Старые вещи
Вещи старые: туфли непарные,
Перьевые подушки в тюке, -
Все хранят времена самоварные
На замусоренном чердаке.
По ночам оживают недужные
Керогазы, качалки, багры
И беседы ведут никчемушные
О жильцах довоенной поры,
О семейных застольях под яблоней,
О чудачествах деда Петра,
Что махал офицерскою саблею,
Если не похмелился с утра,
Вспоминали хозяйку хворающей,
Суету, беготню по врачам,
Дикий кашель хозяина лающий
После двух лагерей по ночам.
А в июле, в закаты хорошие
Патефон выносили на свет,
Пел Утесов о старом извозчике,
А теперь и пластинок-то нет
.
Жили дружно, любили и старились,
Удивлялись травинкам в росе,
И в свой срок так же дружно преставились,
Как преставятся, в общем-то, все.
Утварь помнит их жизнь до подробностей,
Наблюдая в чердачном окне,
Как плывут облака в неспособности
Обездвижить себя в вышине,
Только вещи свое место жительства
Не меняют, валяясь вразброс,
И не знают, что в плане строительства
Этот дом предназначен под снос.
Перьевые подушки в тюке, -
Все хранят времена самоварные
На замусоренном чердаке.
По ночам оживают недужные
Керогазы, качалки, багры
И беседы ведут никчемушные
О жильцах довоенной поры,
О семейных застольях под яблоней,
О чудачествах деда Петра,
Что махал офицерскою саблею,
Если не похмелился с утра,
Вспоминали хозяйку хворающей,
Суету, беготню по врачам,
Дикий кашель хозяина лающий
После двух лагерей по ночам.
А в июле, в закаты хорошие
Патефон выносили на свет,
Пел Утесов о старом извозчике,
А теперь и пластинок-то нет
.
Жили дружно, любили и старились,
Удивлялись травинкам в росе,
И в свой срок так же дружно преставились,
Как преставятся, в общем-то, все.
Утварь помнит их жизнь до подробностей,
Наблюдая в чердачном окне,
Как плывут облака в неспособности
Обездвижить себя в вышине,
Только вещи свое место жительства
Не меняют, валяясь вразброс,
И не знают, что в плане строительства
Этот дом предназначен под снос.