23 сентября
1915 год, Русские войска во главе с генералом А.Деникиным захватывают город Луцк.
Сам А.И. Деникин в книге «Путь русского офицера» так описывал эту операцию:
«В начале 1915 года армии русского Юго-западного фронта удержались некоторое время на линии Перемышль-Миколаев и дальше по Днестру. Выдержали сильнейший натиск австро-германцев, имели даже крупный успех, разбив и отбросив австрийцев, пытавшихся через Днестр выйти в тыл Львову. Но 24 мая ген. Макензен возобновил наступление и к 3 июня занял Перемышль и утвердился на среднем Сане.
Эти бои южнее Перемышля были для нас наиболее кровопролитными. В частности, сильно пострадала Железная дивизия. 13 и 14 полки были буквально сметены невероятной силы артиллерийским огнем немцев.
В первый и единственный раз я видел храбрейшего из храбрых полковника Маркова в состоянии, близком к отчаянию, когда он выводил из боя остатки своих рот, весь залитый кровью, хлынувшей из тела шедшего рядом с ним командира 14 полка, которому осколком снаряда снесло голову. Вид туловища полковника без головы, простоявшего еще несколько мгновений в позе живого забыть нельзя...
Отступая шаг за шагом, наши армии отходили от Сана и 22 июня оставили Львов. Русские контратаки и необходимость подтянуть тылы заставили Макензена в первой половине июля приостановить наступление; затем оно возобновилось и к августу мы ушли за Буг…
… Великое отступление стоило нам дорого. Потери наши составляли более миллиона человек. Огромные территории - часть Прибалтики, Польша, Литва, часть Белоруссии, почти вся Галиция были нами потеряны. Кадры выбиты. Дух армий подорван. И, несмотря на это, отступление наше отнюдь не имело панического характера. Мы наносили немцам тяжелые потери, а австрийцы, благодаря нашим непрестанным контратакам, потеряли при наступлении, одними пленными сотни тысяч... Наш фронт, лишенный снарядов, под сильным напором противника, медленно отходил шаг за шагом, не допуская окружения и пленения корпусов и армий, как это имело место в 1941 г. в первый период Второй мировой войны, при советском режиме.
И к осени 1915 г. австро-германское наступление выдохлось…
В конце августа я получил от ген. Брусилова приказание идти спешно в местечко Клевань, находившееся между Луцком и Ровно, в 20 верст, от нас, где находился штаб 8 армии. Приведя дивизию форсированным маршем в Клевань к ночи, я застал там полный хаос. Со стороны Луцка наступали австрийцы, тесня какие-то наши ополченские дружины и спешенную кавалерию, никакого фронта по существу уже не было, и путь на Ровно был открыт.
Я развернул дивизию по обе стороны шоссе и после долгих поисков вошел, наконец, в телефонную связь со штабом армии. Узнал, что положение серьезное и штаб предполагал было эвакуировать Ровно, что у Клевани спешно формируется новый корпус из ополченских дружин, которые, по словам Брусилова: "впервые попадают в бой и не представляют никакой боевой силы". Начальнику этого корпуса, ген. Стельницкому я входил в подчинение. Брусилов добавил, что он надеется, "что фронт все же получится довольно устойчивым, опираясь на Железную дивизию, дабы задержать врага на речке Стубель".
Положение дивизии было необыкновенно трудным. Австрийцы, вводя в бой все новые силы, распространялись влево, в охват правого фланга армии. Сообразно с этим удлинялся и мой фронт, дойдя, в конце концов, до 15 километров. Силы противника значительно превосходили нас, почти втрое, и обороняться при таких условиях было невозможно. Я решил атаковать. С 21 авг. я трижды переходил в наступление и тремя атаками Железная дивизия приковала к своему фронту около трех австрийских дивизий и задерживала обходное движение противника. Но 8-11 сент., после тяжких боев, австрийцам удалось оттеснить нас за р. Горынь.
Между тем, ген. Брусилов, получив в свое распоряжение 30-й корпус ген. Заиончковского и направив его к р. Горыни, решил выйти из создавшегося трудного положения переходом в наступление правым крылом армии (3 корпуса) с целью выхода и утверждения на р. Стыри. После долгих споров с главнокомандующим ген. Ивановым, не желавшим допускать наступление крупными силами, Брусилов поставил на своем и наступление началось.
