И этой с...ке дали Нобелевскую премию!!!!!!!!!
Если есть в мире квинтэссенция русофобии и пещерной ненависти к России - это Светлана Алексиевич.
Но, русофобия - востребованный товар.
И вот, сообветственно интервью "нобелевской лауреатессы" -
R - Почему-то так получается, что обычно интервью делают с людьми, с которыми в целом согласны. Условно говоря, Вас не позовут на «Первый канал», потому что они с Вами не согласны…
- А на «Дождь» позовут…
R - А на «Дождь» позовут, но спорить с Вами не будут. Я Вам хочу честно сказать, что по подавляющему большинству вопросов я совершенно не согласен с Вашей позицией.
- Давайте, мне кажется, это должно быть интересно.
R - Вот именно. Потому что это и есть диалог.
- Да, интересно узнать образ человека, находящегося по ту сторону, узнать, что у него в голове.
R - Хорошо. Некоторое время назад Вы дали нашумевшее интервью о том, что в Белоруссии может начаться религиозная война между православными и католиками, потому что «человеку можно вложить в голову всё». А Вам тоже можно вложить?
- Моя профессия - делать так, чтобы не вложили. Какая-то часть людей живет сознательно, способна себя защитить, способна понимать, что происходит вокруг. А большинство людей просто несет потоком, и они живут в банальности.
R - Я, честно говоря, этого не замечаю. Ни в знакомых, ни в незнакомых людях я не вижу никакой агрессии или воинственности. Что подразумевается под милитаризмом?
- Если бы люди были другими, они бы все вышли на улицу, и войны на Украине не было бы. А в день памяти Политковской было бы столько же людей, сколько я видела в день ее памяти на улицах Парижа. Там было 50, 70 тысяч человек. А у нас - нет. А вы говорите, что у нас нормальное общество. У нас нормальное общество благодаря тому, что мы живем своим кругом. Милитаризм - это не когда все готовы убивать. Но тем не менее оказалось, что готовы.
У меня отец - белорус, а мать - украинка. Я часть детства провела у бабушки на Украине и очень люблю украинцев, во мне украинская кровь. И в страшном сне нельзя было представить, что русские будут стрелять в украинцев.
R - Сначала там произошел государственный переворот.
- Нет, это был не государственный переворот. Это чепуха. Вы много смотрите телевизор.
R - Я там родился.
- Это был не государственный переворот. Это хорошо работает русское телевидение. Демократам надо было бы так воспользоваться телевидением, они его недооценили. Сегодняшняя власть вкладывает в сознание то, что ей нужно. Это был не переворот. Вы не представляете, какая бедность была вокруг…
R - Представляю.
- …как там воровали. Смена власти была желанием людей. Я была на Украине, ходила в музей «небесной сотни», и простые люди мне рассказывали о том, что там было. У них два врага: Путин и собственная олигархия, культура взяточничества.
R - В Харькове в митинге в поддержку майдана принимали участие триста человек, а против майдана - сто тысяч. Потом на Украине открыли пятнадцать тюрем, в которых сидит несколько тысяч человек. А сторонники майдана ходят с портретами явных фашистов.
- А в России нет людей, которые ходят с портретами фашистов?
R - Они не находятся у власти.
- На Украине они тоже не находятся у власти. Порошенко и другие не фашисты. Вы понимаете, они хотят отделиться от России, пойти в Европу. Это есть и в Прибалтике. Сопротивление принимает ожесточенные формы. Потом, когда они действительно станут независимым и сильным государством, этого не будет. А сейчас они валят коммунистические памятники, которые и нам бы стоило повалить, изгоняют телевизионные программы. А что, они будут смотреть Соловьева и Киселева?
R - Они и смотрят, в интернете. И трафик ничуть не уменьшился.
- Нет, это смотрит какая-то часть людей, но не народ.
...........
R - То есть можно запрещать людям говорить на том языке, на котором они думают?
- Ну вы же запретили в России говорить на белорусском.
R - Кто запретил?
- Ну как же! Вы знаете только свой верхний кусочек. Начиная с 1922 года в Белоруссии постоянно уничтожалась интеллигенция.
R - При чем тут 1922 год? Мы с Вами живем сегодня, в 2017 году.
