Про Ваню
Мой друг с глазами ледяной красоты, с неровной такой бородой и мечтательно сколотым зубом никогда не поймет этих строк, тем и прекрасен: о нем можно писать. Но, как водится, о том, что глубже всего в сердце - писать сложнее всего.
Их было (и есть) пятеро детей. Ваня младший, октябрьский, всего на полгода старше меня. Мне, значит, было семь, а ему целых восемь, он был второклассник, и я - второклассник, потому что первый класс остался в Москве, а в Белграде сразу во второй, "ты же читать умеешь". До сих пор иногда кажется, что читать - немногое из моих умений. Читать, писать, любить и делать красивых детей. И еще не бояться, вернее, умирать от ужаса, но идти ему наперекор.
Мы кормили бездомных котят дорогущей румынской колбасой (и как меня только дома не убили... Но не убили, просто выдали денег на деликатес попроще), катались на воротах (а это было уже строго запрещено), разбивали коленки и берегли его пальцы - Ваня был еще и скрипач.
Сейчас с высоты своего двухметрового, кажется, роста он играет на контрабасе в шести группах, одна из которых, я запомнила, называется Etnusiasm (не опечатка). Еще не выбрал из двух городов, зато подобрал двух собак, одну из них зовут Дьявол - "за бешеный нрав и дурные манеры".
Шесть групп - это нормально, он и сам музыка - весь. Все пятеро были музыкантами: скрипки, пианино, контрабас - все это не стояло и не было разбросано, все это жило и пело в их доме, как жил и пел сам дом, который построили с нуля до самой ветхой, когда мы познакомились, крыши своими руками. Заказали только сантехнику и стекла в окна. На кухне, она же столовая, потрескивали дрова в печи / духовке, а за тяжелым деревянным, тоже своими руками срубленным столом легко помещался шестой ребенок, и мне с ними не было тесно, им со мной, надеюсь, - тоже. Кормили во всяком случае на убой, очень простой и самой вкусной в мире пищей. Двадцать с лишним лет прошло, а я еще помню те фаршированные перцы, паленту и румяный хлеб.
Была зима, был снег и, забыв про пальцы, он лепил и пребольно кидался снежками. Нет, Ваня не был моей первой любовью, он был боевым товарищем, клянусь, сколотый зуб - это не я.
Потом, лет так семь спустя последнего расставания - детское товарищество редко выдерживает переезды - мы встретились почти случайно: я набралась смелости зайти к нему домой, а он внезапно оказался дома, хотя жил к тому времени за 500 километров. Там до сих пор и живет. Долгий-долгий разговор, много смеха ни о чем, ни одной слезы и радость на полчаса стать его контрабасом. Новый год неожиданно вместе, еще какое-то время спустя, я помню имена, но не даты. Неловкая, но ожидаемая встреча в опустевшей гостиной в четыре утра, подростки, ну что с нас взять. Господи, да с нас до сих пор нечего взять: у меня сын, у него два пса, буквы, ноты - бездомные циники (не романтики, нет).
И вот сейчас в Любляне совсем уж случайная встреча посреди улицы, много музыки и вина, отличная ночь в центре альтернативной культуры, да и где б еще? Нет, Ваня все еще мне не любовь, но, видимо, все еще же - боевой товарищ, хоть и снова сделали паузу в восемь лет, а следующая может затянуться и на добрых двадцать (пусть они будут добрыми - бездомным циникам надо так).
И отличный рецепт поиска того, второго: "Либо вы делаете жизнь друг друга легче, либо ни к чему". Буду замуж выходить - позову, клянусь, почетным гостем за один только этот рецепт, если тот, второй, найдется.
Их было (и есть) пятеро детей. Ваня младший, октябрьский, всего на полгода старше меня. Мне, значит, было семь, а ему целых восемь, он был второклассник, и я - второклассник, потому что первый класс остался в Москве, а в Белграде сразу во второй, "ты же читать умеешь". До сих пор иногда кажется, что читать - немногое из моих умений. Читать, писать, любить и делать красивых детей. И еще не бояться, вернее, умирать от ужаса, но идти ему наперекор.
Мы кормили бездомных котят дорогущей румынской колбасой (и как меня только дома не убили... Но не убили, просто выдали денег на деликатес попроще), катались на воротах (а это было уже строго запрещено), разбивали коленки и берегли его пальцы - Ваня был еще и скрипач.
Сейчас с высоты своего двухметрового, кажется, роста он играет на контрабасе в шести группах, одна из которых, я запомнила, называется Etnusiasm (не опечатка). Еще не выбрал из двух городов, зато подобрал двух собак, одну из них зовут Дьявол - "за бешеный нрав и дурные манеры".
Шесть групп - это нормально, он и сам музыка - весь. Все пятеро были музыкантами: скрипки, пианино, контрабас - все это не стояло и не было разбросано, все это жило и пело в их доме, как жил и пел сам дом, который построили с нуля до самой ветхой, когда мы познакомились, крыши своими руками. Заказали только сантехнику и стекла в окна. На кухне, она же столовая, потрескивали дрова в печи / духовке, а за тяжелым деревянным, тоже своими руками срубленным столом легко помещался шестой ребенок, и мне с ними не было тесно, им со мной, надеюсь, - тоже. Кормили во всяком случае на убой, очень простой и самой вкусной в мире пищей. Двадцать с лишним лет прошло, а я еще помню те фаршированные перцы, паленту и румяный хлеб.
Была зима, был снег и, забыв про пальцы, он лепил и пребольно кидался снежками. Нет, Ваня не был моей первой любовью, он был боевым товарищем, клянусь, сколотый зуб - это не я.
Потом, лет так семь спустя последнего расставания - детское товарищество редко выдерживает переезды - мы встретились почти случайно: я набралась смелости зайти к нему домой, а он внезапно оказался дома, хотя жил к тому времени за 500 километров. Там до сих пор и живет. Долгий-долгий разговор, много смеха ни о чем, ни одной слезы и радость на полчаса стать его контрабасом. Новый год неожиданно вместе, еще какое-то время спустя, я помню имена, но не даты. Неловкая, но ожидаемая встреча в опустевшей гостиной в четыре утра, подростки, ну что с нас взять. Господи, да с нас до сих пор нечего взять: у меня сын, у него два пса, буквы, ноты - бездомные циники (не романтики, нет).
И вот сейчас в Любляне совсем уж случайная встреча посреди улицы, много музыки и вина, отличная ночь в центре альтернативной культуры, да и где б еще? Нет, Ваня все еще мне не любовь, но, видимо, все еще же - боевой товарищ, хоть и снова сделали паузу в восемь лет, а следующая может затянуться и на добрых двадцать (пусть они будут добрыми - бездомным циникам надо так).
И отличный рецепт поиска того, второго: "Либо вы делаете жизнь друг друга легче, либо ни к чему". Буду замуж выходить - позову, клянусь, почетным гостем за один только этот рецепт, если тот, второй, найдется.