Железная дивизия шла в центре фронта. Блестящими атаками колонн ген. Станкевича и полк. Маркова противник был разбит 16 и 17 сент., причем частью уничтожен, частью взят в плен и 18 сент. дивизия, по собственной инициативе, преследуя быстро отступавших австрийцев, форсированными маршами пошла на Луцк и 19 числа я атаковал уже сильные передовые укрепления его. Бой шел беспрерывно весь день и всю ночь. Против нас было 21/2 австрийских дивизии, прочно засевших в хорошо подготовленных окопах. Стрелки дрались уже на самой позиции, были взяты пулеметы и пленные, захвачены два первых ряда окопов. Но дальнейшее продвижение казалось для нас непосильным, мы понесли большие потери и войска устали. Ген. Стельницкий даже не предлагал мне помощи своих ополченских частей, понимая ее бесполезность.
Чтобы помочь моей захлебнувшейся фронтальной атаке, ген. Брусилов приказал ген. Заиончковскому атаковать Луцк с севера. Тут необходимо сделать отступление совсем не боевого свойства, дабы пояснить дальнейший ход событий:
По особенностям своего характера, Заиончковский внес элемент прямо анекдотический в суровую и эпическую боевую атмосферу. Получив распоряжение Брусилова, он отдал по своему корпусу многоречивый приказ, в котором говорилось, что Железная дивизия не смогла взять Луцк, и эта почетная и трудная задача возлагается на него... Припоминал праздник Рождества Богородицы, приходящийся на 21 сент... Приглашал войска "порадовать матушку царицу" и в заключение восклицал: "Бутылка откупорена! Что придется нам пить из нее - вино или яд - покажет завтрашний день"…
…Но "пить вина" на "завтрашний день" Заиончковскому не пришлось. Наступление его не подвинулось вперед, и он потребовал у штаба армии передать ему на усиление один из моих полков, что и было сделано. Я остался с тремя. Кроме того, в ночь на 23 сентября получаю приказ из армии: ввиду того, что Заиончковскому доставляет большие затруднения сильный артиллерийский огонь противника, мне, по его просьбе, приказано вести стрельбу всеми моими батареями в течение ночи, "чтобы отвлечь на себя неприятельский огонь"…
... Эта нелепая стрельба обнаружила врагу расположение наших скрытых батарей и к утру положение моей дивизии должно было стать трагичным. Я вызвал к телефону своих трех командиров полков и, очертив им обстановку, сказал:
- Наше положение пиковое. Ничего нам не остается, как атаковать.
Все три командира согласились со мной.
Я тут же отдал приказ дивизии: атаковать Луцк с рассветом.
Брусилов потом писал об этом эпизоде так:
"Деникин, не отговариваясь никакими трудностями, бросился на Луцк одним махом, взял его, во время боя въехал сам на автомобиле в город и оттуда прислал мне телеграмму, что 4-я стрелковая дивизия взяла Луцк".
Вслед за сим Заиончковский донес о взятии им Луцка. Но на его телеграмме Брусилов сделал шутливую пометку: "... и взял там в плен генерала Деникина"...
За первое взятие Луцка (Мне довелось брать его вторично, в 1916 г.) я был произведен в генерал-лейтенанты. Требование Заиончковского о награждении его Георгиевским крестом не прошло. Ниже увидим, что я нажил себе жестокого врага...
***
За всю Луцкую операцию Железная дивизия взяла в плен 158 офицеров и 9773 солдат, т. е. количество, равное ее составу. Но и мы были изрядно потрепаны и через два дня были сменены и по обыкновению выведены в резерв командующего армией.
Соседние 8 и 30 корпуса, опрокидывая австрийцев, вышли к Стыри. Ген. Конрад, сильно обеспокоенный разгромом своего левого крыла, обратился за помощью к германскому командованию и вскоре мы обнаружили к северу от Луцка движение немецкого корпуса в охват нашего правого фланга.
В дальнейшем произошло нечто совершенно несуразное и я до сих пор не мог установить обстоятельств этого дела по первоисточникам, ибо они находятся в руках у большевиков. Но если верить ген. Брусилову, то он получил от главнокомандующего фронтом приказ: "Бросить Луцк и отвести войска в первоначальное положение" (к Клевани), а корпусу ген. Заиончковского, с приданной ему Железной дивизией, "спрятаться в лесах восточнее Колки и, когда немцы втянутся по дороге Колки-Клевань, неожиданно ударить им во фланг, а остальному фронту перейти тогда в наступление"...
Эта "стратегия", больше похожая на детскую игру в прятки, свидетельствовала о весьма слабой военной квалификации как ген. Иванова, так и его нового начальника штаба ген. Савича.