- Откуда все берется? Откуда русификация взялась? Никто не говорил в Белоруссии на русском языке. Говорили или на польском, или на белорусском. Когда Россия вошла и присвоила себе эти земли, Западную Белоруссию, первое правило было - русский язык. И ни один университет, ни одна школа, ни один институт у нас не говорит на белорусском языке.
R - То есть в Вашем понимании это месть за события столетней давности?
- Нет. Это было старание русифицировать, сделать Белоруссию частью России. И точно так же сделать Украину частью России.
R - Половина территории, которая сейчас входит в состав Украины, никогда не была никакой «Украиной». Это была Российская империя. И после революции 1917 года там, наоборот, насаждалась украинская культура.
- Ну вот вы ничего не знаете, кроме своего маленького кусочка времени, который вы застали и в котором вы живете. Половина Белоруссии никогда не была Россией, она была Польшей.
R - Но другая-то половина была?
- Другая половина была, но никогда не хотела там быть, вы насильно держали. Я не хочу об этом говорить, это такой набор милитаристских банальностей, что я не хочу это слушать.
R - Вы говорите, что когда сто лет назад (по Вашему мнению) насаждалась русская культура - это было плохо, а когда сегодня насаждается украинская культура - это хорошо.
- Она не насаждается. Это государство хочет войти в Европу. Оно не хочет жить с вами.
R - Для этого нужно отменить русский язык?
- Нет. Но, может быть, на какое-то время и да, чтобы сцементировать нацию. Пожалуйста, говорите по-русски, но все учебные заведения будут, конечно, на украинском.
R - То есть можно запрещать людям говорить на том языке, на котором они думают?
- Да. Это всегда так. Это же вы этим занимались.
R - Я этим не занимался.
- Россия. Она только этим и занималась на занятых территориях, даже в Таджикистане заставляла людей говорить на русском языке. Вы побольше узнайте, чем занималась Россия последние двести лет.
R - Я Вас спрашиваю не про двести лет. Я Вас спрашиваю про сегодня. Мы живем сегодня.
- Другого способа сделать нацию нет.
R - Понятно. Вы во многих интервью говорили, что Ваши знакомые с опасением смотрели и смотрят на то, что происходит на майдане и что эволюционный путь развития, безусловно, лучше. Вы, наверное, имели в виду прежде всего Белоруссию, но, наверное, и Россию тоже? Как Вы представляете, как должен выглядеть этот эволюционный путь, что здесь требуется?
- Требуется движение самого времени. Глядя на поколения, которые пришли после того поколения, которое ждало демократии, я вижу, что пришло очень сервильное поколение, совершенно несвободные люди. Очень много поклонников Путина и военного пути. Так что трудно говорить, через сколько лет Белоруссия и Россия превратятся в свободные страны.
Но революцию как путь я не приемлю. Это всегда кровь, а к власти придут все те же люди. Других людей пока нет. В чем проблема девяностых годов? Не было свободных людей. Это были те же коммунисты, только с другим знаком.
R - А что такое свободные люди?
- Ну, скажем, люди с европейским взглядом на вещи. Более гуманитарные. Которые не считали, что можно страну раздербанить, а народ оставить ни с чем. А вы хотите сказать, что Россия свободная?
R - Я спрашиваю Вас.
- Какая она свободная? Несколько процентов населения владеют всем богатством, остальные остались ни с чем. Свободные страны - это, например, Швеция, Франция, Германия. Украина хочет быть свободной, а Белоруссия и Россия - нет. Сколько людей выходит на акции Навального?
............................................................
R - Хорошо. В интервью газете El Pais Вы сказали, что даже советская пропаганда не была такой агрессивной, как сейчас.
- Абсолютно. Послушать этот идиотизм Соловьева и Киселева… Я не знаю, как это возможно. Они же сами знают, что говорят неправду.
R - В том же интервью Вы сказали, что церковь не ограничивается запретом театральных работ и книг.
- Да, она лезет туда, где ей нечего делать. Это не ее проблемы, какие ставить спектакли, что снимать. Скоро будем уже детские сказки запрещать, поскольку там якобы есть сексуальные моменты. Очень смешно со стороны смотреть, в каком вы пребываете безумии.
R - На слуху депутаты Госдумы, которые борются с художественными фильмами, а какие именно запреты со стороны церкви Вы имеете в виду?
