Биологизаторская точка зрения на построение коммунизма в человеческом обществе. Виктор Дольник
Эпиграф: Песня "Новая патриотическая" группы "Гражданская оборона":
Эх, дороги - пыль да туман
Холода, тревоги да степной бурьян
Врагам диктатуры - пролетарский пиздец
Ведь даже если пуля-дура, то штык-молодец
Тем, кто много замечает - мы выкалываем зенки
А тех, кто нам мешает мы- ставим к стенке
Ведь пылающей тропой мы идём к коммунизму
Пылающей тропой мы идём к коммунизму
У всех нас лишь одна материальная природа
Религия - злой опиум для нашего народа
А нетленная душа, бля, вредоносный атавизм
Мы распнём Христа по-новой и даёшь атеизм!
Порядок в нашем мире будет правильней и проще
Мы окутаем всю землю небесами нашей мощи
Ведь пылающей тропой мы идём к коммунизму
Пылающей тропой мы идём к коммунизму
==========
Отрывок из книги "Непослушное дитя биосферы". Автор - Виктор Дольник (1938-2013). Цитата по изданию 2009 года.
Беседа седьмая. ЭТОЛОГИЧЕСКИЕ ЭКСКУРСИИ ПО ЗАПРЕТНЫМ САДАМ ГУМАНИТАРИЕВ (Агрессивность, страх, соподчинение, иерархия - естественная природа власти)
<...>
Чье лицо у социализма?
В XIX веке, когда о жизни обезьян почти ничего не знали, сообщения о том, что они делятся пищей, привели в умиление некоторых мыслителей. Еще бы! Стоит развить эту милую привычку дальше - и получишь модель общества справедливого распределения у предков человека. И в XX веке некоторые умоляли зоологов: найдите, найдите «зачатки», они так нужны для фундамента Верного Учения! Раз оно их предсказывает - должны быть. Но все
напрасно. Не нашли. Зато выяснили другое. Иерархи стадных обезьян никогда не делятся с самцами тем, что
добыли сами, своим трудом. Они раздают отнятое у других, причём то, что оказалось ненужным самим. При кочевом образе жизни [у стадных обезьян] всё, что не смог сожрать и спрятать за щеку, приходится или бросать, или «распределять». Одаривают «шестерок» и самых униженных попрошаек, зачастую по нескольку раз вручая и тут же отбирая подачку. Эта процедура - не забота о ближнем, а ещё один способ дать другим почувствовать свое иерархическое превосходство.
Этологи проделали с обезьянами много опытов по этому вопросу. Вот один из них. Если обучить содержащихся в загоне павианов пользоваться запирающимся сундуком, они сразу соображают, как удобно в нем хранить пожитки. Теперь, если только доминанта снабдить сундуком, он начнет лишь копить отнятое добро, ничего
не раздавая. Если все получат по сундуку - доминант все сундуки концентрирует у себя.
Второй опыт: обезьян обучили, качая определенное время рычаг, зарабатывать жетон, на который можно в автомате получить то, что выставлено за стеклом. Общество сразу расслоилось: одни зарабатывали жетон, другие попрошайничали у автомата, а доминанты - грабили, причем быстро сообразили, что отнимать жетоны, которые
можно хранить за щекой, выгоднее, чем купленные тружеником продукты [ибо продукты у доминанта могут украсть обезьяны более низкого ранга, об этом В.Дольник говорил ранее - А.В.]. Труженики сначала распались на два типа: одни работали впрок и копили жетоны, тратя их экономно, а другие как зарабо-
тают жетон, так сразу и проедают. Спустя некоторое время труженики-накопители, которых грабили доминанты, отчаялись и тоже стали работать ровно на один жетон и тут же его тратить.
Эти и многие-многие другие исследования показали, что на основе своих инстинктивных программ приматы коммунизма не строят. Они строят всегда одно и то же - «реальный социализм».
Прообраз «государства нового типа»
Историки и мыслители XIX века первыми государствами считали рабовладельческие деспотии Среднего Востока. Теперь же мы знаем, что деспотиям предшествуют государства-дворцы. Они были на Среднем Востоке, в Средиземноморье, в Индии, Китае и (что особенно ценно, потому что независимо) на Американском континенте. На сегодня это самые ранние государства в истории человечества. Устройство их поначалу казалось странным: центр
всего - большое сооружение, целый лабиринт каких-то помещений. Постепенно выяснилось, что это разного рода склады - «закрома родины». Некоторые из государств обладали письменностью, плоды которой заполняют часть помещений дворца - архивы. Содержание текстов не оставляет сомнений: это инструкции, что, где, когда сеять, жать, доить, сколько чего поставить в закрома и когда, кому, какие строительные и транспортные работы произвести. А также кому сколько из запасов выдать на пропитание, посев, строительство. Исполняли все это жители окрестных поселений. Их могли населять местные жители, у которых свои же отняли право инициативы, и полусвободные крепостные и завоеванные аборигены, и добытые войной государственные рабы - не суть важно. Управляла ими (ради их же блага, разумеется) централизованная административная система чиновников, построенная по иерархическому принципу. На вершине пирамиды стояли, видимо, несколько человек. По крайней мере, если царь и был, он являлся всего лишь военным предводителем. Формально собственность находилась в руках государства, чиновники ее только учитывали, собирали, перераспределяли и... гноили (о последнем свидетельствуют раскопки складских помещений). Из четырех действий арифметики им как бы хватало двух: отнять и разделить. Такая экономическая система очень легко складывается из тех же инстинктов-кубиков, которыми располагают приматы, и им соответствует, подобно тому как структура власти складывается из иерархических кубиков.
