(no subject)
Милостивый государь!
Никак не позднее вчерашнего дня, пришла мне мысль и долго держала в беспокойстве, коей спешу поделиться и расшевелить Вас хоть как то, если есть такая возможность и желаемое воздействие. И, было, утратив всю веру и надежду на скорейшее становление былой уверенности и сил в делах и прочее, думаю и нет более для меня радости, чем черкать Вам несколько строк, думая при этом и уверяясь в безграничной силе и всевластии ума, а, более того, сознания и веры во все логически осознанное и оправданное мыслью человека, что для него оказалось верным и полезным для развития и жизни, а значит и для прогресса всего человечества в целом, к коему прилагаем с Вами все свои силы и желания. Однажды осознав, что мал наш мир и все, что нам так дорого и коим более всего дорожим, а, и не стесняюсь, мы сами, представляя из себя лишь частицу малую мироздания и, даже еще меньше вообще в масштабах всей Вселенной, можно даже прийти в некоторое уныние и слабость, что происходило не раз со многими достойными людьми и, даже, монархами, могу уповать токмо на ту самую слабость человечества к познанию мира и всего сущего, что сделало из нас когда то людей, а в будущем, во что желаю верить, и более совершенную сущность, которое, наконец, позволит освободиться от постыдных желаний, которые, как чума, парализует наше общество, а значит, и не будет более зависти, лжи, лицемерия и прочее и прочее. Хотелось бы дожить до столь веселого времени, но за две тысячи лет еще никому такого фокуса не удавалось, а значит, и у нас шанс не велик, так что и остается нам опять, обманывая друг друга, предаваться думам о малом нашем значении во всем круговороте мира и уверенности, что если такое существо и появится, то оно, почти точно, на нас похоже будет мало, и относиться к нам будет с пренебрежением, на что, впрочем, имеет полное право, как не крути.
I.O.
Никак не позднее вчерашнего дня, пришла мне мысль и долго держала в беспокойстве, коей спешу поделиться и расшевелить Вас хоть как то, если есть такая возможность и желаемое воздействие. И, было, утратив всю веру и надежду на скорейшее становление былой уверенности и сил в делах и прочее, думаю и нет более для меня радости, чем черкать Вам несколько строк, думая при этом и уверяясь в безграничной силе и всевластии ума, а, более того, сознания и веры во все логически осознанное и оправданное мыслью человека, что для него оказалось верным и полезным для развития и жизни, а значит и для прогресса всего человечества в целом, к коему прилагаем с Вами все свои силы и желания. Однажды осознав, что мал наш мир и все, что нам так дорого и коим более всего дорожим, а, и не стесняюсь, мы сами, представляя из себя лишь частицу малую мироздания и, даже еще меньше вообще в масштабах всей Вселенной, можно даже прийти в некоторое уныние и слабость, что происходило не раз со многими достойными людьми и, даже, монархами, могу уповать токмо на ту самую слабость человечества к познанию мира и всего сущего, что сделало из нас когда то людей, а в будущем, во что желаю верить, и более совершенную сущность, которое, наконец, позволит освободиться от постыдных желаний, которые, как чума, парализует наше общество, а значит, и не будет более зависти, лжи, лицемерия и прочее и прочее. Хотелось бы дожить до столь веселого времени, но за две тысячи лет еще никому такого фокуса не удавалось, а значит, и у нас шанс не велик, так что и остается нам опять, обманывая друг друга, предаваться думам о малом нашем значении во всем круговороте мира и уверенности, что если такое существо и появится, то оно, почти точно, на нас похоже будет мало, и относиться к нам будет с пренебрежением, на что, впрочем, имеет полное право, как не крути.
I.O.