- Да сколько угодно. Все эти православные, которым кажется, что Серебренников что-то не то ставит, Табаков что-то не то делает. Не делайте вид, что вы не знаете. В Новосибирске запретили спектакль.
R - Вы считаете, это общецерковная позиция?
- Я думаю, это даже идет снизу. От этой темноты, от этой пены, которая сегодня поднялась. Вы знаете, мне не нравится наше интервью, и я вам его запрещаю печатать.
Полностью интервью: https://regnum.ru/news/society/2290056.html
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM.
Взято отсюда https://regnum.ru/news/society/2290056.html
Вообще-то Светлана Алексиевич не писатель, строго говоря. Она публицист. С тем же успехом можно назвать писателем Владимира Соловьёва, Михаила Веллера или Дмитрия Пучкова (Гоблина).
У госпожи Алексиевич написаны всего шесть книг:
Есть сведения, что она пишет какой-то цикл, посвященный СССР, но никто ничего, даже отрывков, не видел.
И вот возникает вопрос - а.... за что нобелевка? Нет, я понимаю, сейчас нобелевку по литературе даже за красочное описание грязных трусов могут дать, но тут и вовсе не тот случай. Премий по журналистике, по публицистике много, но не нобелевских. Это про другое.
И на ум приходит только одно - политика. Политическое решение.
И знаете что, я теперь точно знаю имя героини будущего белорусского майдана. И звать её будут Светлана Александровна Алексиевич. И если что - она же и вероятнейший будущий президент Белоруссии. А нет других нобелевских лауреатов у Беларуси. И "за что дали?" - для змагаров не вопрос. То вы, мацкали, из зависти наговариваете.
Ну, программа этого президента - президентши - лауреатессы - гуманитарной дамы здесь в интервью полностью расписано - или польский, или белорусский, но так, как на белорусском писали мало и переводили на него ещё меньше (и вовсе микроскопично), то ясен пень, польский. В Европу, дарагие сябры, у Явропу!
Но, русофобия - востребованный товар.
И вот, сообветственно интервью "нобелевской лауреатессы" -
R - Почему-то так получается, что обычно интервью делают с людьми, с которыми в целом согласны. Условно говоря, Вас не позовут на «Первый канал», потому что они с Вами не согласны…
- А на «Дождь» позовут…
R - А на «Дождь» позовут, но спорить с Вами не будут. Я Вам хочу честно сказать, что по подавляющему большинству вопросов я совершенно не согласен с Вашей позицией.
- Давайте, мне кажется, это должно быть интересно.
R - Вот именно. Потому что это и есть диалог.
- Да, интересно узнать образ человека, находящегося по ту сторону, узнать, что у него в голове.
R - Хорошо. Некоторое время назад Вы дали нашумевшее интервью о том, что в Белоруссии может начаться религиозная война между православными и католиками, потому что «человеку можно вложить в голову всё». А Вам тоже можно вложить?
- Моя профессия - делать так, чтобы не вложили. Какая-то часть людей живет сознательно, способна себя защитить, способна понимать, что происходит вокруг. А большинство людей просто несет потоком, и они живут в банальности.
R - Я, честно говоря, этого не замечаю. Ни в знакомых, ни в незнакомых людях я не вижу никакой агрессии или воинственности. Что подразумевается под милитаризмом?
- Если бы люди были другими, они бы все вышли на улицу, и войны на Украине не было бы. А в день памяти Политковской было бы столько же людей, сколько я видела в день ее памяти на улицах Парижа. Там было 50, 70 тысяч человек. А у нас - нет. А вы говорите, что у нас нормальное общество. У нас нормальное общество благодаря тому, что мы живем своим кругом. Милитаризм - это не когда все готовы убивать. Но тем не менее оказалось, что готовы.
У меня отец - белорус, а мать - украинка. Я часть детства провела у бабушки на Украине и очень люблю украинцев, во мне украинская кровь. И в страшном сне нельзя было представить, что русские будут стрелять в украинцев.
R - Сначала там произошел государственный переворот.
- Нет, это был не государственный переворот. Это чепуха. Вы много смотрите телевизор.
R - Я там родился.
- Это был не государственный переворот. Это хорошо работает русское телевидение. Демократам надо было бы так воспользоваться телевидением, они его недооценили. Сегодняшняя власть вкладывает в сознание то, что ей нужно. Это был не переворот. Вы не представляете, какая бедность была вокруг…
R - Представляю.
