Была ли псевдоморфоза православного богословия и его латинское пленение?
По поводу некоторых реплик mondios'a у нас состоялась с ним небольшая дискуссия. Может быть, кому-нибудь интересно:
Статья "Purchotius Graecus I: Vikentios Damodos' Concise ethics" И. Димитракопулоса (Verbum - Analecta Neolatina 12/1, 2010, p. 41-67) в некотором смысле является очень показательной. Она посвящена филологическому анализу "Краткого курса этики" Викентия Дамодоса, учителя Евгения Булгариса и вообще одного из самых авторитетных учителей философии и богословия в Греции в XVIII веке (достаточно сказать, что его Догматика легла в основу всех курсов догматического богословия, которые читались в греческой среде, высоко её ценил и прп. Никодим Святогорец). И что же выясняется? Филологический анализ его сочинений показывает, что Дамодос всё (буквально всё) списал с католических учебников философии и богословия. Интересно при этом, что он не просто списал, а выдал списанное за свои собственные сочинения (неоднократные упоминания о "нашем труде", "наших исследованиях" и т.п.). Так, например, этику ("Краткий курс этики") он переписал с IV тома Institutiones philosophicae и частично из V тома Exertitationes Scolasticae известного томиста и картезианца Эдмунда Пуршо. Смешной момент: там, где Пуршо ссылается на Фому Аквинского, Дамодос, не долго думая, подставляет имя... Аристотеля (глядишь, читатели подумают, что автор сам читал Аристотеля). "Большая Догматика" Дамодоса еще не издана, но, по всей видимости, она списана с Догматики Дионисия Пето. Ученики Дамодоса, как кажется, в точности следовали методологии учителя: так, в частности, Евгений Булгарис в своем кратком обзоре истории философии буквально воспроизводит Historia critica philosophiae Иоганна Якоба Брукера, повторяя даже очевидные ошибки автора. Об источниках Логики Булгариса см.: Demetracopoulos J. Philosophus plagiarius: οἱ πηγὲς τῆς Λογικῆς Εὐγενίου Βούλγαρη. Athens: Parousia (в печати).
Самое интересное в том, что современные греческие богословы, совершенно игнорируя значение филологического анализа текстов и по обычаю вдаваясь в неоправданные параллели (методология "парижской школы"?), создают в итоге абсолютно неверную картину того, что такое православное богословие. Так, примечательно, как один богословствующий философ, Хр. Терезис, в своей оценке "христианской этики" Дамодоса пишет, что у последнего мы чувствуем подлинную восточно-христианскую православную мысль (противопоставляя её "западным заимствованиям" у прочих авторов того времени). Когда же мы узнаём, что выразителем этой поражающей православного философа мысли был не кто иной как томист и преподаватель в Парижском университете, картезианец Эдмунд Пуршо, становится ясно, что что-то не так либо с чувствами автора, либо с его пониманием православного богословия. С этой точки зрения интересно было бы сравнить курсы Догматического богословия, написанные православными авторами в течение XVIII - пер. пол. XIX вв., с аналогичными курсами католических богословов: я почти уверен, что, как пишет Димитракопулос относительно курсов Метафизики, мы испытаем нечто вроде дежавю. В статье Purchotius Graecus I автор делает вывод, что филологический анализ всех философских сочинений, написанных греческими авторами в течение XVIII века (и позже) способен совершть революцию в представлениях о том, что такое эпоха греческого Посвещения. Я практически не сомневаюсь в необходимости такого же анализа догматических сочинений, написанных не только греками, но и всеми православными авторами (особенно интересны источники "Догматик" Макария и Сильвестра) того времени. Не вижу смысла для православия бояться, прятаться и обманывать самих себя, пытаясь сделать вид, что догматика была разработана оригинальными православными авторами (а не взята в готовом виде с уже существующих курсов догматического богословия). Геннадий Схоларий многое заимствовал у схоластов и у Фомы Аквинского - и при этом он честно ссылается на схоластов и Фому Аквинского. Викентий Дамодос не просто заимствовал, а буквально переписал западные учебники - но ни слова не говорит об этом, а, напротив, пишет о том, что он сам автор этих сочинений. Кто из двух