Совершенно непонятная нынче фраза:)
Дневник Марии Башкирцевой, запись от 10 декабря 1883 года:
Я худею… О, Господи, будь милостив ко мне!
То, что сегодня для огромного количества женщин всего мира - радость, тут - ужас.
У Башкирцевой был туберкулёз, от которого она и не пыталась лечиться, и прожила она после этой записи чуть больше десяти месяцев.
И прежде многократно подчёркивала, что она не худеет (хотя болезнь уже давно определили), и писала, что чахотошные очень некрасивы из-за своей худобы.
...Боюсь, сейчас это уже непонятно. Худоба любой ценой - святое дело. Мне известен случай, когда одну женщину, умиравшую уже от рака, с завистью спросили, как ей удалось так похудеть. Замечу, человек, давно её знавший и неглупый, то есть понять, что что-то не так и не задавать столь жуткий в той ситуации вопрос можно было бы. При том, что болезненная худоба от обычной всё-таки отличается.
Впрочем, не удивлюсь, если для кого-то худоба даже вследствие болезни - радость. В конце концов, и солитёры, и уксус, и голод вплоть до смерти - это всё уже было, и есть, и конца и края этому не видно.
Я худею… О, Господи, будь милостив ко мне!
То, что сегодня для огромного количества женщин всего мира - радость, тут - ужас.
У Башкирцевой был туберкулёз, от которого она и не пыталась лечиться, и прожила она после этой записи чуть больше десяти месяцев.
И прежде многократно подчёркивала, что она не худеет (хотя болезнь уже давно определили), и писала, что чахотошные очень некрасивы из-за своей худобы.
...Боюсь, сейчас это уже непонятно. Худоба любой ценой - святое дело. Мне известен случай, когда одну женщину, умиравшую уже от рака, с завистью спросили, как ей удалось так похудеть. Замечу, человек, давно её знавший и неглупый, то есть понять, что что-то не так и не задавать столь жуткий в той ситуации вопрос можно было бы. При том, что болезненная худоба от обычной всё-таки отличается.
Впрочем, не удивлюсь, если для кого-то худоба даже вследствие болезни - радость. В конце концов, и солитёры, и уксус, и голод вплоть до смерти - это всё уже было, и есть, и конца и края этому не видно.