Фома Близнец
Ты ждешь, Исус? Мне горько, я устал.
От мук неверья, страшного креста,
лишь пятая стрела сулит свободу.
Ты ждешь, а вдруг любовь уже не та...
мы сдали дом Отца, и дом распродан.
Я шел сквозь сети, сам себе рыбак
и сам -- близнец, двоясь и уменьшаясь.
Всепетая вела и Всеблагая,
тебя лелея.
Будто кровный знак
я нес -- ее, и был тебе отцом,
и ревновал вас -- к черным и парадным,
к любови, неземной и беспощадной,
скрывающей от всех твое лицо...
К хитону, Боже! -- лицевая нить
к изнанке липла, к образу на теле.
Я кожу драл, чтоб в кровь мою поверить
ты мог, и мог персты свои вложить.
Ты ждешь у моря или между скал,
с Петром? а я узнал родство с Иудой...
Как дичь твою, я гнал себя повсюду,
и вот теперь, как старый пес, упал.
Посмейся, Петр, а лучше ужаснись --
вода, как червь, подтачивает камень.
Душа Иуды опускалась вниз,
пока я веру осязал руками.
Вглядись же, древний кедр дрожит, как лист,
и тучи заглушают "амен".
От мук неверья, страшного креста,
лишь пятая стрела сулит свободу.
Ты ждешь, а вдруг любовь уже не та...
мы сдали дом Отца, и дом распродан.
Я шел сквозь сети, сам себе рыбак
и сам -- близнец, двоясь и уменьшаясь.
Всепетая вела и Всеблагая,
тебя лелея.
Будто кровный знак
я нес -- ее, и был тебе отцом,
и ревновал вас -- к черным и парадным,
к любови, неземной и беспощадной,
скрывающей от всех твое лицо...
К хитону, Боже! -- лицевая нить
к изнанке липла, к образу на теле.
Я кожу драл, чтоб в кровь мою поверить
ты мог, и мог персты свои вложить.
Ты ждешь у моря или между скал,
с Петром? а я узнал родство с Иудой...
Как дичь твою, я гнал себя повсюду,
и вот теперь, как старый пес, упал.
Посмейся, Петр, а лучше ужаснись --
вода, как червь, подтачивает камень.
Душа Иуды опускалась вниз,
пока я веру осязал руками.
Вглядись же, древний кедр дрожит, как лист,
и тучи заглушают "амен".