивитесь узнать, например, что пять с половиной лет назад у меня не было мобильного телефона и цифрового фотоаппарата, и я искренне не считал, что они мне нужны. А всё же и пять с половиной лет назад всё было замечательно.
Те месяцы повлияли на меня самым потрясающим образом, как я понял уже впоследствии. На мой круг общения, на мои жизненные планы, на мои решения, на моё отношение очень ко многим вещам.
Один из йенских вокзалов, Paradiesbahnhof, теперь предлагает не только уехать, но и купить что-нибудь в дорогу, под самым высоким зданием Йены построили галерею магазинов, но в целом всё осталось по-прежнему. И люди остались прежними: кто-то постригся коротко, а кто-то отпустил волосы, кто-то создал семью, а кто-то нет, кто-то поправился, а кто-то похудел, а вот улыбаемся мы все совершенно так же, как и пять лет назад. И говорим во многом про то же. Будто бы пять лет назад кто-то нас отвлёк, заставил прервать разговор, а вот теперь никто больше не мешал, и мы начали с того же места.
Встреча, на которую я ездил, была приурочена к 450-летию университета. 450 лет - это невообразимо. Старейшему белорусскому университету только-только исполнилось 85.
Я обнял нескольких человек, которых я очень хотел увидеть, завёл несколько новых знакомств и подумал, что к Йене, где я провёл один семестр, я чувствую такую же эмоциональную привязанность, как и к БГУ, где я провёл одиннадцать.
Что же было в этих шести месяцах?
Там были все составляющие известной триады: именно в Германии я первый и последний раз покурил марихуану; на одном самодеятельном концерте мы с моим французским другом Франком неплохо зарядили по блюзу на двух акустических гитарах; про третью (вернее, первую) составляющую - без подробностей.
Там были десятки вечеринок, совсем непохожих на белорусские, сотни имён и лиц, постоянные (почти каждые выходные) поездки по ближним и дальним городам.
Там был мой замечательный сосед по комнате в общежитии Штефан (про него можно написать много отдельных страниц).
Там была моя авантюрная поездка на совершенно улётный концерт OASIS за 300 км во Франкфурт-на-Майне с последующей ночёвкой на вокзале.
Конечно, там была и учёба - весьма плотная и плодотворная.
Там был немецкий язык - язык, на котором я к концу семестра отчасти начал думать.
И там были мои друзья. Гийом, Франк, Михал, Кадри, Филип, Мария, Анаис, Софи, Томас, Тино, Анна, Алессандра, Джоуи, Дильяна и все-все-все - я вас помню и люблю (хотя никто из вас не поймёт, что я тут по-русски написал, даже если случайно набредёт на мой ЖЖ). И я счастлив, что снова встретил пятерых (перечисленных первыми) из вас в этом году.
Мы снова ходили по йенским улицам, где я в первый раз увидел знаменитый завод Карла Цейса (я знал, что он знаменит, и знал, что он в Йене, но тогда за полгода я ни разу не был в этой части города), а ещё очень многое увидел далеко не в первый раз.
Фрагменты дежавю: снова серия необычных персонажей (например, 72-летний англичанин, приехавший в Йену на мотоцикле), невероятные, но гармоничные цепочки событий (например, когда я, направляясь в сторону вокзала, покидаю с чемоданом отель, в фойе оказывается мой вчерашний знакомый чех, который предлагает подвезти меня на машине), давно виданные мной таблички "Widerrechtlich abgestellte Fahrzeuge werden kostenpflichtig abgeschleppt" ("Видеррехтлихь абгештелльте фарцойге верден костенпфлихтихь абгешлеппт" - неважно, что это значит, важно, как это звучит; в музыке этой фразы я слышу квинтэссенцию всей немецкой фонетики).
А в один из дней была встреча выпускников моего факультета, на которую из выпускников пришло только 3 кубинца и я (вообще, на факультете математики и информатики, по сравнению с гуманитарными факультетами, учится удивительно мало иностранцев - в свой семестр я был один, не считая одного аспиранта из Чехии).
Потом был вечер - масштабная вечеринка до глубокой ночи в городском ботаническом саду. Пальмы, жареные сосиски, много замечательной музыки. Вообще, в Йене и окрестностях есть множество групп, которые, может быть, не перевернут мир своей музыкой, но очень и очень качественных (например, кавер-группа U2 - это из моих воспоминаний пятилетней давности; сыграть почти один в один песню U2 - это, конечно, не революция в музыке, но, знаете, это не слишком просто).
Пять лет назад, незадолго до моего отъезда, в Йене проходила акция под устрашающим названием "Ночь чёрного пива". Всю ночь в городе было открыто около трёх десятков баров и пивных, и в каждом из них выступала группа. В одном звучал хард-рок, в другом - лёгкое кантри, в третьем - регги. Были группы местные, были и приезжие, не было грандов, но было очень много достойнейших музыкантов.
