Что отняли у нас: молодость в девяностых
Смотришь на эту европейскую, особенно южноевропейскую мОлодежь, которая вечерами спокойно и расслабленно тусуется, что где-нибудь на модных улицах Берлина, на набережных Парижа, в римских переулках или вечерами на афинских холмах. Вот эта лёгкость, беззаботность, радость от жизни. И невольно вспоминаешь своё, в том же возрасте.
Святые, понимаешь, девяностые.
Стрельба на улицах, да и вообще преступность, невозможность пойти куда-то вечером, ежели мероприятие поздно заканчивается, грязь, разруха, нищета, родители, которые встречают вечером, даже если возвращаешься в девять-десять, ибо страшно.
Две самые большие мечты в шестнадцать: погулять ночью по Москве, точнее, пройти какой-нибудь большой её кусок, или по Ленинградскому до центра, или от тогда уже снова Воробьёвых гор до любимых Котельников - и обычные роликовые коньки.
С роликами просто, не было денег, и всё. Вопрос с одеждой решался просто, журнал "Бурда моден" и ткани, которые стоили копейки. Особенно хорош был магазин "Аист" на углу Садового и Новокузнецкой. Там, где в 1994 взорвали Березовского. И в нём была замечательная продавец, которая в тканях разбиралась, советовала и помогала.
А со всем прочим было тяжко. Плохая тогдашняя обувь аукается теперь.
И с ночными прогулками по Москве, ночью в середине девяностых - это утопия. Собственно, как проход по кромке ледника, взгляд не отрывая от вершины - очень быстро такая прогулка бы закончилась, и очень плохо. Наверное, даже хуже, чем на леднике. Ибо приставаний и всякой подобной мерзости пришлось испытать очень и очень много. При том, что я в те годы не красилась, и одевалась сдержанно.
Так-то я ходила, и много. Не знаю, сколько раз прошла от Воробьёвых гор до Котельников, а то и дальше, по бульварам, до Сухаревской. Или от тогдашней конечной "Речного вокзала" до "Новокузнецкой" или "Павелецкой". Благо, тогда колени это всё позволяли.
Тогда не понимали, конечно, как это всё страшно, плохо и ненормально. И молодость у нас в этих святых девяностых украли. И вот эту лёгкость и беззаботность.
Впрочем, когда видишь, как оно всё здесь развивается, понимаешь, что и тут мОлодежи ничего хорошего ожидать не приходится:( Хоть бы молодостью насладиться успели.
Святые, понимаешь, девяностые.
Стрельба на улицах, да и вообще преступность, невозможность пойти куда-то вечером, ежели мероприятие поздно заканчивается, грязь, разруха, нищета, родители, которые встречают вечером, даже если возвращаешься в девять-десять, ибо страшно.
Две самые большие мечты в шестнадцать: погулять ночью по Москве, точнее, пройти какой-нибудь большой её кусок, или по Ленинградскому до центра, или от тогда уже снова Воробьёвых гор до любимых Котельников - и обычные роликовые коньки.
С роликами просто, не было денег, и всё. Вопрос с одеждой решался просто, журнал "Бурда моден" и ткани, которые стоили копейки. Особенно хорош был магазин "Аист" на углу Садового и Новокузнецкой. Там, где в 1994 взорвали Березовского. И в нём была замечательная продавец, которая в тканях разбиралась, советовала и помогала.
А со всем прочим было тяжко. Плохая тогдашняя обувь аукается теперь.
И с ночными прогулками по Москве, ночью в середине девяностых - это утопия. Собственно, как проход по кромке ледника, взгляд не отрывая от вершины - очень быстро такая прогулка бы закончилась, и очень плохо. Наверное, даже хуже, чем на леднике. Ибо приставаний и всякой подобной мерзости пришлось испытать очень и очень много. При том, что я в те годы не красилась, и одевалась сдержанно.
Так-то я ходила, и много. Не знаю, сколько раз прошла от Воробьёвых гор до Котельников, а то и дальше, по бульварам, до Сухаревской. Или от тогдашней конечной "Речного вокзала" до "Новокузнецкой" или "Павелецкой". Благо, тогда колени это всё позволяли.
Тогда не понимали, конечно, как это всё страшно, плохо и ненормально. И молодость у нас в этих святых девяностых украли. И вот эту лёгкость и беззаботность.
Впрочем, когда видишь, как оно всё здесь развивается, понимаешь, что и тут мОлодежи ничего хорошего ожидать не приходится:( Хоть бы молодостью насладиться успели.