авторов в данном случае поступает "по-православному", пусть судят сами читатели их сочинений. Для меня же совершенно ясно, что та форма догматического богословия, которая была заимствована у схоластов и введена в православные школы патриархом Геннадием Схоларием, просуществовав спокойно почти 5 веков, вплоть до так называемого "неопатристического возрождения" (или как его там), упавшего нам на голову в ХХ веке, была принята соборным разумом Церкви - и эту форму мы можем наблюдать не только в общепризнанных и авторитетных учебниках догматики, но и в самих соборных определениях на протяжении всего периода. Именно поэтому я уже давно не могу принять тезиса Флоровского о "западном пленении" православного богословия. Во-первых, не было не только никакого "пленения": происходил постоянный обмен мнениями, критика и дискуссии. Во-вторых, сама концепция, противопоставляющая Запад и Восток, по большому счету является надуманной: с моей точки зрения, - как бы то ни хотелось не признавать современным православным, нашедшим свою идентификацию в противостоянии Западу - это был единый мир, в котором решались общие волнующие всех проблемы. Именно поэтому события (в том числе и богословские споры), происходившие на Востоке, так волновали Запад, а события, происходившие на Западе (напр., реформация, контр-реформация и проч.), так волновали Восток. Практически вся литература, которая издавалась на Западе, была известна греческим интеллектуалам (они ее и переводили); даже книги, руководствующие в духовной жизни, не проходили мимо греческих духовных учителей (если брать примеры прп. Никодима, св. Макария Коринфского и др.)... Теория, противопоставляющая Восток Западу, привела православных не к собственной идентификации (т.е. не к открытию основ собственной веры и духовной практики), а во многом у извращению многих сторон церковной жизни. Особенно ярко это проявилось в создании, например, особой экклесиологии национальных Церквей и попытке его догматического оправдания... Я уже не говорю о таких крайностях, когда православные, противостоя "папизму" и отвергая всякий внешний церковный авторитет и церковные установления, по сути скатываются к протестантской теории "демократического папизма", когда всякий верующий и всякий мирянин представляется эдаким маленьким "папой", определяющим на основе scriptura - т.е. текстов святых отцов - что есть православное вероучение, а что нет (откуда и рождаются такие причудливые «богословские» концепции, как существование вселенской Церкви «в сознании» прп. Максима Исповедника и др.). История, написанная с этой точки зрения, могла бы существенно изменить представление о богословских проблемах, стоящих перед Церковью сегодня.
Таким образом, филология способна оказать помощь, если её использовать для поиска правды, а не для обоснования собственных фантазий, взятых с потолка.
Кстати, большого внимания заслуживает статья указанного автора (Димитракопулоса), посвященная критическому анализу издания К. и В. Контичелло "Византийское богословие и его традиция. II: XIII-XIX вв.". Наконец-то спустя почти десять лет появилась нормальная рецензия на эту книгу - рецензия, заслуживающая названия самостоятельного исследования: J.A. Demetracopoulos, «Échos d’Orient - Résonances d’Ouest. In Respect of: C.G. Conticello & V. Conticello (eds.), La théologie byzantine et sa tradition. II: XIIIe-XIXe s.», Nicolaus 37/2 (2010), p. 67-148.
Скачать "Purchotius Graecus I: Vikentios Damodos' Concise ethics"
Comments
19 Декабрь 2011 18:45 (местное)
victor_vlad
Вы несправедливы к Флоровскому. В его "неопатристическом синтезе" акцент падает не на противопоставление Востока Западу. Сам-то он был активным деятелем экуменистического движения и пропагандировал "экуменизм во времени". Не думаю, что о. Георгий , православный интеллектуал-европеец, ответственнен за антизападничество современных православных. А вот, насколько порожденное им православное патристическое движение "вперед к отцам" соответствовало пафосу самого Флоровского и почему оно превратилось в движение "назад к отцам", из которого выпал элемент творческого синтеза для современности, это интересно. Флоровский этому изменению врядли обрадовался бы.