Йена - это город масштаба Барановичей. Могу ли я представить себе подобную акцию в Барановичах? Боюсь, я не могу себе её представить даже в Минске. Но дело не в каких-либо запретах. Считаю, дело в культуре, которая складывалась десятилетиями. Наверняка после каждого концерта THE BEATLES или ROLLING STONES не меньше сотни парней и даже пара девчонок брались за гитары. Собирали группу. Играли. Своё, чужое. Выступали по клубам. Потом распадались, конечно. Но гитара стояла в углу. Пластинки тоже не выбрасывались. Рождались дети, видели эту гитару с рождения, слушали то же, что слушал папка, и в районе периода полового созревания инстинктивно брались за ту же гитару. Не все, понятное дело, но многие. С детства устанавливались эстетические ориентиры. Передача хорошего музыкального вкуса от поколения к поколению. А наши города были надёжно выключены из этой струи - ещё тогда, сорок лет назад. В больших городах - прежде всего, Москва и Ленинград, отчасти уральские города, в заметно меньшей степени Киев и Минск - куда проникали какие-то ручейки информации, они подпитывали корни тех же порывов, и тоже появлялись замечательные группы. Но это не был настолько мощный поток, как в Западной Европе. Поэтому и сейчас масштабы самодеятельного музицирования намного меньше, чем там. Для нас изначально музыка - это пять-семь классов ненавистной музыкальной школы, после которой мы, с ликованием закончив играть этюды, слушаем попсу. Кстати, думаю, по этой же причине и попсы такого невероятно низкого уровня, как в России или Беларуси, на Западе гораздо меньше.
Но довольно же невесёлых рассуждений!
Мой поезд отправлялся с Paradiesbahnhof, как за пять с лишним лет до этого. Тогда я допускал, что вернусь сюда очень скоро. В то время у меня были сравнительно предметные планы вернуться сюда в аспирантуру. Потом изменилось моё видение некоторых вещей, а с ним изменились и планы, и я никуда не поехал. Вернусь ли я снова в Йену - не знаю. Ещё через пять лет? Может быть.
Путь мой из Йены лежал не домой, а в Швейцарию. На вокзале в Мюнхене, где я делал пересадку по пути в Цюрих, я повстречал коллектив немецких футбольных фанатов, обмотанных флагами ФРГ и, судя по всему, только что вернувшихся из Швейцарии. Отметив про себя необычайную театральность такого перехода из 1-й во 2-ю главу моего путешествия, я направился к поезду. Прошу следовать за мной.
Я был на встрече зарубежных выпускников университета имени Фридриха Шиллера в немецком городе Йена, где мне посчастливилось учиться полгода в 2002/03 учебном году.
Я ещё ни разу никуда не возвращался пять лет спустя.
Что означали эти пять с половиной лет для меня? Пять с половиной лет назад я не умел, не знал и не видел многого из того, что умею, знаю и вижу сейчас (и верю, что ещё через пять с половиной лет смогу сказать то же самое). Да и многие внешние приметы того времени и меня в нём были другими. Удивитесь узнать, например, что пять с половиной лет назад у меня не было мобильного телефона и цифрового фотоаппарата, и я искренне не считал, что они мне нужны. А всё же и пять с половиной лет назад всё было замечательно.
Те месяцы повлияли на меня самым потрясающим образом, как я понял уже впоследствии. На мой круг общения, на мои жизненные планы, на мои решения, на моё отношение очень ко многим вещам.
Один из йенских вокзалов, Paradiesbahnhof, теперь предлагает не только уехать, но и купить что-нибудь в дорогу, под самым высоким зданием Йены построили галерею магазинов, но в целом всё осталось по-прежнему. И люди остались прежними: кто-то постригся коротко, а кто-то отпустил волосы, кто-то создал семью, а кто-то нет, кто-то поправился, а кто-то похудел, а вот улыбаемся мы все совершенно так же, как и пять лет назад. И говорим во многом про то же. Будто бы пять лет назад кто-то нас отвлёк, заставил прервать разговор, а вот теперь никто больше не мешал, и мы начали с того же места.
Встреча, на которую я ездил, была приурочена к 450-летию университета. 450 лет - это невообразимо. Старейшему белорусскому университету только-только исполнилось 85.
Я обнял нескольких человек, которых я очень хотел увидеть, завёл несколько новых знакомств и подумал, что к Йене, где я провёл один семестр, я чувствую такую же эмоциональную привязанность, как и к БГУ, где я провёл одиннадцать.
Что же было в этих шести месяцах?
Там были все составляющие известной триады: именно в Германии я первый и последний раз покурил марихуану; на одном самодеятельном концерте мы с моим французским другом Франком неплохо зарядили по блюзу на двух акустических гитарах; про третью (вернее, первую) составляющую - без подробностей.
Там были десятки вечеринок, совсем непохожих на белорусские, сотни имён и лиц, постоянные (почти каждые выходные) поездки по ближним и дальним городам.
Там был мой замечательный сосед по комнате в общежитии Штефан (про него можно написать много отдельных страниц).
Там была моя авантюрная поездка на совершенно улётный концерт OASIS за 300 км во Франкфурт-на-Майне с последующей ночёвкой на вокзале.
Конечно, там была и учёба - весьма плотная и плодотворная.
