Янн Тирсен в Мальме, и мои мужики встретились
Саша была бы не Сашей, если бы на ее жопу не свалилась очередная хуйня.
Закинув за шиворот пару бокалов винища, я отправилась в бар по приглашению Аманды, где также обитали Гезде, Анна и ее боснийский муж.
Пропустив еще пару стаканов Гиннесса, угомониться я уже не могла. Саше, как обычно, захотелось мужика. Не будь дурой, я делаю рассылку Лэйсу и Фритцу (американец и швед) с таким текстом: «Ты в центре?», а че, ептить, руки-то уже не молоды, набивать смски с разными текстами мы уже не можем. Получив ответ, что я сейчас приеду от Лэйса, я кагбе успокоилась, абсолютно забыв второго адресата этой рассылки. Сидим мы, значит, я, Аманда, Гезде и Лэйс (другие испарились) снаружи бара, и тут я получаю звонок. Угадайте кто мне звонит? Даже самый последний мудак догадается, кто мне мог звонить. В общем, да, это как раз Фритц, пиписька номер 2.
- Ты где?
- Эмммм... Я на Седерварне (говорю я).
- О, я тоже! А где конкретно?
(тут я струхнула, аки заяц, убегающий от волка и не смогла придумать ничего лучше, как вырубить телефон. Да, мои руки еще способны на это. Я, блять, мозг)
Сидим еще часик, расплачиваемся за пиво, я спокойно врубаю телефон, думая, что опасность в виде хуя номер 2 самоликвидировалась. И ТУТ. Я поворачиваюсь и вижу ЕГО. Фритц стоит слева. И не просто стоит. Нет, ни хуя. Он захотел присесть с нами.
Значит, дислокация такая. Справа от меня пиписька номер 1 в виде Лэйса, я посередине, слева Фритц. Напротив Гезде и Аманда. Встретились, называется, два одиночества, аллилуйя моим кривым рукам и гребанной рассылке.
Что творилось у меня на лице в тот момент, описать сложно. В голове играла похоронная музыка, глаза вываливались наружу, пребывая в состоянии «яебуалибабу», рот искажал полный пиздец. Знаете, когда вора хватают за руку? Так вот меня поймали. Глазами, губами и чуть ли не пищеводом я сигнализировала Гезде, что моей жопе настал пиздец. Мозг впал в ступор, Фритц начал наезжать, типа какого хера вообще происходит. Девочки молчат, Лэйс молчит, все блять, в итоге, молчат. Лица напротив пребывают в таком же состоянии охуения. И тут мы встаем, Фритц за нами. Мы с Лэйсом в одну сторону, девочки в другую, Фритц в состоянии мартышки, которая не знает, красивая она или умная и разорваться не может. И тут аллилуйя Гезде. Она спрашивает у Фритца: «А тебе в какую сторону?» Он говорит - на Седерварн. - О, нам тоже! (хотя им нихуя не нам тоже, и вообще они живут в двух шагах от бара) и она хватает его за руку и тащит за собой.
В общем, спасли мою шкуру, мою жопу, мое всё, что вообще можно было спасти.
По пути я закинулась двумя чизбургерами, ибо от страха во мне проснулся адский голод, и все благополучно разрешилось дома у Лэйса.
Четверг был не менее крут на события. Я, Эрикс и Аманда поперлись на концерт Янна Тирсена в Дебэйсере. Концерт был крут, группа молодых мальчиков вместе с Тирсеном не оставила меня равнодушной.
Голубоглазого блондинистого мальчика в зеленой футболке прямо-таки можно было представить говорящего «Мадам, вуле ву муа багетт?» . Ох, как бы я хотела его багетт. А челюсть-то, челюююсть, французская челюсть, вот какая челюсть.
Сам Янн Тирсен тоже не промах. «Зись ись ауа нью соньг фгхом нью альбумма». И тут я спокойно могу представить его в беретке, полосатой футболке и шарфе.
После концерта шведская публика вела себя, как шведская публика, испарившись с танцпола за 2 минуты. А нам-то че. Мы с Амандой зажигали на пустом танцполе примерно час, пока к нам не присоединились еще 2 шведки, который чуть не закричали от радости, что им, наконец, можно танцевать. Остальная публика то ли боялась конкуренции в лице королев танцпола, которые носились от стены до стены (то есть мы), то ли чего, но они, как всегда, тряслись колбасами вокруг столов, напоминая узников в цепях. Ибо танцевать так, чтобы не двигалось ничего, кроме головы и ног могут тока шведы.
Несколько раз нас пытались схватить мужики в спортивных костюмах, которые явно пришли цеплять девочек. Им бы на кортах семки коцать, а не в приличное место идти девочек за жопы хватать. Аки мафия сидели они в углу и высматривали жертв. Хватали ее, убивали своим потным ароматом и воображаемой барсеткой, полоски на спортивных костюмах работали в качестве светящейся поверхности, чтобы другие участники банды могли их дислоцировать. Когда меня хватает спортивный костюм, я же и врезать могу, если че. И если бы друг любителя барсеток не схватил бы его за руку, типа отстань от нее, рожать детей он бы уже не смог.
Примерно через два часа после нашей драмы в танце к нам стали присоединяться уже порядком охмелевшие шведики в своих рубашечках и свитерках, и клуб медленно перенесся из Южного Бутово в самую что ни на есть ул. Тверская в Москве.
Приличный пьяный швед сбивал на своем пути стаканы и людей, вероятно воображая игру в боулинг, другой швед кружил и прыгал, чуть ли не залезал на стены от музыки 80х, а шведки.. ну че шведки, в своих огромных пиНджаках и платьях «Зачем мне штаны, если у меня есть трусы» они выказывали пируэты.
Группа Тирсена, между прочим, слонялась между нами, простыми смертными, по танцполу, а потом прочно обосновалась в баре и пила пиво, рассеивая свой божественный свет вокруг нас, серых и да, смертных. Там-то мы их и словили. На просьбу сфотографироваться Янн ответил «Щюгх» и улыбнулся своими французскими зубами. Ему бы лет эдак -цать скинуть, был бы харный молодчик, а тут уже все, завял багетт и огурцы испортились.
По-моему, это была моя лучшая клубная ночь в Швеции. И даже ноющее от моих сальто на танцполе тело стоило того.
Вот так мы стоим и улыбаемся с Янном. Я, Янн и Аманда. Какие мы, все-таки, МАНИФИКЬ=)