- …как там воровали. Смена власти была желанием людей. Я была на Украине, ходила в музей «небесной сотни», и простые люди мне рассказывали о том, что там было. У них два врага: Путин и собственная олигархия, культура взяточничества.
R - В Харькове в митинге в поддержку майдана принимали участие триста человек, а против майдана - сто тысяч. Потом на Украине открыли пятнадцать тюрем, в которых сидит несколько тысяч человек. А сторонники майдана ходят с портретами явных фашистов.
- А в России нет людей, которые ходят с портретами фашистов?
R - Они не находятся у власти.
- На Украине они тоже не находятся у власти. Порошенко и другие не фашисты. Вы понимаете, они хотят отделиться от России, пойти в Европу. Это есть и в Прибалтике. Сопротивление принимает ожесточенные формы. Потом, когда они действительно станут независимым и сильным государством, этого не будет. А сейчас они валят коммунистические памятники, которые и нам бы стоило повалить, изгоняют телевизионные программы. А что, они будут смотреть Соловьева и Киселева?
R - Они и смотрят, в интернете. И трафик ничуть не уменьшился.
- Нет, это смотрит какая-то часть людей, но не народ.
...........
R - То есть можно запрещать людям говорить на том языке, на котором они думают?
- Ну вы же запретили в России говорить на белорусском.
R - Кто запретил?
- Ну как же! Вы знаете только свой верхний кусочек. Начиная с 1922 года в Белоруссии постоянно уничтожалась интеллигенция.
R - При чем тут 1922 год? Мы с Вами живем сегодня, в 2017 году.
- Откуда все берется? Откуда русификация взялась? Никто не говорил в Белоруссии на русском языке. Говорили или на польском, или на белорусском. Когда Россия вошла и присвоила себе эти земли, Западную Белоруссию, первое правило было - русский язык. И ни один университет, ни одна школа, ни один институт у нас не говорит на белорусском языке.
R - То есть в Вашем понимании это месть за события столетней давности?
- Нет. Это было старание русифицировать, сделать Белоруссию частью России. И точно так же сделать Украину частью России.
R - Половина территории, которая сейчас входит в состав Украины, никогда не была никакой «Украиной». Это была Российская империя. И после революции 1917 года там, наоборот, насаждалась украинская культура.
- Ну вот вы ничего не знаете, кроме своего маленького кусочка времени, который вы застали и в котором вы живете. Половина Белоруссии никогда не была Россией, она была Польшей.
R - Но другая-то половина была?
- Другая половина была, но никогда не хотела там быть, вы насильно держали. Я не хочу об этом говорить, это такой набор милитаристских банальностей, что я не хочу это слушать.
R - Вы говорите, что когда сто лет назад (по Вашему мнению) насаждалась русская культура - это было плохо, а когда сегодня насаждается украинская культура - это хорошо.
- Она не насаждается. Это государство хочет войти в Европу. Оно не хочет жить с вами.
R - Для этого нужно отменить русский язык?
- Нет. Но, может быть, на какое-то время и да, чтобы сцементировать нацию. Пожалуйста, говорите по-русски, но все учебные заведения будут, конечно, на украинском.
R - То есть можно запрещать людям говорить на том языке, на котором они думают?
- Да. Это всегда так. Это же вы этим занимались.
R - Я этим не занимался.
- Россия. Она только этим и занималась на занятых территориях, даже в Таджикистане заставляла людей говорить на русском языке. Вы побольше узнайте, чем занималась Россия последние двести лет.
R - Я Вас спрашиваю не про двести лет. Я Вас спрашиваю про сегодня. Мы живем сегодня.
- Другого способа сделать нацию нет.
R - Понятно. Вы во многих интервью говорили, что Ваши знакомые с опасением смотрели и смотрят на то, что происходит на майдане и что эволюционный путь развития, безусловно, лучше. Вы, наверное, имели в виду прежде всего Белоруссию, но, наверное, и Россию тоже? Как Вы представляете, как должен выглядеть этот эволюционный путь, что здесь требуется?
- Требуется движение самого времени. Глядя на поколения, которые пришли после того поколения, которое ждало демократии, я вижу, что пришло очень сервильное поколение, совершенно несвободные люди. Очень много поклонников Путина и военного пути. Так что трудно говорить, через сколько лет Белоруссия и Россия превратятся в свободные страны.