Там был немецкий язык - язык, на котором я к концу семестра отчасти начал думать.
И там были мои друзья. Гийом, Франк, Михал, Кадри, Филип, Мария, Анаис, Софи, Томас, Тино, Анна, Алессандра, Джоуи, Дильяна и все-все-все - я вас помню и люблю (хотя никто из вас не поймёт, что я тут по-русски написал, даже если случайно набредёт на мой ЖЖ). И я счастлив, что снова встретил пятерых (перечисленных первыми) из вас в этом году.
Мы снова ходили по йенским улицам, где я в первый раз увидел знаменитый завод Карла Цейса (я знал, что он знаменит, и знал, что он в Йене, но тогда за полгода я ни разу не был в этой части города), а ещё очень многое увидел далеко не в первый раз.
Фрагменты дежавю: снова серия необычных персонажей (например, 72-летний англичанин, приехавший в Йену на мотоцикле), невероятные, но гармоничные цепочки событий (например, когда я, направляясь в сторону вокзала, покидаю с чемоданом отель, в фойе оказывается мой вчерашний знакомый чех, который предлагает подвезти меня на машине), давно виданные мной таблички "Widerrechtlich abgestellte Fahrzeuge werden kostenpflichtig abgeschleppt" ("Видеррехтлихь абгештелльте фарцойге верден костенпфлихтихь абгешлеппт" - неважно, что это значит, важно, как это звучит; в музыке этой фразы я слышу квинтэссенцию всей немецкой фонетики).
А в один из дней была встреча выпускников моего факультета, на которую из выпускников пришло только 3 кубинца и я (вообще, на факультете математики и информатики, по сравнению с гуманитарными факультетами, учится удивительно мало иностранцев - в свой семестр я был один, не считая одного аспиранта из Чехии).
Потом был вечер - масштабная вечеринка до глубокой ночи в городском ботаническом саду. Пальмы, жареные сосиски, много замечательной музыки. Вообще, в Йене и окрестностях есть множество групп, которые, может быть, не перевернут мир своей музыкой, но очень и очень качественных (например, кавер-группа U2 - это из моих воспоминаний пятилетней давности; сыграть почти один в один песню U2 - это, конечно, не революция в музыке, но, знаете, это не слишком просто).
Пять лет назад, незадолго до моего отъезда, в Йене проходила акция под устрашающим названием "Ночь чёрного пива". Всю ночь в городе было открыто около трёх десятков баров и пивных, и в каждом из них выступала группа. В одном звучал хард-рок, в другом - лёгкое кантри, в третьем - регги. Были группы местные, были и приезжие, не было грандов, но было очень много достойнейших музыкантов.
Йена - это город масштаба Барановичей. Могу ли я представить себе подобную акцию в Барановичах? Боюсь, я не могу себе её представить даже в Минске. Но дело не в каких-либо запретах. Считаю, дело в культуре, которая складывалась десятилетиями. Наверняка после каждого концерта THE BEATLES или ROLLING STONES не меньше сотни парней и даже пара девчонок брались за гитары. Собирали группу. Играли. Своё, чужое. Выступали по клубам. Потом распадались, конечно. Но гитара стояла в углу. Пластинки тоже не выбрасывались. Рождались дети, видели эту гитару с рождения, слушали то же, что слушал папка, и в районе периода полового созревания инстинктивно брались за ту же гитару. Не все, понятное дело, но многие. С детства устанавливались эстетические ориентиры. Передача хорошего музыкального вкуса от поколения к поколению. А наши города были надёжно выключены из этой струи - ещё тогда, сорок лет назад. В больших городах - прежде всего, Москва и Ленинград, отчасти уральские города, в заметно меньшей степени Киев и Минск - куда проникали какие-то ручейки информации, они подпитывали корни тех же порывов, и тоже появлялись замечательные группы. Но это не был настолько мощный поток, как в Западной Европе. Поэтому и сейчас масштабы самодеятельного музицирования намного меньше, чем там. Для нас изначально музыка - это пять-семь классов ненавистной музыкальной школы, после которой мы, с ликованием закончив играть этюды, слушаем попсу. Кстати, думаю, по этой же причине и попсы такого невероятно низкого уровня, как в России или Беларуси, на Западе гораздо меньше.
Но довольно же невесёлых рассуждений!
Мой поезд отправлялся с Paradiesbahnhof, как за пять с лишним лет до этого. Тогда я допускал, что вернусь сюда очень скоро. В то время у меня были сравнительно предметные планы вернуться сюда в аспирантуру. Потом изменилось моё видение некоторых вещей, а с ним изменились и планы, и я никуда не поехал. Вернусь ли я снова в Йену - не знаю. Ещё через пять лет? Может быть.
Путь мой из Йены лежал не домой, а в Швейцарию. На вокзале в Мюнхене, где я делал пересадку по пути в Цюрих, я повстречал коллектив немецких футбольных фанатов, обмотанных флагами ФРГ и, судя по всему, только что вернувшихся из Швейцарии. Отметив про себя необычайную театральность такого перехода из 1-й во 2-ю главу моего путешествия, я направился к поезду. Прошу следовать за мной.