Линия Стыри и Луцк, доставшиеся нам ценою таких героических усилий, были брошены без давления противника. Вся луцкая операция, стоившая нам столько крови и таких потерь (Железная дивизия потеряла 40% своего состава.), пошла прахом...»
1941 год, Немецкий воздушный налет на советскую военно-морскую базу Кронштадт, затоплен линкор "Марат".
С 19 сентября 1941 года немецкая авиация начала наносить сосредоточенные удары по Кронштадту. К этому моменты основные силы авиации Балтийского флота действовали под Ленинградом, нанося удары по наступающим войскам противника. На аэродроме Бычье поле в Кронштадте дежурили всего 5-6 истребителей. Ввиду нехватки истребителей, которые противник мог связать боем, основная тяжесть отражения налетов легла на зенитную артиллерию. Наиболее надежно база прикрывалась с северо-запада, не обеспечивались непосредственным прикрытием огнем места стоянок кораблей в гаванях и на рейдах, особенно Восточном, где сосредоточились почти все крупные боеспособные корабли.
Первый, разведочный, воздушный налет был совершен 19 сентября, в нем участвовало 15 «хейнкелей». Активное участие в отражении налета принимала зенитная артиллерия крейсера «Киров» и стоявшего на Петергофском рейде линкора «Октябрьская Революция». Истребители в отражении налета не принимали участия. Небольшая группа самолетов нанесла удар по гавани Ораниенбаума, где стоял крейсер «Аврора».
21 сентября, после уточнения расположения средств ПВО базы и кораблей Балтфлота, были совершены три дневных и один ночной налет. Всего в налетах участвовало от 175 до 190 бомбардировщиков Ju-88 и пикировщиков Ju-87, в сопровождении истребителей Ме-109. Ситуация для флота осложнялась тем, что в Кронштадте они стояли в гавани с холодными машинами или находились на рейдах, стоя на якоре. Над целью самолеты выстраивались в так называемую карусель, из которой по одному или парами пикировали на цель. На линкор «Октябрьская Революция» они сбросили около 100 бомб. Три из них попали в носовую часть корабля, пробили верхнюю палубу и разорвались, разрушив шпилевое отделение и другие помещения. Линкор «Марат» подвергся пяти ударам с воздуха, в каждом из которых участвовало 20-40 бомбардировщиков. Все воздушные атаки «Марат» успешно отразил, и ни одна из многочисленных бомб, сброшенных на него, никакого ущерба не принесла. Группа бомбардировщиков из 12-16 "юнкерсов" сбросила не менее 60 бомб весом от 50 до 250 кг. на эсминец «Стерегущий», который находился на Петергофском рейде и вел огонь по береговым позициям противника. Через четверть часа после начала налета эсминец повалился на правый борт и затонул на глубине 5,5 м (в 1944 г. эсминец «Стерегущий» был поднят и после ремонта введен в строй). Были потоплены транспорты «С.А. Леваневский», «Барта» и «Мария». Несколько малых кораблей и судов, маневрируя, пытаясь уклоняться от бомб в гаванях, столкнулись и получили повреждения. На берегу был уничтожен завод приборов, повреждения получил Морской завод. В Кронштадте было разрушено несколько жилых домов, выведены из строя городская водопроводная и электрическая станции. Погибли 18 жителей города. Повреждения получили эсминцы «Славный» и «Грозящий», минзаг «Марти» и канонерская лодка «Пионер».
22 сентября немцы произвели ещё два налета, в них участвовали 38 "юнкерсов". Был поврежден эсминец «Сильный», стоявший на Восточном рейде.
23 сентября немецкие бомбардировщики совершили пять дневных налетов (более 100 самолетов) и один ночной. В этот день пикировщики Ju-87 впервые применили по кораблям 1000-кг бомбы, только накануне доставленные на аэродром. Этот день стал роковым для «Марата». Несмотря на интенсивный огонь всех зенитных средств кораблей и базы, уже в первой атаке два Ju-87, спикировав на линкор, достигли прямых попаданий. Обе бомбы по 1000 кг разорвались с интервалом в доли секунды - одна в нос, а другая в корму от фок-мачты - и вызвали детонацию боеприпаса первой башни главного калибра. Взрыв почти полностью перебил корпус линкора, разрушил и сбросил с корабля в воду первую башню, фок-мачту с носовой надстройкой и первую трубу. Днищевые конструкции в этом районе надломились, и носовая оконечность легла на грунт. Были повреждены крейсер «Киров», линкор «Октябрьская Революция». Погибли лидер «Минск» и подводная лодка М-74.