20 Декабрь 2011 07:40 (местное)
mondios
Мне кажется, Флоровский полагал, что Церковь после 15 века уклонилась в некое "западное пленение" - сквозь это призму он рассматривает все события того времени. А потом пишет о "возвращении" (или что-то типа того). С таким подходом я не согласен. Например, у него есть глава в "Путях" - Кризис русского византинизма". Вот, я думаю, если коротко, что 1) никакого кризиса не было, 2) византинизм в том смысле, который вкладывал Ф. в это понятие, с моей точки зрения не существовал.
20 Декабрь 2011 09:51 (местное)
victor_vlad
В "Путях" Флоровский пишет, что, в 15-17 вв. (после Флорентийского собора, разрыва с КП и фактической автокефалии) Русская церковь(не православная церковь вообще), с одной стороны, создает узкий, провинциальный синтез византийского богословия (или, скорее, выборку из него) с другой, постепенно переключается в орбиту западной культуры, начинает по нарастающей пользоваться категориями католического и даже протестанствого богословия и сдается им в плен. Я суммирую, конечно. Кризис русского византинизма - это сужение византийского предания на Руси и постепенная подмена его в школьном богословии, когда оно появляется (у аскетов-то еще, наверное, нет), латинскими категориями. С точки зрения Флоровского, кризис был, потому что вершиной богословия для него были греческие отцы ранневизантийского периода и уход Руси из культурной и богословской орбиты Византии был для него кризисом.
Не знаю, переносил ли он идею "западного пленения" на все православное богословие, не только на русское. Здесь у него было много последователей и, возможно, это уже их вклад.
20 Декабрь 2011 21:37 (местное)
mondios
+++с одной стороны, создает узкий, провинциальный синтез византийского богословия (или, скорее, выборку из него) с другой, постепенно переключается в орбиту западной культуры, начинает по нарастающей пользоваться категориями католического и даже протестантского богословия и сдается им в плен. +++
Вот это-то и есть фигня :)
+++Кризис русского византинизма - это сужение византийского предания на Руси и постепенная подмена его в школьном богословии, когда оно появляется (у аскетов-то еще, наверное, нет), латинскими категориями.+++
Ну да. Только Флоровский так и не понял, с моей точки зрения, что "византинизм" и "латинские категории" суть одно и то же. А аскеты не вписываются в категории школьного богословия (схоластики) не только на Востоке, но и на Западе (вспомните Экхарта или Иоанна Креста).
+++С точки зрения Флоровского, кризис был, потому что вершиной богословия для него были греческие отцы ранневизантийского периода и уход Руси из культурной и богословской орбиты Византии был для него кризисом.+++
Во-первых, проблема с Русью в том, что она никогда не была в орбите византийского богословия: на Руси почти не знали (а если и были переводы, напр. Дионисия, то мало кто из понимал) греческих отцов. А во-вторых, Русь никуда не уходила, как и весь Восток: просто с 18 века на Руси (на Украине, если точнее) появились образованные иерархи.
Не подумайте: Флоровского я уважаю и считаю его едва ли не единственным трезвым богословом 20 века.
20 Декабрь 2011 23:13 (местное)
victor_vlad
Думаю все-таки, даже, пожалуй, уверен, что это не "фигня". То, что мы знаем о Руси после Флоровского, вполне подтверждает его вывод. Русь была в орбите византийского богословия. Конечно, оно не было "высоким" и очень выборочным, но византийским.
Мне кажется, "византинизм" и "латинск. категории" Вы понимаете с Флоровским по-разному. Прочтите его замечания о "Православном исповедании" Могилы и вообще об украинском богословии 17 в., и Вы поймете, что он имеет в виду. Тогда и станет понятным, уходила Руси да и Восток или не уходила. Я думаю, что тезис Флоровского о псевдоморфозе - в свете того, что он пишет в "Путях", - вполне здравый.
