Дело Корба: ночь перед рассветом или день перед закатом?
Друзья, знакомые и френды в соцсетях всё реже интересуются: «Как там с твоим делом, и чем мы можем помочь?». Речь, как вы понимаете, о деле «ФСБ против Виктора Корба», или «деле правозащитника-террориста», вызвавшем заметный резонанс в мае-июне 2018 года, а сейчас уже изрядно подзабытом.
Все опубликованные материалы по этому делу можно посмотреть по ссылкам из карточки на сайте «Омск Правозащитный» (правда, там очень много документов еще не выложено, т.к. некому этим заниматься). А вкратце ситуация на сегодня такова (кто хочет лишь быстро узнать, как помочь, проматывайте в конец поста):
Дело по-прежнему находится в стадии т.н. предварительного следствия, несмотря на то, что все разумные и предусмотренные УПК РФ сроки для этого давно прошли. В ответ на мою жалобу в генпрокуратуру об этом я получил отписку, в которой омский зампрокурора привычно не обнаружил нарушений законности и цинично соврал, что якобы меня уведомляли о продлении сроков. Так или иначе, сейчас этот срок вновь продлен - теперь «на 01 месяц 00 суток, а всего до 09 месяцев 00 суток, то есть до 16.02.2019».
Я по-прежнему нахожусь в статусе подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 205.2 (как якобы человек, публично оправдывающий и пропагандирующий терроризм). К исходному «преступному составу» в виде публикации на сайте «Патриофил» цитаты из последнего слова Бориса Стомахина на процессе по его третьему делу следователь ожидаемо (поскольку это уже было в разработках ФСБ и заказных экспертизах 2017 года) добавил и абсолютно анекдотический пункт о дискуссионном искусствоведческом материале «Убей его! или Три поэта» (надо ли уточнять, что услужливые эксперты вновь обнаружили в этих выдернутых из контекста материалах туеву хучу всякого экстремизма, разжигания, пропаганды и т.п.).
Виктор Корб по-прежнему находится в пресловутом «Списке террористов». С помощью коллег из ПЦ «Мемориал» это решение оспаривается в московских «судах» с перспективой ЕСПЧ. А пока у меня по-прежнему заблокированы все счета в банках и аккаунты в электронных платежных сервисах, и я не могу получить даже гонорары за публикации в СМИ, перечисленные в Райффайзенбанк. И, да, аккаунт моей дочери, который PayPal заблокировал абсолютно беспредельно, тоже до сих пор не разблокировал, хотя обещал это сделать через 180 дней (точнее, обещал по истечение этого срока выдать внаглую присвоенные чужие деньги, но и это обещание не выполнил).
Я по-прежнему нахожусь под т.н. подпиской о невыезде: никакой подписки я, разумеется, не давал и не даю, но постановления об избрании меры пресечения в виде запрета покидать Омск следователь издает каждые десять дней, начиная с 20 мая 2018 года (отменяя предыдущие - т.к. это предельный срок, установленный УПК РФ для этой меры в отношении подозреваемого). Таким образом, таких документов (комплектов из нескольких листов, включая фиктивные повестки о вызове на допрос, которые по факту не производятся) у меня скопилось уже более 24.
Я по-прежнему защищаю себя самостоятельно. Никакого «комитета защиты Корба» никто не создал. Первые четыре с небольшим месяца мне помогал адвокат, рекомендованный коллегами из «Руси сидящей» под финансовые гарантии фонда Льва Пономарева. При его содействии мы немного потроллили подлоохранителей, инициировав три жалобы на нарушение законности и прав при проведении предварительного следствия (о действиях в ходе обыска, о его назначении и по самому факту возбуждения заведомо незаконного и необоснованного уголовного дела). Разумеется, все жалобы оставлены без удовлетворения в двух инстанциях. Обращаться по таким «пустякам» в ЕСПЧ мне не рекомендовали. Хорошие судебные перспективы могли бы иметь иски против PayPal и Райффайзенбанка (за незаконную блокировку и присвоение чужих средств), но для этого тоже требуются серьезные ресурсы, которых у меня нет.
Пока мне удаётся не быть обреченной жертвой, вынужденной все ресурсы и жизненные силы тратить исключительно на изнурительное противостояние бездушной машине произвола. В полной мере план альтернативной игры я не реализовал (призыв к сотрудничеству остался гласом вопиющего в пустыне), но кое-что таки сделать удалось. Причем не только в сфере, непосредственно связанной с этим делом (а правозащитный кейс «ФСБ против Корба» получается весьма насыщенный и показательный), но и в других, имеющих отношение к моим основным интересам. Я выполнил обещание сделать серию работ в жанре судебных зарисовок, умудряясь делать портреты и автопортреты в кабинетах следователей СКР и в «судах». По минимуму продолжал заниматься новостной журналистикой, публицистикой и рыночной аналитикой. Тряхнул стариной и почувствовал себя настоящим художником, приняв участие в выставке совриска «Синтетика». И запустил крутейшую медийную кампанию 2018 года «Наше имя - Летов!» aka Letov International Airport.
В целом мне оказали уже весьма значительную помощь. (Борис Стомахин даже по-дружески позавидовал мне, отметив, что такой объем и уровень публичной поддержки говорит о якобы моем более высоком общественном статусе в сравнении с ним - что, разумеется, неправда). Кроме уже упомянутых здесь форм поддержки, напомню также о ряде заявлений российских и международных правозащитных организаций и общественных деятелей (см. карточку дела), о небольшом гранте фонда Рори Пека и о добровольных пожертвованиях людей, откликнувшихся на призыв Плющева и Бабченко оказать помощь моей семье, оказавшейся в трудной ситуации (с запозданием выражаю огромную признательность всем - и тем, кто небольшими взносами помог быстро собрать около 150 тыр, и тем, кто поделился с нами подержанной техникой)...
Когда и если предварительное следствие будет окончено, мне будет предъявлено обвинение, а дело поступит в прокуратуру и в «суд», появится необходимость и в адвокатской поддержке, и в заказе независимых экспертиз, и в дополнительных средствах на эти и другие меры защиты. А пока - о наиболее актуальном:
Как ещё можно помочь?
Если серьезно и предельно рационально, то едва ли не единственная возможность уменьшить вероятность реализации негативного сценария в деле «ФСБ против Виктора Корба» - это использование ресурсов СПЧ для прекращения уголовного дела и уголовного преследования до завершения предварительного следствия и передачи дела в «суд». Этого еще вполне можно достичь прямыми обращениями влиятельных членов СПЧ (и/или его руководителей) к руководству СКР и Генпрокуратуры, сопровождаемыми медийной поддержкой в виде их личных заявлений и/или продвижения этого инфоповода в СМИ. Подробнее см. в краткой пояснительной записке и в образцах писем, которые мне помогли подготовить коллеги.
Селфи Виктора Корба на бюджетных слушаниях в законодательном собрании Омской области. 2018 год, ноябрь.