Линейный корабль «Марат» как боевая единица перестал существовать. К концу октября 1941 года кормовую часть «Марата» частично осушили и отремонтировали, а башни главного калибра № 3 и № 4 ввели в строй. 31 октября корабль открыл огонь 305-мм снарядами по позициям противника на южном побережье Финского залива. 120-мм орудия сняли с корабля и отправили на сухопутный Фронт. К концу 1942 г. ввели в строй и вторую башню главного калибра, таким образом, вооружение «Марата» состояло из трех 305-мм башен и восьми зенитных орудий.
После немецкого налёта 23 сентября командование флота решило усилить ПВО Кронштадта. 24 августа на аэродром Бычье поле перелетел 71-й истребительный полк, в воздухе над Кронштадтом теперь постоянно патрулировали 9 истребителей. 26-го на Котлин из Ораниенбаума прибыл 6-й полк зенитной артиллерии. Поэтому атаковавшие 26 сентября с западного направления 12 "юнкерсов" были встречены таким плотным огнем, что, поспешно сбросив бомбы, ушли.
Последний массированный налет немецкие самолеты нанесли 27 сентября. В нем участвовали 42 самолета, которые зашли, как и 23-го, с юга. В результате попадания 500-кг бомбы была выведена из строя 2-я башня линкора «Октябрьская Революция», а от разрывов бомб у борта были затоплены 8 бортовых отсеков.
За эти дни флот лишился линкора «Марат», лидера «Минск», эсминца «Стерегущий», сторожевого корабля «Вихрь», канонерской лодки «Пионер», подводной лодки М-74. Линкор «Октябрьская Революция», крейсер «Киров», три эсминца, минный заградитель и еще ряд кораблей получили повреждения. Но несмотря на атаки немецкой авиации линейные корабли, крейсеры, эскадренных миноносцев, 4 канонерских лодки и 14 батарей морской артиллерии калибром от 100 до 305 мм вели непрерывный огонь по начавшей генеральное наступление на Ленинград вражеской группировке, перемалывая ее живую силу.
Потери немецкой авиации составили 37 самолетов.
Уже в ходе налетов Военный совет КБФ принял решение перевести корабли, в первую очередь поврежденные, в Ленинград, а в Кронштадте держать часть сил, обеспечивающих боевую деятельность. В ночь с 23 на 24 сентября крейсер «Киров» перешел в Ленинград и встал к правому берегу Невы у 19-й линии Васильевского острова. 30 сентября в Ленинград ушли эсминцы «Гордый» (на Балтийский завод для ремонта) и «Сильный», 1 октября - «Суровый», а затем и отряд заграждения. 3 октября был отбуксирован в Ленинград к Балтийскому заводу «Грозящий». 23 октября ушел в Ленинград линкор «Октябрьская Революция». Так же были сделаны выводы по организации противовоздушной обороны. За все оставшиеся годы блокады Ленинграда на Неве и в Кронштадте ничего подобного советская ПВО противнику уже не позволила, хотя скученно стоявшие без движения корабли представляли собой идеальные мишени. Задача уничтожить корабли Балтийского флота с воздуха оказалась непосильной для немецкой авиации.
Линкор "Марат", восстановленный в качестве плавучей батареи (фото с сайта "Военный альбом")
Сайт "Военный альбом"
1944 год, Героический подвиг совершил экипаж пограничного сторожевого корабля «Бриллиант» (командир старший лейтенант М. В. Махоньков). Находясь в составе боевого охранения конвоя ВД-1, корабль прикрыл своим корпусом флагман конвоя и принял на себя удар торпеды германской подводной лодкой "U-957".
Корабли сопровождения подняли с воды только одного члена экипажа, который вскоре умер. В память об этом подвиге приказами командующего Северным флотом и начальника войск Краснознаменного Северо-Западного пограничного округа координаты гибели корабля (76° 9' сев. широты, 87° 47' вост. долготы) объявлены координатами боевой славы.
До 05.01.1941 корабль назывался «ПСК-303». Заложен в октябре 1934 г. (завод им. Жданова в Ленинграде), спущен на воду 05.11.1935 г., вступил в строй 06.06.1937 г. и вошел в состав 1-го СОПС МПО НКВД. 23.06.1941 г. организационно вошел в состав Северного флота. Носил бортовой №29. 12.05.1942 г. потоплен авиацией противника в Иоканкской бухте. 12.09.1942 г. поднят аварийно-спасательной службой флота, с марта 1943 г. по июнь 1944 г. прошел капитально-восстановительный ремонт и 20.06.1944 г. вновь вступил в строй.