21 Декабрь 2011 06:28 (местное)
mondios
Я хочу сказать, что противопоставлять схоластику некоему византинизму - глупо, поскольку византийские богословы начиная с Дамаскина занимались этой самой схоластикой. Оно и понятно: схоластика ведь родилась как потребность научить вере детишек - а для этого нужны учебники, доступно излагающие вероучение Православной Церкви. Поэтому после периода патристики (условно говоря) были написаны сотни учебников. И первые догматические курсы были не на Западе, а в той самой Византии. Просто потом турецкое пленение пресекло возможность для греков свободно учить и учиться, поэтому они учились (и учили иногда) на Западе. Вот и всё. А что такое "византинизм" в этом контексте, я вообще не понимаю.
Ничего "здравого" в тезисе о псевдоморфозе нет. Сами подумайте, могла ли Церковь пять веков существовать в рамках псевдоморфозы, т.е. искажения, своего вероучения (ведь Ф. ведет речь о "псевдоморфозе православия")? То есть все эти святые и учителя были настолько глупы, что не понмимали, в чем состоит учение и практика Церкви. А потом появидлись парижские богословы - и Церковь вернулась к своим истокам? С моей точки зрения, это новое богословие, или религиозная философия (творческих личностей из Парижа) и есть самая настоящая псевдоморфоза. Кстати, это следует и из самой книги Флоровского (я имею в виду "Пути"). Парадокс "Путей" состоит в том, что содержание этой книги целиком и полностью посвящено псевдоморфозе русского богословия - и это независимо от латинского влияния (скорее тут какая-то духовная и церковная незрелость). Интересно, что догматические курсы (Макария, Платона и еще кого-то, богословие Филарета и его "Катехизис"), выросшие в рамках латинскх догматических курсов, Флоровский, пользуясь критерием святоотеческого богословия, оценивает положительно.
Статья "Purchotius Graecus I: Vikentios Damodos' Concise ethics" И. Димитракопулоса (Verbum - Analecta Neolatina 12/1, 2010, p. 41-67) в некотором смысле является очень показательной. Она посвящена филологическому анализу "Краткого курса этики" Викентия Дамодоса, учителя Евгения Булгариса и вообще одного из самых авторитетных учителей философии и богословия в Греции в XVIII веке (достаточно сказать, что его Догматика легла в основу всех курсов догматического богословия, которые читались в греческой среде, высоко её ценил и прп. Никодим Святогорец). И что же выясняется? Филологический анализ его сочинений показывает, что Дамодос всё (буквально всё) списал с католических учебников философии и богословия. Интересно при этом, что он не просто списал, а выдал списанное за свои собственные сочинения (неоднократные упоминания о "нашем труде", "наших исследованиях" и т.п.). Так, например, этику ("Краткий курс этики") он переписал с IV тома Institutiones philosophicae и частично из V тома Exertitationes Scolasticae известного томиста и картезианца Эдмунда Пуршо. Смешной момент: там, где Пуршо ссылается на Фому Аквинского, Дамодос, не долго думая, подставляет имя... Аристотеля (глядишь, читатели подумают, что автор сам читал Аристотеля). "Большая Догматика" Дамодоса еще не издана, но, по всей видимости, она списана с Догматики Дионисия Пето. Ученики Дамодоса, как кажется, в точности следовали методологии учителя: так, в частности, Евгений Булгарис в своем кратком обзоре истории философии буквально воспроизводит Historia critica philosophiae Иоганна Якоба Брукера, повторяя даже очевидные ошибки автора. Об источниках Логики Булгариса см.: Demetracopoulos J. Philosophus plagiarius: οἱ πηγὲς τῆς Λογικῆς Εὐγενίου Βούλγαρη. Athens: Parousia (в печати).