Время смело государства-дворцы. Но, когда в XX веке, при много более высоком техническом уровне, людей заставили строить свои страны по утопическому, а посему невыполнимому проекту, они построили, что смогли. А смогли они то, о чем предупреждали знающие люди: неэффективную сверхцентрализованную систему, в которой лишенные собственности и инициативы «массы» плохо работают, попрошайничают и воруют, а возвышающаяся над ними огромная административная пирамида разворовывает и уничтожает львиную долю того, что отнимет в «закрома родины», т.е. систему, до тонкостей повторяющую государства-дворцы, построенные на заре истории.
Как видите, инстинкты, превращающие столь привлекательную идею социализма в уродца, по-прежнему живы, никуда они не делись за прошедшие 3 - 5 тыс. лет. И никогда никуда не денутся [потому что зашиты в генах - А.В.]. Поэтому и через тысячу лет, если кто-либо вновь встанет на этот путь, получится опять социализм с
обезьяньим лицом. Мы знаем лишь один способ противостояния этим инстинктам.
В основании пирамиды государства должны находиться не лишенные собственности, инициативы и влияния на власть «массы» людей (они в таком состоянии автоматически превращаются в нерадивых попрошаек и воришек), а независимые от государства производители, имеющие достаточно чего-то своего (землю, дом, орудия производства, акции и т.п.), для того чтобы чувство собственного достоинства и уверенность в собственных силах были точкой отсчета при бессознательном выборе мозгом подходящих программ поведения. Кстати, давно замечено, что как раз находящиеся в таком состоянии люди проявляют в наибольшей степени желание помогать слабым из своего кармана и не требовать ничего взамен. Поэтому общество свободного предпринимательства
оказалось способным реализовать во вполне приемлемой для людей форме больше социалистических идеалов, чем общество «реального социализма».
Утопии - это троянские кони
Начиная с Платона уйма мыслителей пытались конструировать идеальное общество и государство, не понимая того, что нам не дано образовывать из себя что угодно. Что мы ограничены в выборе форм взаимоотношений нашим генетическим багажом.
Утописты - милые люди, но попытки реализовать утопии чреваты человеческими жертвами и обречены на провал.
Социалистические утопии мыслители конструировали с глубокой древности неоднократно, и все они на бумаге выглядели гладко. Однако попытки их реализовать в какой угодно форме - от религиозного братства до индустриального государства - терпели неудачу, проваливаясь в овраги врожденных программ поведения.
В итоге получался «реальный социализм». Людям могло казаться, что они строят, а на деле они разрушали достижения предшествующих формаций; им казалось, что они карабкаются к сияющим вершинам, а на деле они скатывались в яму, воронку экономической неэффективности, бесправия, морального опустошения и духовного оскудения.
Если социализм легко достижим, но не такой, какого хотят, то коммунизм - утопия недостижимая. Коммунизм утопичен потому, что он не соответствует никаким нашим инстинктивным программам. Такое общество невозможно для людей даже на короткий срок. Все попытки его установить проваливались тут же. Для него нужен ни много ни мало, как другой человек. Коммунисты попробовали вывести такого человека путем искусственного отбора,
уничтожая десятки миллионов «недостойных жить при коммунизме», но оказалось, что подходящего материала для селекции нового человека среди людей просто нет.
Общественные насекомые (термиты, осы, пчелы, муравьи) имеют иные инстинктивные программы и на основе их образуют коммунистическое общество, где царят рациональные и справедливые правила поведения, которые все выполняются честно, ответственно и инициативно, а пища распределяется в соответствии с потребностями каждого. Для них коммунистическая цивилизация была бы осуществима. Зато, появись там строители социализма или свободного предпринимательства, они потерпели бы крах, а их идеи объявили бы утопическими. Ибо муравьи - животные муравейниковые, а не политические. Аристотель понял, что поведение человека задано его первобытным, животным прошлым. Тьма комментаторов билась над фразой «человек - животное политическое», ища в ней некий темный, иносказательный смысл и отбрасывая буквальное прочтение.