Сам А.И. Деникин в книге «Путь русского офицера» так описывал эту операцию:
«В начале 1915 года армии русского Юго-западного фронта удержались некоторое время на линии Перемышль-Миколаев и дальше по Днестру. Выдержали сильнейший натиск австро-германцев, имели даже крупный успех, разбив и отбросив австрийцев, пытавшихся через Днестр выйти в тыл Львову. Но 24 мая ген. Макензен возобновил наступление и к 3 июня занял Перемышль и утвердился на среднем Сане.
Эти бои южнее Перемышля были для нас наиболее кровопролитными. В частности, сильно пострадала Железная дивизия. 13 и 14 полки были буквально сметены невероятной силы артиллерийским огнем немцев.
В первый и единственный раз я видел храбрейшего из храбрых полковника Маркова в состоянии, близком к отчаянию, когда он выводил из боя остатки своих рот, весь залитый кровью, хлынувшей из тела шедшего рядом с ним командира 14 полка, которому осколком снаряда снесло голову. Вид туловища полковника без головы, простоявшего еще несколько мгновений в позе живого забыть нельзя...
Отступая шаг за шагом, наши армии отходили от Сана и 22 июня оставили Львов. Русские контратаки и необходимость подтянуть тылы заставили Макензена в первой половине июля приостановить наступление; затем оно возобновилось и к августу мы ушли за Буг…
… Великое отступление стоило нам дорого. Потери наши составляли более миллиона человек. Огромные территории - часть Прибалтики, Польша, Литва, часть Белоруссии, почти вся Галиция были нами потеряны. Кадры выбиты. Дух армий подорван. И, несмотря на это, отступление наше отнюдь не имело панического характера. Мы наносили немцам тяжелые потери, а австрийцы, благодаря нашим непрестанным контратакам, потеряли при наступлении, одними пленными сотни тысяч... Наш фронт, лишенный снарядов, под сильным напором противника, медленно отходил шаг за шагом, не допуская окружения и пленения корпусов и армий, как это имело место в 1941 г. в первый период Второй мировой войны, при советском режиме.
И к осени 1915 г. австро-германское наступление выдохлось…
В конце августа я получил от ген. Брусилова приказание идти спешно в местечко Клевань, находившееся между Луцком и Ровно, в 20 верст, от нас, где находился штаб 8 армии. Приведя дивизию форсированным маршем в Клевань к ночи, я застал там полный хаос. Со стороны Луцка наступали австрийцы, тесня какие-то наши ополченские дружины и спешенную кавалерию, никакого фронта по существу уже не было, и путь на Ровно был открыт.
Я развернул дивизию по обе стороны шоссе и после долгих поисков вошел, наконец, в телефонную связь со штабом армии. Узнал, что положение серьезное и штаб предполагал было эвакуировать Ровно, что у Клевани спешно формируется новый корпус из ополченских дружин, которые, по словам Брусилова: "впервые попадают в бой и не представляют никакой боевой силы". Начальнику этого корпуса, ген. Стельницкому я входил в подчинение. Брусилов добавил, что он надеется, "что фронт все же получится довольно устойчивым, опираясь на Железную дивизию, дабы задержать врага на речке Стубель".
Положение дивизии было необыкновенно трудным. Австрийцы, вводя в бой все новые силы, распространялись влево, в охват правого фланга армии. Сообразно с этим удлинялся и мой фронт, дойдя, в конце концов, до 15 километров. Силы противника значительно превосходили нас, почти втрое, и обороняться при таких условиях было невозможно. Я решил атаковать. С 21 авг. я трижды переходил в наступление и тремя атаками Железная дивизия приковала к своему фронту около трех австрийских дивизий и задерживала обходное движение противника. Но 8-11 сент., после тяжких боев, австрийцам удалось оттеснить нас за р. Горынь.
Между тем, ген. Брусилов, получив в свое распоряжение 30-й корпус ген. Заиончковского и направив его к р. Горыни, решил выйти из создавшегося трудного положения переходом в наступление правым крылом армии (3 корпуса) с целью выхода и утверждения на р. Стыри. После долгих споров с главнокомандующим ген. Ивановым, не желавшим допускать наступление крупными силами, Брусилов поставил на своем и наступление началось.
