Советский - постсоветский: где водораздел?
Помнится, на первом курсе спорили-дискутировали с одним одногруппником, кто мы - ещё советские, или всё-таки русские. Причём я настаивала на том, что советскости в нас много, а значит, вполне себе советские.
И тут речь не об оценочности советского - хорошо это или плохо, горжусь/гордилась ли я этим или мне неудобно об этом думать и т.д. Просто, как факт: сколько в нас советского?
Потом я перевелась с русского на классическое отделение филфака, с потерей года, училась с теми, кто или уже были совсем-совсем последними пионерами, или не успели ими стать. И разница в мировосприятии, надо сказать, была заметна: те, кто успел хотя бы с год побыть пионером, с ними как-то было больше общего и понятного чем с теми, кто не вступил. А уж те, кто родился после смерти Брежнева, пусть даже разница всего в три-четыре года, - совсем чужие, им приходится объяснять какие-то очевидные вещи на пальцах. Даже на уровне юмора уже многое не просекают.
Странно это как-то. У нас уже не было никакой пионерской жизни (правда, были смотры октябрятских войск, после которых у меня были кошмары:(), да и не интересовало это всё меня. Но тем не менее оно всё навсегда осталось, прямо как в рассказе Шендеровича "Ты кто?": 22 апреля, день седьмого ноября - красный день календаря, страшное стихотворение про пионерский галстук, речёвки и всякое такое. Ну и списки Устинов-Слюньков-Чебриков и все иные прочие. И, как ни странно, советские цены - на тетради, молоко, хлеб, мороженое, ещё какие-то такие вещи.
Интересно, с чем этот резкий водораздел связан? Ведь не напрямую же с тем, что галстук носить пришлось?
И тут речь не об оценочности советского - хорошо это или плохо, горжусь/гордилась ли я этим или мне неудобно об этом думать и т.д. Просто, как факт: сколько в нас советского?
Потом я перевелась с русского на классическое отделение филфака, с потерей года, училась с теми, кто или уже были совсем-совсем последними пионерами, или не успели ими стать. И разница в мировосприятии, надо сказать, была заметна: те, кто успел хотя бы с год побыть пионером, с ними как-то было больше общего и понятного чем с теми, кто не вступил. А уж те, кто родился после смерти Брежнева, пусть даже разница всего в три-четыре года, - совсем чужие, им приходится объяснять какие-то очевидные вещи на пальцах. Даже на уровне юмора уже многое не просекают.
Странно это как-то. У нас уже не было никакой пионерской жизни (правда, были смотры октябрятских войск, после которых у меня были кошмары:(), да и не интересовало это всё меня. Но тем не менее оно всё навсегда осталось, прямо как в рассказе Шендеровича "Ты кто?": 22 апреля, день седьмого ноября - красный день календаря, страшное стихотворение про пионерский галстук, речёвки и всякое такое. Ну и списки Устинов-Слюньков-Чебриков и все иные прочие. И, как ни странно, советские цены - на тетради, молоко, хлеб, мороженое, ещё какие-то такие вещи.
Интересно, с чем этот резкий водораздел связан? Ведь не напрямую же с тем, что галстук носить пришлось?