Эх, дороги - пыль да туман
Холода, тревоги да степной бурьян
Врагам диктатуры - пролетарский пиздец
Ведь даже если пуля-дура, то штык-молодец
Тем, кто много замечает - мы выкалываем зенки
А тех, кто нам мешает мы- ставим к стенке
Ведь пылающей тропой мы идём к коммунизму
Пылающей тропой мы идём к коммунизму
У всех нас лишь одна материальная природа
Религия - злой опиум для нашего народа
А нетленная душа, бля, вредоносный атавизм
Мы распнём Христа по-новой и даёшь атеизм!
Порядок в нашем мире будет правильней и проще
Мы окутаем всю землю небесами нашей мощи
Ведь пылающей тропой мы идём к коммунизму
Пылающей тропой мы идём к коммунизму
==========
Отрывок из книги "Непослушное дитя биосферы". Автор - Виктор Дольник (1938-2013). Цитата по изданию 2009 года.
Беседа седьмая. ЭТОЛОГИЧЕСКИЕ ЭКСКУРСИИ ПО ЗАПРЕТНЫМ САДАМ ГУМАНИТАРИЕВ (Агрессивность, страх, соподчинение, иерархия - естественная природа власти)
<...>
Чье лицо у социализма?
В XIX веке, когда о жизни обезьян почти ничего не знали, сообщения о том, что они делятся пищей, привели в умиление некоторых мыслителей. Еще бы! Стоит развить эту милую привычку дальше - и получишь модель общества справедливого распределения у предков человека. И в XX веке некоторые умоляли зоологов: найдите, найдите «зачатки», они так нужны для фундамента Верного Учения! Раз оно их предсказывает - должны быть. Но все
напрасно. Не нашли. Зато выяснили другое. Иерархи стадных обезьян никогда не делятся с самцами тем, что
добыли сами, своим трудом. Они раздают отнятое у других, причём то, что оказалось ненужным самим. При кочевом образе жизни [у стадных обезьян] всё, что не смог сожрать и спрятать за щеку, приходится или бросать, или «распределять». Одаривают «шестерок» и самых униженных попрошаек, зачастую по нескольку раз вручая и тут же отбирая подачку. Эта процедура - не забота о ближнем, а ещё один способ дать другим почувствовать свое иерархическое превосходство.
Этологи проделали с обезьянами много опытов по этому вопросу. Вот один из них. Если обучить содержащихся в загоне павианов пользоваться запирающимся сундуком, они сразу соображают, как удобно в нем хранить пожитки. Теперь, если только доминанта снабдить сундуком, он начнет лишь копить отнятое добро, ничего
не раздавая. Если все получат по сундуку - доминант все сундуки концентрирует у себя.
Второй опыт: обезьян обучили, качая определенное время рычаг, зарабатывать жетон, на который можно в автомате получить то, что выставлено за стеклом. Общество сразу расслоилось: одни зарабатывали жетон, другие попрошайничали у автомата, а доминанты - грабили, причем быстро сообразили, что отнимать жетоны, которые
можно хранить за щекой, выгоднее, чем купленные тружеником продукты [ибо продукты у доминанта могут украсть обезьяны более низкого ранга, об этом В.Дольник говорил ранее - А.В.]. Труженики сначала распались на два типа: одни работали впрок и копили жетоны, тратя их экономно, а другие как зарабо-
тают жетон, так сразу и проедают. Спустя некоторое время труженики-накопители, которых грабили доминанты, отчаялись и тоже стали работать ровно на один жетон и тут же его тратить.
Эти и многие-многие другие исследования показали, что на основе своих инстинктивных программ приматы коммунизма не строят. Они строят всегда одно и то же - «реальный социализм».
Прообраз «государства нового типа»
Историки и мыслители XIX века первыми государствами считали рабовладельческие деспотии Среднего Востока. Теперь же мы знаем, что деспотиям предшествуют государства-дворцы. Они были на Среднем Востоке, в Средиземноморье, в Индии, Китае и (что особенно ценно, потому что независимо) на Американском континенте. На сегодня это самые ранние государства в истории человечества. Устройство их поначалу казалось странным: центр
всего - большое сооружение, целый лабиринт каких-то помещений. Постепенно выяснилось, что это разного рода склады - «закрома родины». Некоторые из государств обладали письменностью, плоды которой заполняют часть помещений дворца - архивы. Содержание текстов не оставляет сомнений: это инструкции, что, где, когда сеять, жать, доить, сколько чего поставить в закрома и когда, кому, какие строительные и транспортные работы произвести. А также кому сколько из запасов выдать на пропитание, посев, строительство. Исполняли все это жители окрестных поселений. Их могли населять местные жители, у которых свои же отняли право инициативы, и полусвободные крепостные и завоеванные аборигены, и добытые войной государственные рабы - не суть важно. Управляла ими (ради их же блага, разумеется) централизованная административная система чиновников, построенная по иерархическому принципу. На вершине пирамиды стояли, видимо, несколько человек. По крайней мере, если царь и был, он являлся всего лишь военным предводителем. Формально собственность находилась в руках государства, чиновники ее только учитывали, собирали, перераспределяли и... гноили (о последнем свидетельствуют раскопки складских помещений). Из четырех действий арифметики им как бы хватало двух: отнять и разделить. Такая экономическая система очень легко складывается из тех же инстинктов-кубиков, которыми располагают приматы, и им соответствует, подобно тому как структура власти складывается из иерархических кубиков.