Железная дивизия шла в центре фронта. Блестящими атаками колонн ген. Станкевича и полк. Маркова противник был разбит 16 и 17 сент., причем частью уничтожен, частью взят в плен и 18 сент. дивизия, по собственной инициативе, преследуя быстро отступавших австрийцев, форсированными маршами пошла на Луцк и 19 числа я атаковал уже сильные передовые укрепления его. Бой шел беспрерывно весь день и всю ночь. Против нас было 21/2 австрийских дивизии, прочно засевших в хорошо подготовленных окопах. Стрелки дрались уже на самой позиции, были взяты пулеметы и пленные, захвачены два первых ряда окопов. Но дальнейшее продвижение казалось для нас непосильным, мы понесли большие потери и войска устали. Ген. Стельницкий даже не предлагал мне помощи своих ополченских частей, понимая ее бесполезность.
Чтобы помочь моей захлебнувшейся фронтальной атаке, ген. Брусилов приказал ген. Заиончковскому атаковать Луцк с севера. Тут необходимо сделать отступление совсем не боевого свойства, дабы пояснить дальнейший ход событий:
По особенностям своего характера, Заиончковский внес элемент прямо анекдотический в суровую и эпическую боевую атмосферу. Получив распоряжение Брусилова, он отдал по своему корпусу многоречивый приказ, в котором говорилось, что Железная дивизия не смогла взять Луцк, и эта почетная и трудная задача возлагается на него... Припоминал праздник Рождества Богородицы, приходящийся на 21 сент... Приглашал войска "порадовать матушку царицу" и в заключение восклицал: "Бутылка откупорена! Что придется нам пить из нее - вино или яд - покажет завтрашний день"…
…Но "пить вина" на "завтрашний день" Заиончковскому не пришлось. Наступление его не подвинулось вперед, и он потребовал у штаба армии передать ему на усиление один из моих полков, что и было сделано. Я остался с тремя. Кроме того, в ночь на 23 сентября получаю приказ из армии: ввиду того, что Заиончковскому доставляет большие затруднения сильный артиллерийский огонь противника, мне, по его просьбе, приказано вести стрельбу всеми моими батареями в течение ночи, "чтобы отвлечь на себя неприятельский огонь"…
... Эта нелепая стрельба обнаружила врагу расположение наших скрытых батарей и к утру положение моей дивизии должно было стать трагичным. Я вызвал к телефону своих трех командиров полков и, очертив им обстановку, сказал:
- Наше положение пиковое. Ничего нам не остается, как атаковать.
Все три командира согласились со мной.
Я тут же отдал приказ дивизии: атаковать Луцк с рассветом.
Брусилов потом писал об этом эпизоде так:
"Деникин, не отговариваясь никакими трудностями, бросился на Луцк одним махом, взял его, во время боя въехал сам на автомобиле в город и оттуда прислал мне телеграмму, что 4-я стрелковая дивизия взяла Луцк".
Вслед за сим Заиончковский донес о взятии им Луцка. Но на его телеграмме Брусилов сделал шутливую пометку: "... и взял там в плен генерала Деникина"...
За первое взятие Луцка (Мне довелось брать его вторично, в 1916 г.) я был произведен в генерал-лейтенанты. Требование Заиончковского о награждении его Георгиевским крестом не прошло. Ниже увидим, что я нажил себе жестокого врага...
***
За всю Луцкую операцию Железная дивизия взяла в плен 158 офицеров и 9773 солдат, т. е. количество, равное ее составу. Но и мы были изрядно потрепаны и через два дня были сменены и по обыкновению выведены в резерв командующего армией.
Соседние 8 и 30 корпуса, опрокидывая австрийцев, вышли к Стыри. Ген. Конрад, сильно обеспокоенный разгромом своего левого крыла, обратился за помощью к германскому командованию и вскоре мы обнаружили к северу от Луцка движение немецкого корпуса в охват нашего правого фланга.
В дальнейшем произошло нечто совершенно несуразное и я до сих пор не мог установить обстоятельств этого дела по первоисточникам, ибо они находятся в руках у большевиков. Но если верить ген. Брусилову, то он получил от главнокомандующего фронтом приказ: "Бросить Луцк и отвести войска в первоначальное положение" (к Клевани), а корпусу ген. Заиончковского, с приданной ему Железной дивизией, "спрятаться в лесах восточнее Колки и, когда немцы втянутся по дороге Колки-Клевань, неожиданно ударить им во фланг, а остальному фронту перейти тогда в наступление"...
Эта "стратегия", больше похожая на детскую игру в прятки, свидетельствовала о весьма слабой военной квалификации как ген. Иванова, так и его нового начальника штаба ген. Савича.