Самое интересное в том, что современные греческие богословы, совершенно игнорируя значение филологического анализа текстов и по обычаю вдаваясь в неоправданные параллели (методология "парижской школы"?), создают в итоге абсолютно неверную картину того, что такое православное богословие. Так, примечательно, как один богословствующий философ, Хр. Терезис, в своей оценке "христианской этики" Дамодоса пишет, что у последнего мы чувствуем подлинную восточно-христианскую православную мысль (противопоставляя её "западным заимствованиям" у прочих авторов того времени). Когда же мы узнаём, что выразителем этой поражающей православного философа мысли был не кто иной как томист и преподаватель в Парижском университете, картезианец Эдмунд Пуршо, становится ясно, что что-то не так либо с чувствами автора, либо с его пониманием православного богословия. С этой точки зрения интересно было бы сравнить курсы Догматического богословия, написанные православными авторами в течение XVIII - пер. пол. XIX вв., с аналогичными курсами католических богословов: я почти уверен, что, как пишет Димитракопулос относительно курсов Метафизики, мы испытаем нечто вроде дежавю. В статье Purchotius Graecus I автор делает вывод, что филологический анализ всех философских сочинений, написанных греческими авторами в течение XVIII века (и позже) способен совершть революцию в представлениях о том, что такое эпоха греческого Посвещения. Я практически не сомневаюсь в необходимости такого же анализа догматических сочинений, написанных не только греками, но и всеми православными авторами (особенно интересны источники "Догматик" Макария и Сильвестра) того времени. Не вижу смысла для православия бояться, прятаться и обманывать самих себя, пытаясь сделать вид, что догматика была разработана оригинальными православными авторами (а не взята в готовом виде с уже существующих курсов догматического богословия). Геннадий Схоларий многое заимствовал у схоластов и у Фомы Аквинского - и при этом он честно ссылается на схоластов и Фому Аквинского. Викентий Дамодос не просто заимствовал, а буквально переписал западные учебники - но ни слова не говорит об этом, а, напротив, пишет о том, что он сам автор этих сочинений. Кто из двух авторов в данном случае поступает "по-православному", пусть судят сами читатели их сочинений. Для меня же совершенно ясно, что та форма догматического богословия, которая была заимствована у схоластов и введена в православные школы патриархом Геннадием Схоларием, просуществовав спокойно почти 5 веков, вплоть до так называемого "неопатристического возрождения" (или как его там), упавшего нам на голову в ХХ веке, была принята соборным разумом Церкви - и эту форму мы можем наблюдать не только в общепризнанных и авторитетных учебниках догматики, но и в самих соборных определениях на протяжении всего периода. Именно поэтому я уже давно не могу принять тезиса Флоровского о "западном пленении" православного богословия. Во-первых, не было не только никакого "пленения": происходил постоянный обмен мнениями, критика и дискуссии. Во-вторых, сама концепция, противопоставляющая Запад и Восток, по большому счету является надуманной: с моей точки зрения, - как бы то ни хотелось не признавать современным православным, нашедшим свою идентификацию в противостоянии Западу - это был единый мир, в котором решались общие волнующие всех проблемы. Именно поэтому события (в том числе и богословские споры), происходившие на Востоке, так волновали Запад, а события, происходившие на Западе (напр., реформация, контр-реформация и проч.), так волновали Восток. Практически вся литература, которая издавалась на Западе, была известна греческим интеллектуалам (они ее и переводили); даже книги, руководствующие в духовной жизни, не проходили мимо греческих духовных учителей (если брать примеры прп. Никодима, св. Макария Коринфского и др.)... Теория, противопоставляющая Восток Западу, привела православных не к собственной идентификации (т.е. не к открытию основ собственной веры и духовной практики), а во многом у извращению многих сторон церковной жизни. Особенно ярко это проявилось в создании, например, особой экклесиологии национальных Церквей и попытке его догматического оправдания... Я уже не говорю о таких крайностях, когда православные, противостоя "папизму" и отвергая всякий внешний церковный авторитет и церковные установления, по сути скатываются к протестантской теории "демократического папизма", когда всякий верующий и всякий мирянин представляется эдаким маленьким "папой", определяющим на основе scriptura - т.е. текстов святых отцов - что есть православное вероучение, а что нет (откуда и рождаются такие причудливые «богословские» концепции, как существование вселенской Церкви «в сознании» прп. Максима Исповедника и др.). История, написанная с этой точки зрения, могла бы существенно изменить представление о богословских проблемах, стоящих перед Церковью сегодня.