Время смело государства-дворцы. Но, когда в XX веке, при много более высоком техническом уровне, людей заставили строить свои страны по утопическому, а посему невыполнимому проекту, они построили, что смогли. А смогли они то, о чем предупреждали знающие люди: неэффективную сверхцентрализованную систему, в которой лишенные собственности и инициативы «массы» плохо работают, попрошайничают и воруют, а возвышающаяся над ними огромная административная пирамида разворовывает и уничтожает львиную долю того, что отнимет в «закрома родины», т.е. систему, до тонкостей повторяющую государства-дворцы, построенные на заре истории.
Как видите, инстинкты, превращающие столь привлекательную идею социализма в уродца, по-прежнему живы, никуда они не делись за прошедшие 3 - 5 тыс. лет. И никогда никуда не денутся [потому что зашиты в генах - А.В.]. Поэтому и через тысячу лет, если кто-либо вновь встанет на этот путь, получится опять социализм с
обезьяньим лицом. Мы знаем лишь один способ противостояния этим инстинктам.
В основании пирамиды государства должны находиться не лишенные собственности, инициативы и влияния на власть «массы» людей (они в таком состоянии автоматически превращаются в нерадивых попрошаек и воришек), а независимые от государства производители, имеющие достаточно чего-то своего (землю, дом, орудия производства, акции и т.п.), для того чтобы чувство собственного достоинства и уверенность в собственных силах были точкой отсчета при бессознательном выборе мозгом подходящих программ поведения. Кстати, давно замечено, что как раз находящиеся в таком состоянии люди проявляют в наибольшей степени желание помогать слабым из своего кармана и не требовать ничего взамен. Поэтому общество свободного предпринимательства
оказалось способным реализовать во вполне приемлемой для людей форме больше социалистических идеалов, чем общество «реального социализма».
Утопии - это троянские кони
Начиная с Платона уйма мыслителей пытались конструировать идеальное общество и государство, не понимая того, что нам не дано образовывать из себя что угодно. Что мы ограничены в выборе форм взаимоотношений нашим генетическим багажом.
Утописты - милые люди, но попытки реализовать утопии чреваты человеческими жертвами и обречены на провал.
Социалистические утопии мыслители конструировали с глубокой древности неоднократно, и все они на бумаге выглядели гладко. Однако попытки их реализовать в какой угодно форме - от религиозного братства до индустриального государства - терпели неудачу, проваливаясь в овраги врожденных программ поведения.
В итоге получался «реальный социализм». Людям могло казаться, что они строят, а на деле они разрушали достижения предшествующих формаций; им казалось, что они карабкаются к сияющим вершинам, а на деле они скатывались в яму, воронку экономической неэффективности, бесправия, морального опустошения и духовного оскудения.
Если социализм легко достижим, но не такой, какого хотят, то коммунизм - утопия недостижимая. Коммунизм утопичен потому, что он не соответствует никаким нашим инстинктивным программам. Такое общество невозможно для людей даже на короткий срок. Все попытки его установить проваливались тут же. Для него нужен ни много ни мало, как другой человек. Коммунисты попробовали вывести такого человека путем искусственного отбора,
уничтожая десятки миллионов «недостойных жить при коммунизме», но оказалось, что подходящего материала для селекции нового человека среди людей просто нет.
Общественные насекомые (термиты, осы, пчелы, муравьи) имеют иные инстинктивные программы и на основе их образуют коммунистическое общество, где царят рациональные и справедливые правила поведения, которые все выполняются честно, ответственно и инициативно, а пища распределяется в соответствии с потребностями каждого. Для них коммунистическая цивилизация была бы осуществима. Зато, появись там строители социализма или свободного предпринимательства, они потерпели бы крах, а их идеи объявили бы утопическими. Ибо муравьи - животные муравейниковые, а не политические. Аристотель понял, что поведение человека задано его первобытным, животным прошлым. Тьма комментаторов билась над фразой «человек - животное политическое», ища в ней некий темный, иносказательный смысл и отбрасывая буквальное прочтение.