Линия Стыри и Луцк, доставшиеся нам ценою таких героических усилий, были брошены без давления противника. Вся луцкая операция, стоившая нам столько крови и таких потерь (Железная дивизия потеряла 40% своего состава.), пошла прахом...»
1941 год, Немецкий воздушный налет на советскую военно-морскую базу Кронштадт, затоплен линкор "Марат".
С 19 сентября 1941 года немецкая авиация начала наносить сосредоточенные удары по Кронштадту. К этому моменты основные силы авиации Балтийского флота действовали под Ленинградом, нанося удары по наступающим войскам противника. На аэродроме Бычье поле в Кронштадте дежурили всего 5-6 истребителей. Ввиду нехватки истребителей, которые противник мог связать боем, основная тяжесть отражения налетов легла на зенитную артиллерию. Наиболее надежно база прикрывалась с северо-запада, не обеспечивались непосредственным прикрытием огнем места стоянок кораблей в гаванях и на рейдах, особенно Восточном, где сосредоточились почти все крупные боеспособные корабли.
Первый, разведочный, воздушный налет был совершен 19 сентября, в нем участвовало 15 «хейнкелей». Активное участие в отражении налета принимала зенитная артиллерия крейсера «Киров» и стоявшего на Петергофском рейде линкора «Октябрьская Революция». Истребители в отражении налета не принимали участия. Небольшая группа самолетов нанесла удар по гавани Ораниенбаума, где стоял крейсер «Аврора».
21 сентября, после уточнения расположения средств ПВО базы и кораблей Балтфлота, были совершены три дневных и один ночной налет. Всего в налетах участвовало от 175 до 190 бомбардировщиков Ju-88 и пикировщиков Ju-87, в сопровождении истребителей Ме-109. Ситуация для флота осложнялась тем, что в Кронштадте они стояли в гавани с холодными машинами или находились на рейдах, стоя на якоре. Над целью самолеты выстраивались в так называемую карусель, из которой по одному или парами пикировали на цель. На линкор «Октябрьская Революция» они сбросили около 100 бомб. Три из них попали в носовую часть корабля, пробили верхнюю палубу и разорвались, разрушив шпилевое отделение и другие помещения. Линкор «Марат» подвергся пяти ударам с воздуха, в каждом из которых участвовало 20-40 бомбардировщиков. Все воздушные атаки «Марат» успешно отразил, и ни одна из многочисленных бомб, сброшенных на него, никакого ущерба не принесла. Группа бомбардировщиков из 12-16 "юнкерсов" сбросила не менее 60 бомб весом от 50 до 250 кг. на эсминец «Стерегущий», который находился на Петергофском рейде и вел огонь по береговым позициям противника. Через четверть часа после начала налета эсминец повалился на правый борт и затонул на глубине 5,5 м (в 1944 г. эсминец «Стерегущий» был поднят и после ремонта введен в строй). Были потоплены транспорты «С.А. Леваневский», «Барта» и «Мария». Несколько малых кораблей и судов, маневрируя, пытаясь уклоняться от бомб в гаванях, столкнулись и получили повреждения. На берегу был уничтожен завод приборов, повреждения получил Морской завод. В Кронштадте было разрушено несколько жилых домов, выведены из строя городская водопроводная и электрическая станции. Погибли 18 жителей города. Повреждения получили эсминцы «Славный» и «Грозящий», минзаг «Марти» и канонерская лодка «Пионер».
22 сентября немцы произвели ещё два налета, в них участвовали 38 "юнкерсов". Был поврежден эсминец «Сильный», стоявший на Восточном рейде.
23 сентября немецкие бомбардировщики совершили пять дневных налетов (более 100 самолетов) и один ночной. В этот день пикировщики Ju-87 впервые применили по кораблям 1000-кг бомбы, только накануне доставленные на аэродром. Этот день стал роковым для «Марата». Несмотря на интенсивный огонь всех зенитных средств кораблей и базы, уже в первой атаке два Ju-87, спикировав на линкор, достигли прямых попаданий. Обе бомбы по 1000 кг разорвались с интервалом в доли секунды - одна в нос, а другая в корму от фок-мачты - и вызвали детонацию боеприпаса первой башни главного калибра. Взрыв почти полностью перебил корпус линкора, разрушил и сбросил с корабля в воду первую башню, фок-мачту с носовой надстройкой и первую трубу. Днищевые конструкции в этом районе надломились, и носовая оконечность легла на грунт. Были повреждены крейсер «Киров», линкор «Октябрьская Революция». Погибли лидер «Минск» и подводная лодка М-74.