Таким образом, филология способна оказать помощь, если её использовать для поиска правды, а не для обоснования собственных фантазий, взятых с потолка.
Кстати, большого внимания заслуживает статья указанного автора (Димитракопулоса), посвященная критическому анализу издания К. и В. Контичелло "Византийское богословие и его традиция. II: XIII-XIX вв.". Наконец-то спустя почти десять лет появилась нормальная рецензия на эту книгу - рецензия, заслуживающая названия самостоятельного исследования: J.A. Demetracopoulos, «Échos d’Orient - Résonances d’Ouest. In Respect of: C.G. Conticello & V. Conticello (eds.), La théologie byzantine et sa tradition. II: XIIIe-XIXe s.», Nicolaus 37/2 (2010), p. 67-148.
Скачать "Purchotius Graecus I: Vikentios Damodos' Concise ethics"
- Tags: Восток и Запад, богословие, наука, схоластика
Comments
19 Декабрь 2011 18:45 (местное)
victor_vlad
Вы несправедливы к Флоровскому. В его "неопатристическом синтезе" акцент падает не на противопоставление Востока Западу. Сам-то он был активным деятелем экуменистического движения и пропагандировал "экуменизм во времени". Не думаю, что о. Георгий , православный интеллектуал-европеец, ответственнен за антизападничество современных православных. А вот, насколько порожденное им православное патристическое движение "вперед к отцам" соответствовало пафосу самого Флоровского и почему оно превратилось в движение "назад к отцам", из которого выпал элемент творческого синтеза для современности, это интересно. Флоровский этому изменению врядли обрадовался бы.
20 Декабрь 2011 07:40 (местное)
mondios
Мне кажется, Флоровский полагал, что Церковь после 15 века уклонилась в некое "западное пленение" - сквозь это призму он рассматривает все события того времени. А потом пишет о "возвращении" (или что-то типа того). С таким подходом я не согласен. Например, у него есть глава в "Путях" - Кризис русского византинизма". Вот, я думаю, если коротко, что 1) никакого кризиса не было, 2) византинизм в том смысле, который вкладывал Ф. в это понятие, с моей точки зрения не существовал.
20 Декабрь 2011 09:51 (местное)
victor_vlad
В "Путях" Флоровский пишет, что, в 15-17 вв. (после Флорентийского собора, разрыва с КП и фактической автокефалии) Русская церковь(не православная церковь вообще), с одной стороны, создает узкий, провинциальный синтез византийского богословия (или, скорее, выборку из него) с другой, постепенно переключается в орбиту западной культуры, начинает по нарастающей пользоваться категориями католического и даже протестанствого богословия и сдается им в плен. Я суммирую, конечно. Кризис русского византинизма - это сужение византийского предания на Руси и постепенная подмена его в школьном богословии, когда оно появляется (у аскетов-то еще, наверное, нет), латинскими категориями. С точки зрения Флоровского, кризис был, потому что вершиной богословия для него были греческие отцы ранневизантийского периода и уход Руси из культурной и богословской орбиты Византии был для него кризисом.
Не знаю, переносил ли он идею "западного пленения" на все православное богословие, не только на русское. Здесь у него было много последователей и, возможно, это уже их вклад.
