Быков уже совсем в Шушарена превратился
Рок - это когда человек не может больше так жить, и все. Он с этого начался и таким будет всегда. Устремленность рока к смерти - не то чтобы миф: это именно нежелание жить ТАК. Рок - это и «Облако в штанах», и «Про это», и «О дряни»: потому что жизнь с абажурами и канарейками - это невыносимо. Такова была вся лучшая русская музыка в восьмидесятые. А в девяностые это кончилось - думаю, рубежом был распад «Наутилуса», - потому что всем захотелось наконец пожить по-человечески. А жить по-человечески - это попса, пусть даже самая качественная. Это время убило Кормильцева - единственного абсолютно последовательного идеолога русской рок-поэзии и лучшего представителя жанра. Впрочем, сам он лучшим считал Дидурова - думаю, справедливо: страшно жаль, что и Дидуров не дожил. Он всегда говорил, что все это еще будет.
Сегодняшнее возвращение русского рока - это никак не «Мода на протест», потому что и протест - только частный случай общего состояния. Это состояние тошноты от постоянного унижения, это кризис утраты себя, бесконечное примирение с тем, с чем нельзя мириться. Это отказ - хотя и несколько запоздалый - от принципа «свобода в обмен на колбасу» (при котором, кстати, не бывает ни колбасы, ни свободы). Говоря шире, это снова жизнь вместо выживания, прямая речь вместо приспособления, это снова защита угнетенных и солидарность оскорбленных. И на этом новом подъеме русского рока опять слышны голоса Гребенщикова и Мамонова, и все опять вместе, и концерты опять полузапретны, и Шевчук с ДДТ опять в лучшей форме. «#РокУзник» - это начало, дальше подключатся все, и особенно приятно, что Макаревич тут опять первый, как в семидесятые. Правда, погромных статей в центральных молодежных газетах о нем еще не пишут, но будьте уверены, это приложится.
Отсюда
Голоса Гребенщикова и Мамонова в голове и Макаревич первый (!!!), как в семидесятые... Не хватает еще цитаты из Галича или Окуджавы для полного счастья. С другой стороны, рок это совсем не тот лубок, в который его пытается загнать московская интеллигенция, для нее как раз есть Галич с Окуджавой. Настоящий потребитель рока это Балабанов, например, и Бодров, которые уже умерли. За ними умрет и рок, став музыкой интеллигенции. Мне бы этого очень не хотелось бы.
Ну а символ всего этого лубка, конечно, Макаревич. Смелость и протест с билетами на "Кассир.ру" и новогодними утренниками в Барвихе. Наверное, для поколения, родившегося в Интернете это и правда протест и смелость. Для меня же протест и смелость это концерты Цоя в кочегарке.
Сегодняшнее возвращение русского рока - это никак не «Мода на протест», потому что и протест - только частный случай общего состояния. Это состояние тошноты от постоянного унижения, это кризис утраты себя, бесконечное примирение с тем, с чем нельзя мириться. Это отказ - хотя и несколько запоздалый - от принципа «свобода в обмен на колбасу» (при котором, кстати, не бывает ни колбасы, ни свободы). Говоря шире, это снова жизнь вместо выживания, прямая речь вместо приспособления, это снова защита угнетенных и солидарность оскорбленных. И на этом новом подъеме русского рока опять слышны голоса Гребенщикова и Мамонова, и все опять вместе, и концерты опять полузапретны, и Шевчук с ДДТ опять в лучшей форме. «#РокУзник» - это начало, дальше подключатся все, и особенно приятно, что Макаревич тут опять первый, как в семидесятые. Правда, погромных статей в центральных молодежных газетах о нем еще не пишут, но будьте уверены, это приложится.
Отсюда
Голоса Гребенщикова и Мамонова в голове и Макаревич первый (!!!), как в семидесятые... Не хватает еще цитаты из Галича или Окуджавы для полного счастья. С другой стороны, рок это совсем не тот лубок, в который его пытается загнать московская интеллигенция, для нее как раз есть Галич с Окуджавой. Настоящий потребитель рока это Балабанов, например, и Бодров, которые уже умерли. За ними умрет и рок, став музыкой интеллигенции. Мне бы этого очень не хотелось бы.
Ну а символ всего этого лубка, конечно, Макаревич. Смелость и протест с билетами на "Кассир.ру" и новогодними утренниками в Барвихе. Наверное, для поколения, родившегося в Интернете это и правда протест и смелость. Для меня же протест и смелость это концерты Цоя в кочегарке.