Сладкая жизнь
В понедельник всевышней волею Зевеса сходил в "Октябрь" на "Сладкую жизнь". А во вторник Италию закрыли на карантин. Конец, так сказать,"Сладкой жизни". Так вот это у меня срифмовалось.
Но про карантин я не буду, лучше про "Сладкую жизнь". Первое сильное впечатление - что фильм ровно 60-летней давности показали не в рамках какой-то специальной ретроспективы, а просто выпустили в нормальный коммерческий прокат по всей Москве. И самое замечательное, что этот прокат вполне оправдался. В выходной день не главный, но всё-таки не самый маленький зал "Октября" оказался практически полностью занят.
Во-вторых, сказать, что "фильм смотрится как современный", было бы конечно совершенно неправильно и даже непочтительно. Как и сказать, что он "смотрится как старый". Он смотрится как вневременной. "Ночь" Микеланджело, "Травиата" Верди и вот теперь "Сладкая жизнь" Феллини. Как-то так.
В-третьих, конечно, сам фильм не устарел, но времена, которые в нём запечатлены, и нравы этих времён сейчас так же далеки, как нравы времен Микеланджело. И порой кажутся совершенно дикими с точки зрения, скажем, metoo.
Начинается фильм с того, как мы помним, что пронырливый светский обозреватель Марчелло со скучающей аристократкой Маддаленой (то есть Магдалиной - говорящее имя) по прихоти Маддалены отвозят проститутку на окраину в ее убогую квартирку, и пока она готовит кофе по просьбе Маддалены, запираются у нее в спальне. Маддалена ложится на кровать и принимает томную позу. "Ты хочешь трахаться прямо здесь"? - в упор глядя на нее, говорит Марчелло. "Нет", - медленно и четко говорит она, тоже глядя прямо на него.
После чего, как предписывает современный протокол, Марчелло должен просто выйти из комнаты. Но он проступает прямо противоположным образом - и, разумеется, совершенно прав, потому что на самом деле, разумеется, Маддалена хочет именно этого. Но, блин, зачем же говорить "нет"?
И это первый же сюжет - а всего в фильме их семь, и все в том же духе.
Но самый чудовищный сюжет всё-таки со Штайнером. Сейчас я бы его просто полностью вырезал.
А финальную сцену, на берегу, я понял только сейчас - благодаря моему спутнику, профессиональному актеру. Который объяснил мне, что Мастроянни делает труднейшую вещь - играет НЕ-узнавание. Марчелло видит девочку, подающую ему какие-то знаки, но издалека не узнаёт ее, не узнает, что это тот самый умбрийский ангел, так его поразивший. Он благожелательно и слепо ей улыбается - и уходит к своим светским друзьям.
Кстати, аристократия в фильме, т.е. в пятидесятые годы в Риме - это не внуки партийных функционеров и киллеров - это реально потомки князей. "В нашем роду было двое пап", - говорит хозяин одной из вилл. Значит, это или Борджа, или Делла Ровере, или Пикколомини. И это реально могла быть вилла кого-то из них. Потому что Марчелло приводит туда совершенно реальная Нико - тогда еще, как и мелькающий на минуту Челентано, никому не известная. Поэтому "Сладкая жизнь" так поражает реализмом, несмотря на всю свою фантастичность и условность.
Но про карантин я не буду, лучше про "Сладкую жизнь". Первое сильное впечатление - что фильм ровно 60-летней давности показали не в рамках какой-то специальной ретроспективы, а просто выпустили в нормальный коммерческий прокат по всей Москве. И самое замечательное, что этот прокат вполне оправдался. В выходной день не главный, но всё-таки не самый маленький зал "Октября" оказался практически полностью занят.
Во-вторых, сказать, что "фильм смотрится как современный", было бы конечно совершенно неправильно и даже непочтительно. Как и сказать, что он "смотрится как старый". Он смотрится как вневременной. "Ночь" Микеланджело, "Травиата" Верди и вот теперь "Сладкая жизнь" Феллини. Как-то так.
В-третьих, конечно, сам фильм не устарел, но времена, которые в нём запечатлены, и нравы этих времён сейчас так же далеки, как нравы времен Микеланджело. И порой кажутся совершенно дикими с точки зрения, скажем, metoo.
Начинается фильм с того, как мы помним, что пронырливый светский обозреватель Марчелло со скучающей аристократкой Маддаленой (то есть Магдалиной - говорящее имя) по прихоти Маддалены отвозят проститутку на окраину в ее убогую квартирку, и пока она готовит кофе по просьбе Маддалены, запираются у нее в спальне. Маддалена ложится на кровать и принимает томную позу. "Ты хочешь трахаться прямо здесь"? - в упор глядя на нее, говорит Марчелло. "Нет", - медленно и четко говорит она, тоже глядя прямо на него.
После чего, как предписывает современный протокол, Марчелло должен просто выйти из комнаты. Но он проступает прямо противоположным образом - и, разумеется, совершенно прав, потому что на самом деле, разумеется, Маддалена хочет именно этого. Но, блин, зачем же говорить "нет"?
И это первый же сюжет - а всего в фильме их семь, и все в том же духе.
Но самый чудовищный сюжет всё-таки со Штайнером. Сейчас я бы его просто полностью вырезал.
А финальную сцену, на берегу, я понял только сейчас - благодаря моему спутнику, профессиональному актеру. Который объяснил мне, что Мастроянни делает труднейшую вещь - играет НЕ-узнавание. Марчелло видит девочку, подающую ему какие-то знаки, но издалека не узнаёт ее, не узнает, что это тот самый умбрийский ангел, так его поразивший. Он благожелательно и слепо ей улыбается - и уходит к своим светским друзьям.
Кстати, аристократия в фильме, т.е. в пятидесятые годы в Риме - это не внуки партийных функционеров и киллеров - это реально потомки князей. "В нашем роду было двое пап", - говорит хозяин одной из вилл. Значит, это или Борджа, или Делла Ровере, или Пикколомини. И это реально могла быть вилла кого-то из них. Потому что Марчелло приводит туда совершенно реальная Нико - тогда еще, как и мелькающий на минуту Челентано, никому не известная. Поэтому "Сладкая жизнь" так поражает реализмом, несмотря на всю свою фантастичность и условность.