20 Декабрь 2011 21:37 (местное)
mondios
+++с одной стороны, создает узкий, провинциальный синтез византийского богословия (или, скорее, выборку из него) с другой, постепенно переключается в орбиту западной культуры, начинает по нарастающей пользоваться категориями католического и даже протестантского богословия и сдается им в плен. +++
Вот это-то и есть фигня :)
+++Кризис русского византинизма - это сужение византийского предания на Руси и постепенная подмена его в школьном богословии, когда оно появляется (у аскетов-то еще, наверное, нет), латинскими категориями.+++
Ну да. Только Флоровский так и не понял, с моей точки зрения, что "византинизм" и "латинские категории" суть одно и то же. А аскеты не вписываются в категории школьного богословия (схоластики) не только на Востоке, но и на Западе (вспомните Экхарта или Иоанна Креста).
+++С точки зрения Флоровского, кризис был, потому что вершиной богословия для него были греческие отцы ранневизантийского периода и уход Руси из культурной и богословской орбиты Византии был для него кризисом.+++
Во-первых, проблема с Русью в том, что она никогда не была в орбите византийского богословия: на Руси почти не знали (а если и были переводы, напр. Дионисия, то мало кто из понимал) греческих отцов. А во-вторых, Русь никуда не уходила, как и весь Восток: просто с 18 века на Руси (на Украине, если точнее) появились образованные иерархи.
Не подумайте: Флоровского я уважаю и считаю его едва ли не единственным трезвым богословом 20 века.
20 Декабрь 2011 23:13 (местное)
victor_vlad
Думаю все-таки, даже, пожалуй, уверен, что это не "фигня". То, что мы знаем о Руси после Флоровского, вполне подтверждает его вывод. Русь была в орбите византийского богословия. Конечно, оно не было "высоким" и очень выборочным, но византийским.
Мне кажется, "византинизм" и "латинск. категории" Вы понимаете с Флоровским по-разному. Прочтите его замечания о "Православном исповедании" Могилы и вообще об украинском богословии 17 в., и Вы поймете, что он имеет в виду. Тогда и станет понятным, уходила Руси да и Восток или не уходила. Я думаю, что тезис Флоровского о псевдоморфозе - в свете того, что он пишет в "Путях", - вполне здравый.
21 Декабрь 2011 06:28 (местное)
mondios
Я хочу сказать, что противопоставлять схоластику некоему византинизму - глупо, поскольку византийские богословы начиная с Дамаскина занимались этой самой схоластикой. Оно и понятно: схоластика ведь родилась как потребность научить вере детишек - а для этого нужны учебники, доступно излагающие вероучение Православной Церкви. Поэтому после периода патристики (условно говоря) были написаны сотни учебников. И первые догматические курсы были не на Западе, а в той самой Византии. Просто потом турецкое пленение пресекло возможность для греков свободно учить и учиться, поэтому они учились (и учили иногда) на Западе. Вот и всё. А что такое "византинизм" в этом контексте, я вообще не понимаю.
Ничего "здравого" в тезисе о псевдоморфозе нет. Сами подумайте, могла ли Церковь пять веков существовать в рамках псевдоморфозы, т.е. искажения, своего вероучения (ведь Ф. ведет речь о "псевдоморфозе православия")? То есть все эти святые и учителя были настолько глупы, что не понмимали, в чем состоит учение и практика Церкви. А потом появидлись парижские богословы - и Церковь вернулась к своим истокам? С моей точки зрения, это новое богословие, или религиозная философия (творческих личностей из Парижа) и есть самая настоящая псевдоморфоза. Кстати, это следует и из самой книги Флоровского (я имею в виду "Пути"). Парадокс "Путей" состоит в том, что содержание этой книги целиком и полностью посвящено псевдоморфозе русского богословия - и это независимо от латинского влияния (скорее тут какая-то духовная и церковная незрелость). Интересно, что догматические курсы (Макария, Платона и еще кого-то, богословие Филарета и его "Катехизис"), выросшие в рамках латинскх догматических курсов, Флоровский, пользуясь критерием святоотеческого богословия, оценивает положительно.