Но революцию как путь я не приемлю. Это всегда кровь, а к власти придут все те же люди. Других людей пока нет. В чем проблема девяностых годов? Не было свободных людей. Это были те же коммунисты, только с другим знаком.
R - А что такое свободные люди?
- Ну, скажем, люди с европейским взглядом на вещи. Более гуманитарные. Которые не считали, что можно страну раздербанить, а народ оставить ни с чем. А вы хотите сказать, что Россия свободная?
R - Я спрашиваю Вас.
- Какая она свободная? Несколько процентов населения владеют всем богатством, остальные остались ни с чем. Свободные страны - это, например, Швеция, Франция, Германия. Украина хочет быть свободной, а Белоруссия и Россия - нет. Сколько людей выходит на акции Навального?
............................................................
R - Хорошо. В интервью газете El Pais Вы сказали, что даже советская пропаганда не была такой агрессивной, как сейчас.
- Абсолютно. Послушать этот идиотизм Соловьева и Киселева… Я не знаю, как это возможно. Они же сами знают, что говорят неправду.
R - В том же интервью Вы сказали, что церковь не ограничивается запретом театральных работ и книг.
- Да, она лезет туда, где ей нечего делать. Это не ее проблемы, какие ставить спектакли, что снимать. Скоро будем уже детские сказки запрещать, поскольку там якобы есть сексуальные моменты. Очень смешно со стороны смотреть, в каком вы пребываете безумии.
R - На слуху депутаты Госдумы, которые борются с художественными фильмами, а какие именно запреты со стороны церкви Вы имеете в виду?
- Да сколько угодно. Все эти православные, которым кажется, что Серебренников что-то не то ставит, Табаков что-то не то делает. Не делайте вид, что вы не знаете. В Новосибирске запретили спектакль.
R - Вы считаете, это общецерковная позиция?
- Я думаю, это даже идет снизу. От этой темноты, от этой пены, которая сегодня поднялась. Вы знаете, мне не нравится наше интервью, и я вам его запрещаю печатать.
Полностью интервью: https://regnum.ru/news/society/2290056.html
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM.
Взято отсюда https://regnum.ru/news/society/2290056.html
Вообще-то Светлана Алексиевич не писатель, строго говоря. Она публицист. С тем же успехом можно назвать писателем Владимира Соловьёва, Михаила Веллера или Дмитрия Пучкова (Гоблина).
У госпожи Алексиевич написаны всего шесть книг:
- "Я уехал из деревни" - собрание монологов жителей белорусских деревень, переехавших в города...
- "У войны не женское лицо" - собрание воспоминаний женщин о Великой Отечественной Войне, фронтовичек, тружениц тыла, партизанок, тех, кто был под оккупацией...
- "Последние свидетели" - воспоминания детей войны...
- "Цинковые мальчики" - воспоминания солдат афганской войны, также матерей и родствненников погибших...
- "Чернобыльская молитва" - воспоминания участников Чернобыльских событий...
- "Время секонд-хенд" - так сказать, попытка исследования "феномена советского человека" в форме писем, монологов, воспоминаний и т.д...
Есть сведения, что она пишет какой-то цикл, посвященный СССР, но никто ничего, даже отрывков, не видел.
И вот возникает вопрос - а.... за что нобелевка? Нет, я понимаю, сейчас нобелевку по литературе даже за красочное описание грязных трусов могут дать, но тут и вовсе не тот случай. Премий по журналистике, по публицистике много, но не нобелевских. Это про другое.
И на ум приходит только одно - политика. Политическое решение.
И знаете что, я теперь точно знаю имя героини будущего белорусского майдана. И звать её будут Светлана Александровна Алексиевич. И если что - она же и вероятнейший будущий президент Белоруссии. А нет других нобелевских лауреатов у Беларуси. И "за что дали?" - для змагаров не вопрос. То вы, мацкали, из зависти наговариваете.
Ну, программа этого президента - президентши - лауреатессы - гуманитарной дамы здесь в интервью полностью расписано - или польский, или белорусский, но так, как на белорусском писали мало и переводили на него ещё меньше (и вовсе микроскопично), то ясен пень, польский. В Европу, дарагие сябры, у Явропу!