Линейный корабль «Марат» как боевая единица перестал существовать. К концу октября 1941 года кормовую часть «Марата» частично осушили и отремонтировали, а башни главного калибра № 3 и № 4 ввели в строй. 31 октября корабль открыл огонь 305-мм снарядами по позициям противника на южном побережье Финского залива. 120-мм орудия сняли с корабля и отправили на сухопутный Фронт. К концу 1942 г. ввели в строй и вторую башню главного калибра, таким образом, вооружение «Марата» состояло из трех 305-мм башен и восьми зенитных орудий.
После немецкого налёта 23 сентября командование флота решило усилить ПВО Кронштадта. 24 августа на аэродром Бычье поле перелетел 71-й истребительный полк, в воздухе над Кронштадтом теперь постоянно патрулировали 9 истребителей. 26-го на Котлин из Ораниенбаума прибыл 6-й полк зенитной артиллерии. Поэтому атаковавшие 26 сентября с западного направления 12 "юнкерсов" были встречены таким плотным огнем, что, поспешно сбросив бомбы, ушли.
Последний массированный налет немецкие самолеты нанесли 27 сентября. В нем участвовали 42 самолета, которые зашли, как и 23-го, с юга. В результате попадания 500-кг бомбы была выведена из строя 2-я башня линкора «Октябрьская Революция», а от разрывов бомб у борта были затоплены 8 бортовых отсеков.
За эти дни флот лишился линкора «Марат», лидера «Минск», эсминца «Стерегущий», сторожевого корабля «Вихрь», канонерской лодки «Пионер», подводной лодки М-74. Линкор «Октябрьская Революция», крейсер «Киров», три эсминца, минный заградитель и еще ряд кораблей получили повреждения. Но несмотря на атаки немецкой авиации линейные корабли, крейсеры, эскадренных миноносцев, 4 канонерских лодки и 14 батарей морской артиллерии калибром от 100 до 305 мм вели непрерывный огонь по начавшей генеральное наступление на Ленинград вражеской группировке, перемалывая ее живую силу.
Потери немецкой авиации составили 37 самолетов.
Уже в ходе налетов Военный совет КБФ принял решение перевести корабли, в первую очередь поврежденные, в Ленинград, а в Кронштадте держать часть сил, обеспечивающих боевую деятельность. В ночь с 23 на 24 сентября крейсер «Киров» перешел в Ленинград и встал к правому берегу Невы у 19-й линии Васильевского острова. 30 сентября в Ленинград ушли эсминцы «Гордый» (на Балтийский завод для ремонта) и «Сильный», 1 октября - «Суровый», а затем и отряд заграждения. 3 октября был отбуксирован в Ленинград к Балтийскому заводу «Грозящий». 23 октября ушел в Ленинград линкор «Октябрьская Революция». Так же были сделаны выводы по организации противовоздушной обороны. За все оставшиеся годы блокады Ленинграда на Неве и в Кронштадте ничего подобного советская ПВО противнику уже не позволила, хотя скученно стоявшие без движения корабли представляли собой идеальные мишени. Задача уничтожить корабли Балтийского флота с воздуха оказалась непосильной для немецкой авиации.
Линкор "Марат", восстановленный в качестве плавучей батареи (фото с сайта "Военный альбом")
Сайт "Военный альбом"
1944 год, Героический подвиг совершил экипаж пограничного сторожевого корабля «Бриллиант» (командир старший лейтенант М. В. Махоньков). Находясь в составе боевого охранения конвоя ВД-1, корабль прикрыл своим корпусом флагман конвоя и принял на себя удар торпеды германской подводной лодкой "U-957".
Корабли сопровождения подняли с воды только одного члена экипажа, который вскоре умер. В память об этом подвиге приказами командующего Северным флотом и начальника войск Краснознаменного Северо-Западного пограничного округа координаты гибели корабля (76° 9' сев. широты, 87° 47' вост. долготы) объявлены координатами боевой славы.
До 05.01.1941 корабль назывался «ПСК-303». Заложен в октябре 1934 г. (завод им. Жданова в Ленинграде), спущен на воду 05.11.1935 г., вступил в строй 06.06.1937 г. и вошел в состав 1-го СОПС МПО НКВД. 23.06.1941 г. организационно вошел в состав Северного флота. Носил бортовой №29. 12.05.1942 г. потоплен авиацией противника в Иоканкской бухте. 12.09.1942 г. поднят аварийно-спасательной службой флота, с марта 1943 г. по июнь 1944 г. прошел капитально-восстановительный ремонт и 20.06.1944 г. вновь вступил в строй.